Точка пересечения - Ирина Лемешева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснулась поздно – около полудня. Дима, уже покормленный, сидел с медведем на диване и смотрел телевизор. Она проворонила, как он вытаскивал подарок из пакета, оставленного под ёлкой.
– Ему очень понравилось, – успокоила ее мама. – Смотри, из рук не выпускает. Угодила. Я ему сказала, что это от Деда Мороза. Про трактор уже забыл.
Ее кольнуло сожаление и чувство вины – так хотелось сделать сыну настоящий праздник, переодеться в Деда Мороза и Снегурочку, а она вместо этого укатила в ресторан и встречала Новый год … с кем? Нет, они, вроде, вполне приятные и интеллигентные люди, но не друзья и даже не приятели. И сегодня они не позвонят друг другу и не будут обсуждать стол, хвалить музыку и вспоминать, какой приятный официант их обслуживал. А Дима… Это фактически его первый сознательный Новый год, что он понимал в этом раньше?
– Сынок, а откуда такой красивый медведь к нам пришел? Из леса?
– Неть, это Дед Мойоз мне подайил, – серьезно ответил Дима и добавил:
– Мозно погъядить.
Жанна послушно погладила бронзовые ладошки, ощутив пальцами гладкий скользкий атлас.
– Да, мама, знаешь кого мы встретили в ресторане? Лану!
– Ну, вот, объявилась пропажа, – улыбнулась Лида. – С вами была?
– Нет, совершенно случайно встретились. Она там была с какой-то делегацией, по работе.
– Вот девка, огонь, – встрял Семён. – Так устроиться, на редкость. И Новый год в ресторане встретить, и ещё зарплату за это получить.
– А почему нет? – пожала плечами Лида. – Умница, красавица! Что там у неё слышно?
– Не знаю, мам, что-то происходит. Обещала позвонить и рассказать. Только ты у тети Лиды не спрашивай, пусть сама расскажет.
– Мы не любопытные, спрашивать не стану. Захотят – расскажут, а нет – так нет.
– Ну, мать, давай собираться, пусть отдыхают, – Семён кивнул на дверь спальни.
Переложив плов в кастрюлю, Жанна помыла казан – знала, что мама не любит, чтобы ее посуда где-то гуляла. Завернула в салфетки несколько заварнушек – помнила, что отец сластёна. Они сердечно распрощались, ещё раз пожелав друг другу счастья и здоровья в Новом году.
Она осторожно приоткрыла дверь в спальню – Анатолий не спал, читал. Просто не захотел выйти, попрощаться, сидел за своей ширмой. Жанна почувствовала, как волна растущего возмущения перекрывается другой, более высокой волной безразличия и равнодушия. Она не будет никого принуждать и воспитывать. Не захотел выйти, поздравить с наступившим Новым годом ее родителей, приехавших посидеть с их сыном? Его дело.
– Жанночка, детка, – говорила ей бабушка. – Все люди разные, в голову ни к кому не влезешь, готового человека не переделаешь. Воспитывать нужно ребенка, и то – начинать, пока он поперек кроватки лежит. А как лег повдоль – считай, опоздала.
Жанна понимала, что Анатолий вырос в другом мире, в другой семье, в другом окружении. У них разные песочницы. Разные понятия. Такая разница в возрасте. Да и характеры – тоже разные. Она не видела этого? Не чувствовала? Надеялась, что это " разное" уступит место "общему" после свадьбы, когда они станут жить вместе и превратятся в нечто единое – в семью? Пока это получалось весьма приблизительно, а если быть честной – вообще не получалось. У неё часто – в самое неподходящее время – всплывал вопрос Лолы: " А ты его любишь? "
Время было около двух, обедать навряд ли захочется после такой ночи, а на улице – ясно, сухо. Можно погулять с ребенком. Она замочила сухофрукты для компота, вернулась в зал.
Дима спал сидя, в обнимку с медведем, перед включенным телевизором. Видимо, лег поздно вчера. Она легонько провела ладонью по золотистым, уже начинающим темнеть, локонам. К лету надо отвести его постричься. Аккуратно уложила, накрыв тонким пледом.
После родительской квартиры и своей комнаты, запирающейся на ключ, ей ужасно не хватало личного пространства, своей, пусть маленькой, но своей территории. Конечно, нельзя гневить Бога, многие ее знакомые живут вообще с родителями. Так что, спасибо за то, что есть. И вообще, новый год, все хорошо, а будет ещё лучше. Завтра воскресенье, еды полно, можно просто ничего не делать, погулять с Димочкой, побездельничать. И, вроде, ярмарка открыта, надо сходить, воплотить, наконец, свою мечту.
Светильники встали на тумбочки, как будто созданные для их спальни. Вечером мягкий красный свет залил комнату, а бежевый мрамор с прожилками, казалось, ожил, просвечивая насквозь. Жанна ждала одобрения мужа, но услышала только:
– И почем эта иллюминация?
Покачал головой, услышав ответ, поцокал языком, удивляясь, а потом сказал ровным сухим голосом:
– Попрошу впредь без моего ведома такие вещи не покупать. – И добавил в ответ на недоуменный взгляд Жанны:
– Это вещь в дом, в котором мы живём вместе, вдвоем, и ты не вправе покупать вещи без моего согласия.
– Тебе не нравится? – прошептала Жанна.
– Да не в этом дело. Ты что, не понял? Мы должны приобретать вещи в дом вместе. И выбирать вместе, и покупать. Вдво-ём. – Он произнес это тоном, не терпящим возражений, тоном, которым говорят с маленькими детьми. Хотя, она и сыном так не разговаривала.
Хотелось спросить, почему он не рассуждал так при покупке действительно крупных и дорогих вещей – столового и спального гарнитуров? Почему не возникло у него желание съездить вместе с ней на базу? Посмотреть, выбрать? В конце концов, материально принять участие в покупках. Хотя бы немного. И даже когда она попросила вложиться в покупку спальни, это не привело ни к чему. Она была так благодарна маме, которая больше не поднимала эту тему. Представляла папин взмах рукой:
– Оставь, Лида! Справимся!
А всё остальное? Ремонт, занавески, люстры. Посуда, белье, кухонная утварь. Все это так незаметно появилось в доме абсолютно без их участия. А сейчас он говорит о совместных покупках?! Вместе? Вдвоем? Что они делают вместе и вдвоём? Куда ходят? Кого принимают у себя? Что он дарит ей, сыну? Все эти вопросы комом встали в горле, не давая дышать. Она ощутила гул в ушах, покалывание в кистях рук и реальную пелену перед глазами.
Такое было с ней однажды по дороге в музыкалку. Дверцами трамвая ей прищемило палец. Было много крови и ощущение, что ещё чуть-чуть – и она упадет, потеряет сознание. Пробилась тогда к открытому окну на задней площадке, зажимая палец носовым платком. Вдохнула свежего воздуха. Дурнота отступила. Вот и сейчас, прислонилась к косяку двери, пытаясь вдохнуть. Хотелось ответить, но она понимала, что ответить тихо и спокойно просто не в состоянии.
– Аргументируй, – так говорила их с Ланой учительница физики в шестом классе. Они обе тихо ненавидели
