Творения - Петр Дамаскин

О том, что Бог сотворил все к пользе нашей

Потому что все существующее Бог сотворил к нашей пользе. Ангелы охраняют и научают нас. Демоны искушают, чтобы мы смирялись и прибегали к Богу; чрез них мы опасаемся и избавляемся от возношения и нерадения, по страху искушений. И опять, сладостное в мире сем: здоровье, говорю, благоденствие, крепость (сил), покой, радость, свет, знание, богатство, успех во всем, мирное устроение, наслаждение, честь, власть, изобилие и все, считаемое хорошим в этой жизни, приводит нас к благодарению и благоразумию в отношении Благодетеля, и к тому, чтобы любить Его и делать, по силе своей, доброе, считая это естественным своим долгом и полагая деланием добра воздать за (полученные) дары, хотя это и невозможно, но (самое делание есть) большой долг. Мнимые же бедствия: болезнь, злополучие, труд, немощь, невольная скорбь, мрак, неведение, бедность, неудачи во всем, боязнь, лишения, бесчестие, удручение, скудость и все противоположное прежде сказанному приводит нас к терпению, смирению и благой надежде в будущем, и не только сие, но и в нынешнем веке это бывает для нас причиною великих утешений. Итак, Бог все хорошо устроил для нас, чудесным образом, по неизреченной Своей благости. Желающий познать это, как должно, пусть подвизается о приобретении добродетелей, чтобы все упомянутое принимать с благодарением, и доброе и кажущееся противным, и во всем пребывать без смущения; и не только в этом, но и когда демоны влагают гордый помысл, чтобы увлечь его в возношение, тогда он должен приводить себе на память прежде говоренное ими сквернейшее и — низлагать (гордый помысл) и приходить к смирению. И опять, когда влагают что-либо скверное, (подвизающийся) вспоминает тот гордый помысл и низлагает это, — и так, содействием благодати, делает, что они низлагают друг друга воспоминанием, чтобы никогда не прийти в отчаяние от скверного, ни — в безумие

[106] от самомнения. Но когда враги возвышают ум его, прибегает к смирению, а когда смиряют его, возносится к Богу надеждою; чтобы никогда не пасть, сделавшись дерзновенным, и, опять, убоявшись, не отчаяться, до последнего издыхания. Великое делание инока в том и состоит, сказано в старчестве, чтобы, когда враги предлагают одно, он предлагал другое, а когда они другое, он это ставил на вид, зная, что в жизни сей отнюдь ничего нет неизменного, но претерпевый до конца, той спасен будет (Мф. 10, 22), а желающий, чтобы дела совершались, как он хочет, не знает, куда идет; но как слепой, колеблемый всяким ветром, что с ним случится, тому весь совершенно и предается; и как раб боится печального; как пленник порабощается самомнению, думая, по неразумной радости, что он знает то, чего никогда не знал, — что это такое и откуда; если же говорит, что знает, тогда еще более ослепляется. Это бывает от неукорения себя, что называется самоугодием и есть незаметная погибель; как говорит святой Макарий в главах об иноке, который погиб, после того, как, молясь с другими братиями, был в восхищении ума и видел горний Иерусалим, (погиб) потому что счел себя достигшим сего, а не б`ольшим должником. Ибо как весьма страстные даже и того не видят, от тумана страстей, что явно многим, так и бесстрастные многим недоведомое знают, по чистоте ума.

О том, что слово Божие не есть многословие

Слово Божие, говорит святой Максим, не есть многословие; но все мы, люди, говорим много, и одного слова Божия не исполнили, то есть Бог сказал: возлюбиши Господа Бога твоего, от всея души твоея и проч. (ср.: Мф. 22, 37). И сколько уже говорили отцы, сколько написали, и еще говорят и пишут, (а мы) и одного этого слова не исполнили. Ибо от всей души, говорит Великий Василий, значит отнюдь не любить чего-либо, вместе с Богом, если же кто свою душу любит, то Бога уже не любит всею душою, но половиною ее. А когда мы и себя самих, и другое бесчисленно (многое) любим, то как можем любить Бога или сказать это? Точно так же и относительно любви к ближнему. Если временную жизнь, а может быть, и вечную не отвергнем из любви к ближнему, подобно Моисею и апостолу, то как говорим, что любим ближнего; ибо первый сказал Богу о народе: аще оставиши им грех их, остави: аще же ни, изглади и мене из книги Твоея

[107], в нюже вписал еси (Исх. 32, 32). Апостол же говорит, анафема да буду от Христа и проч. Молилбыхся сам отлучен быти от Христа по братии моей, паче же искавших убить его, иже суть Израилите (Рим. 9, 3–4). Таковы души святых! Они врагов любят более, нежели самих себя. Потому и в нынешнем веке и в будущем, во всем предпочитают ближнего, хотя бы он и враг им был по злому своему произволению; (святые) не ищут воздаяния от тех, кого они любят, но, как сами получающие, радуются, когда отдают другим все свое; чтобы угодить чрез то Благодетелю и, по силе своей, подражать Его человеколюбию; ибо Он благ и к неблагодарным и грешным. И кто удостоится получить такие дарования, тот тем более обязан считать себя должником пред Богом, вознесшим его от земли и сподобившим персть подражать отчасти Творцу и Богу. Ибо терпеть обиды с радостию и незлобиво, делать добро врагам, полагать душу свою за ближнего и подобное — суть дары Божии, ниспосылаемые произволяющим получить их от Бога, старанием, делати и хранити, как сказано было Адаму (Быт. 2, 15); чтобы дабы пребывали, (хранимые) благодарением к Благодетелю. Ибо ни одного блага мы никогда не имеем от себя, но все блага дарованы нам от Бога, по благодати, как из небытия происходит существующее. Что бо имаши, егоже неси приял, говорит апостол, туне, то есть от Бога, аще же и приял еси, что хвалишися яко не прием (1 Кор. 4, 7), но сам собою делая, что невозможно, ибо Господь сказал: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5).

О том, что без смиренномудрия невозможно спастись

Не знаю, не от сильного ли помрачения страстьми приходит человек в такое безумие, что считает себя, может быть, равным Ангелам и даже большим их, думая спастись без смиренномудрия, лишившись которого прежде бывший денница, и без другого греха, сделался тьмою. Что же потерпит не имеющий смирения смертный и персть, не говорю уже грешник; может быть, по слепоте своей, он не верит, что грешен. Конечно, говорит Златоуст, совершенный человек будет равноангельным, как сказал Господь, то есть при воскресении мертвых, а не в нынешнем веке; но и тогда не Ангелами, сказано, а равноангельными будут люди; ибо не могут они оставить своей природы, но — будут, как Ангелы — неизменны, по благодати, освобождены от всякого насилия, будут иметь власть самопроизвольную и непрестанное веселие и любовь к Богу, яже око не виде и проч. (1 Кор. 2, 9). Здесь же никто не может быть совершенным, но получает только залог обетованных благ. Однако как не получившие дарований должны смиряться, подобно нищим, так и получившие дарования от Бога, — чтобы не быть осужденными за неразумие. И как богатые должны благодарить Бога за дары Его, так, и еще гораздо более, и обогащающиеся добродетелями. И как нищие должны благодарить Бога и любить богатых, которые им благодетельствуют за то, что они делают им добро, так, и еще гораздо более, и богатые нищих, — потому что и в нынешнем и в будущем веке они спасаются промыслом Божиим, ради милостыни; ибо без нищих не только не получат спасения души, но и искушений богатства не могут избегнуть. И как ученики учителей, так и учители учеников должны любить, и друг за друга благодарить Бога, даровавшего всем познание и всякое другое благо, за которое должно благодарить Его; особенно же тем, которые получили силу восстановлять святое крещение покаянием, ибо без последнего никто не может спастись. Что Мя зовете: Господи, Господи, и не творите, яже глаголю, сказал Господь (Лк. 6, 46). Но пусть никто безумный, слыша это и столькое еще, не подумает, что если он не будет призывать Господа, то останется неповинным, напротив, еще более будет осужден, как сказал Господь: аще в с`урове древе сия творят, в с`усе что будет (Лк. 23, 31). И: аще праведный едва спасается, говорит Соломон, нечестивый же и грешный где явится? (Притч. 11, 31). И опять, видя себя отвсюду утесняемым Божественными заповедями, пусть не отчаивается, чтобы не быть осужденным хуже самоубийцы; но более должен он удивляться Божественным Писаниям и заповедям, как они с той и с другой стороны побуждают человека к совершенству, чтобы он не нашел, куда убежать от доброго и где сыскать послабление в худшее. Но когда захочет сделать что-либо такое, видя пред собою все ужасное, обратится к благому. Бог человеколюбиво и досточудно устраивает, чтобы человек каким-либо образом, и не желая, хотя он и сам в себе имеет власть, сделался совершенным. Благоразумные же подвизаются, стыдясь более благодеяний, как перевезенные через реку во сне, по слову святого Ефрема