Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника - Матвей Ганапольский

БОМОНД,

БОЛЬШОЕ ВРЕМЕЧКО,

ИГРЫ ГЛАДИАТОРОВ,

ДЕТЕКТИВ-ШОУ.

Я СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕКЕ – У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ЗАВИСИМОСТИ, ПОТОМУ ЧТО Я ВСЕГДА ОТНОСИЛСЯ К ТЕЛЕВИДЕНИЮ С БОЛЬШИМ ЮМОРОМ.

ДОКАЗАТЬ ЭТО ЛЕГКО – ДОСТАТОЧНО ПЕРЕВЕРНУТЬ СТРАНИЦУ И ПРОЧИТАТЬ ТРИ МОИХ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ РАССКАЗА.

Борьба с удавом

Телефонный звонок раздается ровно в восемь.

– Боже, ты спишь?! – Это Елена, редактор.

– Нет, – тщательно выговариваю я, но ответ тонет в предательском зевке.

– Боже мой, ты все-таки спишь!.. Матвей, это без-ответственно!

Моя редактор – крайне ответственный человек. Кроме этого, она очень эмоциональна и импульсивна, а у таких людей свое специфическое восприятие мира. Если я, например, ехал сегодня в метро и мне наступили на ногу, то это значит не более того, что я ехал в метро.

Для Елены иначе.

– Боже мой, ты представляешь, я ехала сегодня в метро! Кошмар, мне отдавили все ноги!

– Все шестнадцать? – я пытаюсь шутить, но наталкиваюсь на ледяную стену.

– Молодой человек, если вы видите в редакторе исключительно какую-то сороконожку, то ваш «Бомонд» вполне обойдется без меня!..

Она отличный редактор, тонкий знаток литературы, профессиональный театровед. Без нее трудно обойтись. Особенно если учесть, что она всегда помнит, кто и что говорил. Этот ее дар наиболее ярко проявляется у телевизора, когда выступает кто-то из политиков.

– Боже мой, вы только полюбуйтесь, как он заливается! – Елена с отвращением показывает пальцем на экран, где очередной упитанный политик воздевает руки, как бы призывая само небо подтвердить его непорочность. – А вспомни, что говорил этот мордоворот десять лет назад. Кошмар!

– А что же он такое говорил, – осторожно интересуюсь я.

– То же самое, дословно. Только вместо слова «рынок» стояло слово «Ленин».

– Неужели?! – Я мастерски изображаю крайнюю степень потрясения. – А ты его ни с кем не перепутала?

– Газета «Гудок», номер двадцать шесть за семьдесят четвертый год, – с отеческой интонацией поясняет Елена. – И там он обещал стоять за правое дело вождя мирового пролетариата, причем до самой смерти.

– Чьей смерти?

– Думаю, что этого самого вождя. Не своей же! Такой всех нас похоронит – смотри на эту физкультуру!..

Действительно, политик на экране как раз переходил к физическим упражнениям для мышц рук и плечевого пояса – он протягивал руки к зрителям, а потом с умиленным видом прикладывал их к сердцу.

– Видишь, наши проблемы – это смысл его существования, – холодным голосом комментирует Елена. – Ему осталось только убедить нас, что он девственник. Боже, как низко пала мораль. Неужели слово «Ленин» так легко заменить на слово «рынок» только потому, что в них одинаковое количество букв!..

Этот приведенный диалог весьма типичен для Елены.

Она бескомпромиссна.

И ее темпераментный голос, звучащий ровно в восемь часов в телефонной трубке, буквально вышвыривает меня из кровати.

– Я сейчас еду с папкой, и нам нужно решить про вторник. Там придет кто-то типа Данилина, посмотришь. Все, я поехала. На улице просто кошмар!

Сей загадочный для постороннего монолог Елены означает, что она должна сдать папку с документами на уже готовую передачу и кто-то ей посоветовал кандидата на следующую. А поскольку известный иллюзионист Данилин у нас в передаче уже участвовал и потряс публику всяческими карточными фокусами и появлениями голубей из карманов, то почему бы не продолжить эту тему.

Это хорошо.

Плохо только то, что нужно так рано вставать и идти на мороз заводить свою «ржавую».

Если с точки зрения архитектуры телевизионный комплекс «Останкино», как пишут, является восьмым чудом света, то с точки зрения отсутствия логики это чудо номер девять.

С убийственной неотвратимостью малазийских сезонных дождей одно руководство сменяет другое. Царит политическая целесообразность.

Тот, кто умен и профессионален, так и не успевает ничего осуществить.

Подольше задерживаются другие – они обычно достойны пера Салтыкова-Щедрина и приятно развлекают неукротимой инициативой.

Один, например, предлагал окружить «Останкино» пятиметровым забором, по углам поставить танки и заминировать подходы, чтобы штурмовые отряды врага были остановлены на полпути.

Он действительно предлагал этот идиотизм прямо в эфире, и его можно оправдать только тем, что когда он сидел в своем кабинете, другие идиоты шли на штурм «Останкино» как на мировой центр зла.

Мне этого не забыть никогда – однажды позвонил приятель и сказал: «Только что по радио объявили, что вокруг “Останкино” идут бои!»

Я чуть не упал со стула, представив, как артиллерия на бреющем полете бомбит Якубовича с его «Полем чудес» и он бежит вдоль улицы академика Королева, одетый в красные шаровары и папаху, подаренные каким-то щедрым гостем-украинцем.

И упомянутый директор уже собирался на всякий случай притащить в кабинет связку гранат, чтобы не сдаться живым, но его уволили.

И он исчез мгновенно, как исчезают все уволенные директора телевидения, так и не успев вырыть ни один окоп.

Однако Господь устроил так, что передачи делают не директора, а редакции.

В одну из них я и направлялся.

В комнате №1236 царит веселая атмосфера диспетчерской сумасшедшего дома.

Ее умело организуют человек пятнадцать администраторов, редакторов, помощников режиссеров, директоров программ и другого телевизионного люда, у которого работа именно здесь.

Все говорят одновременно, все ищут какую-то заявку номер сто шестьдесят четыре и клянут какого-то Игоря Владимировича, который обещал к десяти приехать, но так, негодяй, и не приехал.

Акустическую картину комнаты дополняет вовсю орущий телевизор и визжащий компьютер, а визуальную – тысячи фотографий.

История фотографий проста – один из тех, кого принято называть «креативщиками», придумал передачу, где каждый, кто пришлет фотографию, увидит ее по телевизору.

Советский народ радостно откликнулся на идею, и теперь в комнате №1236, куда бы ты ни приткнулся, обязательно сядешь на фотографию «Мы с Лёхой на танке. Войсковая часть № 15. Город Шепетовка».

Фотографии лежат в больших черных мешках, и, чтобы их все показать, нужно лет двести.

Однако народ не теряет надежду и пытается пропихнуть на экран свое фото.

Те, у кого вообще нет связей, присылают письма с теми же фотографиями снова и снова.

Те, кто похитрее, пишут, что «от показа фотографии моей Люси, где мы с ней стоим у Вечного огня в Киеве, зависит наша семейная жизнь».

Есть те, кто «давит на чувства», сообщая, что «дедушка уже помирает и хочет увидеть внучку по телевизору – это его последнее желание!». Почему фото внучки нельзя отнести непосредственно «умирающему дедушке» прямо в палату, не поясняется.

Но апофеозом торжества командно-административного ресурса был случай, когда из кабинета директора принесли невероятную бумагу. Это была копия бланка с двуглавым орлом, на котором телеканалу «предлагалось» показать собачку Бетти.

В письме с двуглавым орлом пояснялось, что это собачка посла Центрально-Африканской Республики. Причиной показа называлось «развитие двусторонних добрососедских отношений».

На письме стоял гриф директора: «Немедленно показать!»

Мы долго гадали, почему собачку нужно было показать немедленно, но правда вскрылась лишь через много лет.

Оказалось, что тогдашний президент этой республики Жан-Бедель Бокасса как раз объявил себя императором и решил поднять центрально-африканскую внешнюю политику на новый недосягаемый уровень, назначив тщательный смотр достижений своих посольств.

Но достижений в его посольстве в Москве практически не было – были лишь редкие приемы, на которых посол и его супруга появлялись в цветастых просторных одеждах.

И тогда посол придумал показать по телевизору свою собачку – ведь если по главному каналу страны показывают собачку посла, то это значит, что самого посла могут показать и подавно.

А устроить этот показ посол решил, потому что отчаянно боялся, что император Бокасса его съест – тот был настоящим людоедом и спокойно мог отобедать уволенным послом – ведь если посла увольняют, то он немедленно теряет статус неприкосновенности. Особенно в глазах императора Бокассы.

Собачку по телевизору показали, однако судьба самого после так и осталась неизвестной.

– Боже мой, Матвей, я уже заждалась! – Елена выныривает из комнатной толпы и, притянув меня за рукав, драматически шепчет. – Ты знаешь, я сейчас ехала в троллейбусе…

У нее есть еще один феноменальный дар – рассказывать обычные вещи с необычайным приключенческим колоритом.

Обычный поход в булочную за половинкой «Бородинского» выглядит в ее изложении как бегство от стаи голодных крокодилов.