Где пламя драконов правит - Николь Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветер бушевал, встресая ветки деревьев, скатерть не шелохнулась. Кубки пусты, гости молчали, опустив взгляд на скатерть, поднимая пустующие кубки и опуская снова. Дети механически перетягивали сухой апельсин. У костра безостановочно кружились девушки, радостная улыбка застыла на восковой коже. Глядя в пустоту, они танцевали, заплетая ноги и спотыкаясь, кружились под пение флейты, перебираемой замерзшими пальцами.
Эрс отпрянула от стола, мотнув головой. Холод прошелся по руке.
— Не уходи, — серая рука схватила ее за кисть. Ручьи катились с рукавов, шмотками падая на траву. — с нами весело.
В один момент, на нее поднялись голубые, наполненные надеждой глаза.
— Я помогла тебе избежать ловушки, — в этом взгляде она видела человека, дышащего, еще живого, мыслящий разум, просящий о помощи. — помоги и ты избежать проклятья.
Эрс взглянула на схватившую руку. Ручьи серой жидкости иссушились на бежевой, теплой руке, медленно исчезая с серебряных рукавов. Раер вытерла руки о край скатерти, вновь обернувшись к девушке с чистым, ясным лицом, обрамленным золотыми кудрями. Скатерть прошуршала, стул снова двинулся по траве к столу.
— Что здесь происходит? Почему вы пируете в лесу? Что только что происходило? Новая болезнь? Припадок? Галлюцинации?
В ответ Раер только покачала головой.
— Слышу эти вопросы уже не в первый раз. Я и сама когда-то задавалась ими. Здесь никогда ничего не изменится и происходит все то же, что и всегда. Я тоже не слышала раньше легенд и не знала о пирующих в лесу. И только тогда я поняла, что случилось, но больше не могу вернутся назад. Меня некому было останавливать.
Тогда скатерть впервые посерела и мое действие было ошибкой. К нам приходили новые гости, но на меня редко обращали внимание и не слушая, совершали все те же ошибки. Реон присоединилась к танцу у костра и я до сих пор посматриваю в ее сторону, представляя, что было бы, если бы она все-таки освободилась? Келью то же был смышлен, но уж очень привлек его кровавый цвет вина, — она указала на бледного паренька с острыми ушами, опустившего взгляд на белую скатерть, редко поднимая пустой кубок, вновь опуская на стол. — Теперь душа затухает. Раньше я общалась с гостями и не случалось такого, чтобы по щекам не текли ручьи. Они убегали в страхе и были сохранены под землей. Оставшиеся с нами гости были хорошими собеседниками, но разум их терялся в желании поникнуть под темнотой веток, в ожидании новых гостей, желая предложить им яства. Но у меня все еще осталась единственная мечта, продлевающая жизнь. Теперь мне выпал шанс. Я знаю, как навсегда завершить пиршество и ты можешь помочь нам.
— Это все твоя вина!
— Моя? Ты сама вела нас, ис-са тебя мы саблудились!
— Из-за меня? Это ты меня отвлекал своими «Я есть хочу, я спать хочу!» Доволен теперь?
— Ты меня никогда не слушаешь!
— Поверь! — Фося отогнула ветку куста, взглянув на Шарафа. — Когда будет момент, в котором мне последует тебя послушать, я непременно это сделаю.
Они уже минут десять рылись в кустах, бродили по лесу, осматривались, в поисках Эрс и Самчиш. Поиски не принесли успехов, солнце скрылось за лесами, потухнув в ночи. Шаркнув по траве ногой, Фося выпрямилась и направилась к беззаботно пожевывающей траву, Бархат, с Альпом, привязанную к ветке дерева.
— С меня хватит. Если мы идем искать, нужно уходить в глубь леса! — порывшись в сумках, привязанных к седлу, она достала что-то стеклянное.
Щелкнул рычажок и из фитилька всполохнул огонек. Покрутив рычажок, Фося отрегулировала пламя, внимательно всмотревшись в стеклянную колбу и не заметив копчения, направилась к Сертану.
— Держи, — она всучила ему керосиновую лампу и через некоторое время, схватив с собой пожитки в мешке и вторую лампу, потрепала Бархат по косичкам. — Не шалить.
В гуще леса огоньком светилась лампа, освещая холодные стволы. Лунный свет перекрывался ветками елей и листьями, порождая тьму.
— А нам точно следует искать ее? — Шараф плелся позади, волоча хвост по земле, осматриваясь каждый раз, как слышался шорох. Поверх брюк позвякивал меч в ножнах, бьющейся об чешуйчатую лапу. — Может, она вернется к утру?
— Шараф! — лицо Афосии нависло над Сертаном, подсветив испуганную мордочку, покачивающейся лампой. — Если бы ты был хорошим другом, ты бы не стал роптать перед темнотой леса и холодом! Ты Сертан или ящерица?
— Ну и то и другое… вроде.
Фося развернулась, с покачивающееся лампой направившись в темноту.
— Так выбери для себя Сертана или прячься в темноте камешков.
Шараф замер, посмотрев на лампу в когтистой лапе. В прошлый раз его храбрость его же и погубила. Но и поступок не был продуман. Глупые поступки не хвалят, а раз у него больше ума чем у ящерицы, он мог бы придумать что-нибудь получше. С силой и выносливостью у него глобальные беды. Но не может же хороший поступок полагаться только на силу? «Шараф, — да, казалось, словно он слышал знакомый голос дяди. — думай мосгами, которыми тебя наделила природа. У тебя их больше, чем у страуса. Или ше я ошибаюсь?»
Помяв лапами прохладную землю, он ухватился за ручку лампы.
— Подошди! — крикнул Сертан в туманную пустоту леса и поклацывая раскачивающееся лампой, ринулся за Фоськой. — Нам бы следовало дершатся вместе, — проговорил Шараф, осматриваясь.
— ТИХО! — шикнула Фоська, со звоном колечек и стремян, отвязывая мотающего мордой и переминающегося у дерева, Самчиш с ослами.
Конь, пофыркивая, вытягивал морду, пытаясь освободится от уздечки, суетливо осматриваясь. Прижав уши, попеременно поднимая копыта, он развернулся, в направлении к выходу из леса. Ослы выли позади, отступая от бушующего коня.
— Что? Еще один трусишка? Ну нет, пойдем, — Фося намотала поводья на руку, потянув упирающегося коня, вперед. — Пойдем и взглянем страху прямо в глаза.
— Фось, — послышалось за спиной. Шараф с опаской всмотрелся в ветки. — Ты слышала?
— Что я должна была слышать кроме фырчанья этого коня?
— Послушай, мусыка, блиско, где-то впереди.
И правда, вслушавшись, они вновь услышали еле уловимый зов флейты. Дернув поводья, Фоська поспешно провела неугомонного коня вперед. Шараф, оббивая волочащийся хвост об корни, поспешил за ней, отговаривая так уверенно идти в сторону неясного звука, слышавшегося все громче.
— Ты ше даше не снаешь, что тебя шдет! — прошипел Шараф, вытаскивая лапу из колючего кустарника и зашуршав, рухнув на траву. — В конце концов это опас… — бледные руки зажали пасть.
Фоська еле привязала, в нескольких метрах от находки, коня и села в кустах между деревьями, рассматривая пиршество. Белый стол, хрустальные вазы, свечи, люди в серебряных
