Как мы бомбили Америку - Александр Снегирёв

– Я выбью дерьмо из любого, кто притронется к моей девочке.

Проверять серьезность его слов не хотелось. Приняв наше нейтральное отношение к его дочери за мужское благородство, Бельмондо окончательно расположился к нам и как-то после работы показал предмет своей страсти, мотоцикл «BMW» 1956 года выпуска.

– Я ездил на нем в Греции, в молодости, – приговаривал Бельмондо, поглаживая сверкающие детали. – Я ведь был копом!

– Ты был копом?!

– Да, могу фотку показать. – Он порылся в ящике и сунул нам черно-белый снимок, на котором молодой парень в щегольском мундире стоит на фоне моря, опершись о мотоцикл.

– Это ты? – восхитились мы.

– Я и мой байк.

Мы сверили мотоцикл на фото с тем, что стоял рядом. И вправду тот самый.

– Я его вывез на корабле несколько лет назад. Редкая модель. Детали заказываю из Европы! – хвастал Бельмондо. Мы почтительно кивали.

– Парни, а вы видели инопланетян?

– Инопланетян… Сань, ты видел инопланетян? – Юкка не знал, что сказать, и обратился ко мне.

– Инопланетян… У меня была целая эпопея с инопланетянами, – заявил я. – Это было давно, в деревне у дедушки… У него в разных концах участка росли кабачки. Мне было тогда лет шесть-семь. Дед однажды сообщил мне, что на двух крупных полосатых кабачках появились загадочные надписи. Он сказал, что это дело рук инопланетян. Не дослушав до конца, я бросился в сад. Раздвинув огромные листья, я обомлел: на боку зеленого полосатого гиганта была крупная надпись «Саша + Аня». Слова состояли из подсохших надрезов. Аней звали девочку из соседнего дома, в которую я был влюблен. Я проверил другой кабачок. На нем тоже красовались слова похожего содержания. Трава вокруг оказалась примята и даже немного пожелтела. Представляете мои чувства?! Это было в сто раз круче сериала «Секретные материалы»!

Эффект превысил все ожидания. Бельмондо стоял, разинув рот. Даже в Юккиных глазах читалось «и что дальше»? Я выдержал паузу.

– Тщательное расследование вывело меня на автора этой проделки. Им оказался дед. Я нашел садовый нож с остатками кабачковой кожуры на лезвии. Дед вырезал слова этим ножом и подождал, когда надрезы подсохнут, чтобы выглядело убедительнее. Но как было круто, если бы вы знали!

Юкка рассмеялся и закурил, Бельмондо обиженно поджал губы.

– Я имел в виду настоящих инопланетян. Я видел их пару раз.

– Где?! – после моего рассказа было трудно переключиться на серьезный лад.

– Здесь, в Вильямсбурге.

– И как они выглядели?

– Это была Мадонна.

– Певица?

– Да нет! Дева Мария! Она парила в ночном небе и простирала ко мне руки.

– Бельмондо, значит, ты видел не инопланетян, тебе явилась Богоматерь!

– Я считаю, что инопланетяне и ангелы небесные со всем святым семейством – это одно и то же, – шепотом сказал Бельмондо. – Это высшие силы, которые помогают нам грешным. – Он перекрестился.

– Интересная теория…

– Тут есть одно местечко, дом, возле которого часто случаются явления инопланетян людям, – продолжил Бельмондо. – Как-нибудь я вас туда отвезу.

– Что, и все про это знают?

– Да, туристы специально приезжают.

К нам подбежал здоровый пес с синими глазами. Он недобро глянул на меня с Юккой, но Бельмондо потрепал его по холке.

– Ахилл. Сибирская лайка. Ест только аргентинскую говядину. Ну ладно, парни, до завтра, мне пора к Папсу.

– Зачем?

– Мы с Олимпией присматриваем за ним по ночам. Сиделки слишком дороги.

Странный денек

Постепенно перед нами стал открываться механизм этой семейной греческой машины. Бельмондо и Олимпия были своего рода рабами, которым доставалась самая тяжелая работа… Он вкалывал на кухне, она в мотеле. Они выполняли роль ночных сиделок при господине Папарисе. И они же были самыми бесправными членами семьи. В обмен на видимое благополучие их заточили в тюрьму «Вестминстер-Вашингтон».

– Знаете, как теща заставляла меня работать, когда я только женился на Марианне? – говорил нам Бельмондо на кухне. – Я ведь тоже начинал салатником, как ты, Алекс. Она запирала меня в холодильной комнате и не выпускала до тех пор, пока я все не вычищал до блеска. – Я вспомнил рассказ Мишель. – И так каждый вечер. Когда умер мой отец, меня даже не отпустили в Грецию на похороны. Некому было меня подменить на кухне.

– Как же ты все это терпишь?

– Ради Лицы. Ради нее я из любого дерьмо выбью! Пусть только к ней кто-нибудь притронется!

Мы умолкли.

– Кстати, хотите, покажу одну штуку? Специально принес.

Бельмондо достал из ящика стола что-то завернутое в тряпку.

– Держи, – он протянул сверток мне.

Удивившись тяжести, я развернул складки. На ладони лежал черный пистолет.

– «Браунинг». Одиннадцать в магазине, один в стволе, – с гордостью пояснил Бельмондо. – Больше всего на свете я люблю оружие. Ну и мотоцикл, конечно. И Лицу.

Мы смотрели на пистолет как зачарованные. Я вытянул руку и прицелился, ощущая тяжесть и власть. Бельмондо забрал у меня ствол..

– Вот так он перезаряжается. – Он собрался передернуть затвор, но не тут-то было. Затвор не двинулся. Бельмондо дернул еще раз. Заклинило. Совсем уж не по-пижонски он зажал пистолет коленками и сдвинул наконец затвор.

– Заедает. – Бельмондо раскраснелся и покрылся испариной. Мне стало его немного жаль. Неловкую ситуацию прервала официантка Робин.

– Алекс, мне нужны шоколадный торт и ванильное мороженое.

Я понесся исполнять заказ, оставив Юкку любоваться черным ганом.

Робин была молодой мулаткой-официанткой с чрезвычайно пухлыми губами и порочными глазами, оправленными в круглые очки. Пока я резал торт, Робин пристально меня разглядывала.

– У меня к тебе дело, Алекс, – сказала она, вонзая зубы в кусок мяса.

– Я в твоем распоряжении, Робин.

Она протянула мне другой кусок. Мясо было сочным.

– Хорошее мясо, – подмигнула Робин. – С хозяйской тарелки.

– В смысле?

– С тарелки госпожи Папарис.

Мне приходилось жрать объедки, но никаких «хозяйских тарелок» раньше для меня не существовало.

– Есть разговор, – продолжила Робин.

– О любви? – пошутил я.

– Что ты знаешь о любви? Вот ду ю ноу эбаут лав? – сказала Робин низким голосом и посмотрела на меня своими глазищами. –  Ладно, к делу, только никому ни слова. Обещаешь?

– Обещаю, а что за секреты?

Робин поманила меня пальцем. Я склонился к ее пухлым губам, которые с близкого расстояния напоминали две мягкие булки.

– Лица приглашает тебя покататься с ней по округе.

– Покататься? А почему это секрет?

– Она просто хочет показать тебе местность, а секрет потому, что девочка не желает, чтобы семья знала об этом.

Я сглотнул. Бельмондо улыбнулся из-за своей стойки. Уж не устраивают ли эти психи провокацию, чтобы завлечь меня в ловушку?

– А почему она сама не скажет?

– Она не хочет привлекать внимание. А мне Лица доверяет.

– Я должен подумать, Робин, – сказал я, протягивая ей торт и мороженое. – А ты, Робин, не хочешь со мной покататься? Я бы сразу согласился.

– Я замужем, Алекс.

– Мужу рассказывать не обязательно.

Робин расхохоталась и забрала торт с мороженым.

– Подумай, в общем.

До закрытия я так ничего и не надумал, а вечером решил посоветоваться с Юккой.

– Только этого не хватало! Ты видел его пушку! Он тебя из нее и прикончит! А заодно и меня! Это провокация! Может, это сам Бельмондо подговорил Робин, чтобы нас проверить!

– У тебя паранойя!

– Может, и так, только они тут все ненормальные. Он только и твердит: «Я за Лицу из любого дерьмо выбью».

– Ладно, не буду рисковать. Просто прикинусь веником. Как будто Робин ничего не предлагала.

– Кто там говорил, что, когда на корабле появляются ган и девка, жди неприятностей.

– Про девку не знаю, а про ган, кажется, Чехов говорил.

– Плохое у меня предчувствие.

Золотой кулон

Дней через пять после того, как мы с Мишель покурили, к нам в комнату ворвалась Олимпия с плачущей толстухой.

– Алекс, это безобразие, ты знаешь, что это такое?!

Олимпия сунула мне под нос окурок самокрутки.

– Это бычок, а я при чем?

– Его нашел мой ребенок, моя бедная Джессика! – взвыла толстуха.

– Ты при чем?! – возмутилась Олимпия. – Ты хаускипер, мать твою, а этот бычок нашел ребенок прямо возле кровати! Так ты убираешься?!

– В какой комнате это случилось?

– В триста седьмой!

Я вспомнил, как Мишель положила на прикроватную тумбочку окурок, как мы про него забыли. С тех пор там никто не жил, и только теперь въехала толстуха с мужем и маленькой Джессикой.

– Извините, я недоглядел.

– А это случайно не вы с Джеем курили травку? – Олимпия докапывалась до меня со всей страстью стареющей неудовлетворенной женщины.

– Там жил какой-то байкер, наверное, он, – соврал я.

Олимпия велела еще раз все протереть в чертовой комнате. Я извинился перед лысоватым мужиком в шортах, который укачивал маленькую девочку в платьице, и тщательно вытер тумбочки, зеркала и телевизор.