Ангельские глазки - Донна Олвард

Жест оказался настолько неожиданным, что Элли отчаялась. Она не понимала, что следует делать. Она чувствовала его резкую душевную боль и безнадежность ситуации. Медленно выдохнув, он убрал руки от лица. Элли почти пожалела о том, что он открыл лицо. Казалось, он чувствует себя так же, как чувствовала себя Элли в то утро, когда проснулась и по-настоящему осознала, что больше никогда не подержит на руках Уильяма.

— Не нужно, — сказала она, качая головой. — Мне жаль, что я тебя спровоцировала. Ничего не говори, Вьятт, это слишком больно.

Но теперь он ее игнорировал, словно открыл дверь и не мог уже остановиться.

— Она подначивала и вытаскивала из меня каждую деталь на все темы, какие можно вообразить. Это собеседование вторгается в каждый аспект твоей жизни. Возможно, теперь ты поймешь, почему мне нужно было побыть одному.

— Она спрашивала о твоих отношениях с Барбарой?

Он обиженно фыркнул:

— Прежде всего она спросила, когда я узнал, что она моя сестра. Почему я хочу заботиться о ее ребенке, хотя мы едва друг друга знаем. Тот факт, что Барбара является плодом любовной интрижки, послужил причиной исследования нашей семейной жизни.

Элли побледнела. Копание в болезненных событиях заставит кого угодно захотеть уйти в себя.

— Она спрашивала о том, что тебя забирали из семьи? О жестокости твоего отца?

— О да. — Его руки задрожали, он засунул их в задние карманы джинсов. Теперь взгляд Вьятта был диким, как у загнанного в угол животного. — О моем отце, этом «образцовом» родителе. О том, есть ли у меня его качества. О том, как я отношусь к физическому насилию. О том, что я думаю по поводу дисциплины.

— Мне так жаль, Вьятт.

Он несколько раз вздохнул, прежде чем ответить:

— Обо всем этом я не желал говорить ни с одной живой душой. Все эти демоны, которых я старался победить. Поэтому мне пришлось доказывать, что я чего-то стою.

Элли почувствовала, как слезы жгут ее глаза. Она понимала, что меньше всего Вьятту хотелось, чтобы его сравнивали с отцом. Он был таким нежным и заботливым с Дарси, настолько преданным и убежденным в том, что должен поступать правильно.

Посмотрев на него, она увидела, что он вытирает глаза. Сострадание возобладало над чувством самосохранения, и она подошла к нему и взяла его за руки.

— О Вьятт, мне жаль, — повторяла она, не зная, что еще сказать. — Что мне сделать?

Он подвел ее к старому потертому креслу с подголовником. Свет из кухни падал на его суровое лицо, когда он присел и усадил Элли себе на колени.

— Просто позволь мне обнимать тебя, — пробормотал он, и у нее екнуло сердце.

Мысленно она старалась оттолкнуть от себя Вьятта. Но ей очень нравилось, когда он ее обнимал. После смерти Уильяма Тим отдалился от нее, притворяясь, что все в порядке, отказываясь дарить прикосновения, которые могли ее утешить. Она начинала понимать, что Вьятт, несмотря на багаж тайн и суровую внешность, гораздо отзывчивее Тима, хотя у него имелось больше причин закрыться от мира. Она устроилась в его объятиях и запустила пальцы в его темные пряди, желая хотя быть чуть-чуть облегчить его страдания.

— Я смогу тебе помочь, — прошептала она, и долгие минуты они так и сидели, обмениваясь друг с другом душевными силами.

И Элли почувствовала, что каким-то образом ее душа начинает излечиваться.

— Знаешь, что перевешивает все недостатки собеседования? — Тихий, низкий голос Вьятта, наконец, нарушил тишину.

— М-м-м? — спросила она с закрытыми глазами, стараясь запомнить форму его груди, запах и движения, когда он говорил.

— Моя мама. Когда я думаю о Барбаре, я думаю о своей матери. Мама не отвергла бы Барбару, хотя она и стала бы напоминанием о неверности моего отца, — сказал он и чуть крепче обнял Элли. — Моя мама была доброй и щедрой, хотя имела все причины стать озлобленной. Но она такой не была. Только благодаря мыслям о ней я выжил. Если меня проклинал один родитель, то другой благословлял. Я всегда старался быть больше похожим на нее… хотя я действительно выгляжу как он.

— Какой она была?

Она почувствовала, как двигаются его скулы, когда он улыбнулся.

— Она могла делать все: готовить, шить, петь… Хотя с моим отцом ей нечасто приходилось петь. Но она пела, когда он отсутствовал. Она всегда старалась сделать мою жизнь особенной и вроде бы извинялась, если ей это не удавалось.

— Почему она осталась? Почему она не взяла тебя и не ушла, Вьятт?

Его ответ был типичным и печальным.

— Куда ей было идти? Она боялась, что он ее найдет. Или попробует отобрать меня. В действительности я ему был не нужен. Мой отец был одержим.

Она начинала понимать, почему надоедливые вопросы работника социальной службы так на него подействовали.

— Воспоминания всплыли сегодня днем?

Он кивнул:

— Я не буду похожим на отца, Элли.

— Конечно. — Она выпрямилась и обняла ладонями его подбородок, приподнимая его, чтобы посмотреть в его глаза. — И ты на него не похож. Забота о Дарси для тебя не одержимость. Я это знаю. Ты заботишься о семье и несешь за нее ответственность.

— Ты это понимаешь. Но я не уверен, что это поняла Анджела.

— Что произошло с твоими родителями, Вьятт?

Он пристально смотрел в ее глаза.

— Я работал в Форте-Макмюррей. Они вместе путешествовали, и мой отец напился. Они погибли в автомобильной катастрофе.

Элли какое-то время молчала, понимая, что все ее слова окажутся бесполезной банальностью. После сегодняшнего собеседования Вьятт боялся, что потеряет и Дарси. Дарси и Барбара остались его единственными родственниками. Он решительно настроен заботиться об обеих. Что произойдет, если Вьятт потерпит неудачу?

Он не потерпит неудачу. Она здесь для того, чтобы ему помочь.

— Им нужно удостовериться в твоей надежности, вот и все, Дарси для них важнее всего, как и для тебя. Они поймут, что ты подходящий человек, чтобы о ней заботиться до тех пор, пока Барбара снова не станет здоровой.

— Легче мне не станет, — ответил он на этот раз спокойнее. — Итак, теперь ты, возможно, поймешь, почему я сегодня назвал тебя няней. Дарси и Барбара — моя единственная семья. Я не могу усложнять ситуацию, рассказывая о наших настоящих отношениях.

Она встала с его колен, пересела на стул напротив него и положила руки ему на колени.

— Что ты имеешь в виду?

С извиняющимся взглядом Вьятт наклонился вперёд, уперся локтями в свои колени и сложил руки:

— Я знаю, что сказал, будто ты больше чем няня. Но ты считаешь, сегодняшним визитом все ограничится? А если Бек вернется и обнаружит нас с тобой вместе, как сегодня вечером?