Как мы бомбили Америку - Александр Снегирёв

– У нас роскошный ресторан, ребята. Лакшери плэйс. Требуется соблюдать этикет. Это не какая-нибудь американская забегаловка, это стейк-хаус «Вестминстер»! Он принадлежит нашей семье вот уже двадцать лет, и еще никогда ни один посетитель не уходил недовольным. – Мы кивали, всячески выражая полное понимание.

– Вы нам нравитесь, ребята. Тем более что вы тоже православные. Только вот у тебя, Юкон, трудное имя.

Юкка помялся.

– У нас, у русских, имена бывают разные. Главное, чтобы душа… э-э… чтобы душа была русской!

С папой геологом-атеистом, мамой эстонкой-протестанткой и именем Юкку непросто сойти за православного, но он старался. Знал я одного православного по имени Яков Кобец. Вечно выступал за превосходство русской нации и рьяно поддерживал антисемитизм. Яша буквально стал черносотенцем. Дай ему волю, он бы всем такой холокост устроил, мало бы не показалось. В итоге Яша так достал окружающих, что однажды его попросили заткнуться. И самое интересное в том, что больше всего Яшин антисемитизм достал Юсуфа, студента из Палестины.

– Можете называть меня Джей, мэм. По первой букве имени, – нашелся Юкка.

– Прелестно! – Марианна радостно всплеснула руками. – Итак, Алекс и Джей, познакомьтесь с моим мужем, – она кивнула на Бельмондо. – Его зовут Георгиас. Он шеф-повар. А теперь я представлю вас нашей маме, хозяйке ресторана.

Марианна повела нас через сверкавшую нержавеющей сталью кухню в пустой прохладный зал. Гостей еще не было, ресторан открывался в пять пополудни. В глубине зала за одним из столов восседала старая леди. Она была в тени, но о ее возрасте можно было судить по сгорбленной спине и клюке, стоящей рядом.

– Познакомься, мама. Это Алекс и Джей, они будут у нас работать, – Марианна отошла, выставив нас на обозрение. Леди придвинулась. Ее глаза, словно два гарпуна, вцепились в нас… Голову ее покрывали мелко вьющиеся жесткие волосы, напоминающие проволочную губку для снятия нагара и накипи. «Донна Роза» – подумал я, вспомнив мультфильм с похожей старухой.

Мы поклонились.

– Не вздумайте воровать! – произнесла леди голосом, таким же жестким и колючим, как ее глаза и волосы.

– Мы не воры, мадам. – Мы поклонились еще раз. Донна Роза отпустила нас взмахом руки, а Марианна повела к выходу.

– Поздравляю, ребята, вы приняты. Добро пожаловать в бизнес семьи Папарис.

– Спасибо, мэм.

– Зовите меня просто Марианна.

– Окей, Марианна.

Она коснулась Юккиного плеча.

– Не знала, что русские такие сильные.

На кухне

С тех пор мы вкалывали в двух местах: с утра до обеда в мотеле, с обеда до полуночи в ресторане. Юкке досталась должность официанта, а мне местечко на кухне. Я стал сэлад-мэном или салатником. Бельмондо спросил:

– Кто будет официантом?

– Я, – не мешкая, ответил Юкка.

Я злился на то, что он не спросил моего мнения, а просто взял и заграбастал себе доходное местечко с чаевыми. Хапуга, а не друг.

Мы съездили в супермаркет, где Юкка прикупил себе черные брюки, белую рубашку и черную бабочку. Я же взял пачку белых обтягивающих маек на лямках и синие строительные джинсы. Теперь я походил на итальяшку: волосы темные, на шее красный платок, а загорелую грудь облегала белоснежная майка в рубчик. Сквозь ткань торчали волосы. Я тут же вспомнил один случай, произошедший в прошлом году на лекции. От скуки я рассматривал свои синие брюки и заметил, что на внутренней стороне бедра торчит нитка. «Непорядок», – подумал я и дернул нитку что есть мочи. В следующий миг все уставились на меня недоуменными глазами. Причиной тому был вопль, который я издал. Нитка оказалась волоском, проткнувшим ткань брюк. Пришлось что-то мямлить про боль в суставах, чтобы профессор не счел вопль за хулиганство и допустил меня к зачету.

В ресторане уже был один салатник, Джон, мальчишка-подросток, дальний родственничек семьи Папарис. Мы с малышом Джонни работали посменно. Он ввел меня в курс дела.

– Если салат упал на пол… – малыш Джонни перевернул тарелку с готовым салатом, высыпав ее содержимое на коричневый кафель, – ты делаешь вот так. – Джонни сгреб салат рукой и швырнул обратно в тарелку. – Продукты нельзя выбрасывать.

Я послушно кивнул.

– Взбил немного, добавил пару свежих листьев, и можно подавать к столу. Они ничего не заметят. – Джонни отдал тарелку подошедшей официантке.

– Если ты проголодался, делаешь так. – Джонни отломил кусочек булочки, макнул его в один соус, в другой и с удовольствием проглотил. Это мне было больше по душе, чем подавать гостям вывалянный в пыли салат.

– Только не жри слишком много! Ты же не хочешь нас обанкротить!

– Окей, – улыбнулся я.

– Я серьезно! Без шуток!

– Окей. – Я был серьезен.

– А ты лижешь девочкам киски? – чавкнул Джонни.

– Э-э, м-м… В общем, да.

– Тебе это нравится? – не отставал Джонни.

– Да, пожалуй, – уже бодрее ответил я.

Джонни расплылся в улыбке и выставил правую ладонь. Я хлопнул по ней своей ладонью.

– А я слышал, что вы педики.

– Почему это?

– Спите в одной кровати.

– Так у нас всего одна здоровая кровать в комнате…

– Расслабься, я вижу, ты нормальный чувак. – Джонни проглотил еще одну булочку.

– У тебя сколько инчей?

– Не понял.

– Ну, размер, сколько инчей или сантиметров. Что у вас там в Европе.

– Размер… а размер! Я не знаю точно, не мерил… – сказал я, а про себя подумал, что Джонни сам, пожалуй, педик.

– Не мерил?! – оказалось, я здорово его удивил. – Я слыхал, у русских здоровые члены.

– Не проверял.

– Мне один черный пацан рассказал, я у него травку покупаю.

– У нас считается, что у черных самые здоровые.

– Сомневаюсь, этот черный говорил, что встречался с русской девчонкой, и она его отшила из-за маленького размера. У русских, сказала, вдвое больше. А у этого парня болт будь здоров! Ну, бывай. – Джонни наконец свалил, а я приступил к выполнению обязанностей. Из огромной стальной раковины я доставал заранее вымытые Бельмондо листья салата, отжимал их, резал и клал ровно одну горсточку, не больше (хозяева строго-настрого запретили мне разбазаривать продукты) на тарелку. Затем по краям две дольки помидора из пластмассовой пиалы. Сверху кружочек огурца и два-три колечка лука. Для оживления картины все посыпалось тертой морковью. Тарелки с готовыми салатами я расставлял на подносы: три в ширину, шесть в длину. Заполненные подносы, накрыв их предварительно смоченными водой салфетками, задвигал в огромный холодильник. Салфетки были нужны для сохранения свежести салатов, заготовленных на завтра. Без салфеток вчерашние салаты выглядели грустно. Генноизмененные американские огурчики утрачивали белизну и покрывались загадочной слизью, помидорчики желтели и подсыхали, а горки салата сифилитически проваливались. Тогда я взбивал горки заново, подбрасывал листик-другой свежей зелени, менял, где надо, огуречные шайбочки, сыпал морковь, и салат сверкал, как новый.

Еще я выдавал официантам десерты и мелкие закуски. Подходила, например, Джерри, кокетливая официантка-пенсионерка с блондинистой косичкой.

– Алекс, – говорила Джерри. – Будь добр, две колы и банановое мороженое с мятным сиропом.

Я молниеносно выполнял просьбу. Наполнял стакан колой, прижав его одной рукой к гашетке автомата, другой – отковыривал от куба мороженого пару шариков специальной ковырялкой и накладывал его в вазочку. Затем капал сверху мятный сироп, облизывал пальцы и выдавал заказ Джерри.

– Спасибо, Алекс. – Джерри подмигивала мне, как певица Мадонна подмигивает в своих клипах молчаливым латиноамериканским мачо.

В другой раз приходила Сара, необъятная негритянка-хохотушка. Ее я прозвал Женуарией в честь героини сериала «Рабыня Изаура».

– Шримс коктейль дарл бэйби лав гад демет щит, – нараспев просила Женуария, задыхаясь от собственной тучности и кухонной жары. Мысленно очистив фразу Женуарии от ругательств и ласковых слов, я обнаруживал, что ей нужна всего лишь закуска из креветок. Я сыпал лед в металлическую вазочку, накрывал его крышкой-решеточкой, укладывал поверх лист салата, затем соус и четыре толстенькие промытые креветки. Поначалу я плохо промывал креветки, забыв вычистить кишки, которые у креветок на спинке.

– Алекс, ты хочешь распугать наших клиентов? – спросила Олимпия, которая по вечерам работала поварихой. Она показала, как правильно чистить этих гадов. Сначала следует отодрать лапки. Затем поддеть ногтем панцирь и содрать кишки.

Но вернусь к Женуарии. Кроме креветок ей обыкновенно требовался кусок чизкейка. Я доставал из холодильника коробку с пирогом и отрезал ломоть. Тряс баллон со сливками и пшикал сверху. Горку белой пены я аккуратно пришлепывал вишенкой.

– Дай облизать, – услышал я голос Женуарии, выполняя заказ впервые.

– Сори? – Я часто переспрашивал, хоть знание английского у меня и улучшилось, но многое я еще недопонимал.