Где пламя драконов правит - Николь Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это что еще за сборище напудренных идиотов?
— Кхакое сборще? — просвистел Шараф с зажатой пастью.
Фоська тут же опомнилась, отпустив Сертана, внимательнее всмотревшись в происходящее. Шараф с шорохом травы, поднялся с земли, отряхивая льняную рубаху и лишь раз взглянув на сияющий пир, больше не сумев оторвать взгляда.
— Не мошет быть.
— Вот и я говорю, — протянула Фося, недовольно следя за новой собеседницей. — Решила себе новых спутников найти? Интересно знать, чем мы ей не угодили.
— Да нет ше! — Шараф пододвинулся ближе, указав на сияющую картину. — Это ше Лунные эльфы. Не слышала?
— А, ну то есть, ей больше по душе какие-то там эльфы.
— Нет, — Шараф всмотрелся в Эрс. — будем надеется она не всяла со стола ни крошки.
— Причем тут крошки?
Шараф взглянул на Эрс, посмеиваясь, болтающую с девушкой и поняв, что у них полно времени, собравшись с силами, оттащил собеседницу подальше от пиршества
— Сейчас поведаю.
Фося села рядом, сделав вид, будто его история совершенно не касается их и вообще, ей она совсем не нужна.
— Мне расскасывали ее давно, но я постараюсь вспомнить.
Давным-давно путник Эрнель отправился в путешествие. Его звали горы своей красотой, леса, своей прохладой, реки, своим могуществом, города, своей суетой. Собрав поклажу, навьючив коня, он выехал из родного города на встречу северным вершинам. Ехал он дни и ночи, по полям, горным речкам, скакал на коне по мостам и склонам и вот, к наступлению ночи, клонило его в сон.
В звездном небе стояла луна. Остановил он коня, развел огонь, да лег на землю дремать. Но уснуть не смог. Сон его гнала незнакомая мелодия. И когда Эрнель понял, что сон не возвратится, он привязал коня и направился к зову неизвестного инструмента.
Шел он через гущу леса, в глубь, где ветки закрывали луну, покрывая землю тенями. Напев инструментов слышался все громче, а стволы освещали серебряные лучи. Через некоторое время вышел путешественник на поляну. Стоял по середине белесый стол с яствами, а за столом сидели бледные люди, все в серебряных, переливающихся одеждах. У костра, откуда лилась мелодия, плясали девушки в платьях, а рядом сидели музыканты.
Пирующие взглянули на Эрнеля. Он был усталым, истощенным, ищущим кров и люди добродушно предложили ему присоединится к скромной трапезе. Уставший путник устроился за столом слушая рассказ соседа, попробовав рулет из хрустальной вазы. Он не знал сколько времени прошло, вскоре из рощи появилась путница. Заметив девушку, он захотел обернутся, позвать ее за стол, но не смог, все подперев щеку рукой, слушая соседа, махнувшего рукой новой гостье, приглашая за стол. А Эрнель все сидел, откусывая безвкусный ломтик рулета. Успел путешественник только заметить, как девушка отпила вина, посматривая на костер, заметив: «Красиво танцуют». Ее соседка кивнула головой, завязав разговор о танце.
Прошел час и к ним явился молодой человек в странной одежде. Он присоединился в пирующим, закинув несколько ягод винограда в рот, рассказывая соседям истории из путешествий. Девушка, пришедшая недавно, вновь отпила вина и всмотрелась в пламя костра. «Красиво танцуют». Соседка кивнула «Знаете, как называется этот танец?» Через несколько минут к ним присоединился маленький мальчишка-кот, схватив со стола кусок запеченной говядины. Недавно пришедшая гостья вновь сделала глоток вина, всмотревшись в костер. «Красиво танцуют». Соседка поддержала ее кивком. Молодой человек схватил еще несколько ягодок винограда, громко засмеявшись: «Знаете еще одну историю? Переходил я значит реку…», — мальчик-кот, жадно вцепившись в кусок говядины, пожевывая, слушал рассказчика.
Сосед Эрнеля все еще рассказывал историю, повторяющуюся из раза в раз. Путешественник осмотрелся. Недавно пришедшая путница, слушая соседку заправила локон за острое ухо, молодой мужчина, рассказывая о путешествиях громко смеялся, а из-за волос виднелось оттопыренное заостренное ухо. Эрнель взглянул на своего соседа. Он продолжал историю, а оранжевое пламя костра подсвечивало бледные вытянутые уши.
— Знаешь, — перебил собеседника, путник. — вы гостеприимны и слушать вас одно удовольствие, но нужно мне продолжать путь, — он поднялся со стула и решил идти, но не смог, вновь оказавшись за столом. Он пробовал снова. Безуспешно.
— Продолжать путь? — расстроенно спросил собеседник. — На чем же ты его продолжать будешь, Эрнель?
— Как на чем? На скотинке своей.
— А скотинка-то твоя, давно уже схоронена.
Эрнель недовольно взглянул на высокого, бледного мужчину.
— Знаёшь, сколько веков прошло?
— Я здесь всего ничего, не стоит тут сказками меня забалтывать, — он снова попытался подняться и выйти из-за стола, но его словно что-то не выпускало, привязав к месту.
— Ошибаешься. Сколько гостей к нам пришло? Когда ты в последний раз видел солнце? Почему ты не покидаешь пиршество? Почему ты так похож на нас?
Эрнель взглянул на руки. Бледные пальцы сливались с скатертью стола. Он медленно потянулся к уху и руку обжег холод. Он тронул заостренный конец, растерянно взглянув на присутствующих
— Ты не увидишь более солнечных лучей, ибо здесь всегда тьма и луна стоит над нами, а путники не посещают нас долгое время, но перерыва в гостях для нас нет. Только некоторые из нас души. Души бедняков, непогребенных, лишенных почестей, не отправленных на небеса, вынужденных скитаться по горным просторам. Ты присоединился к нам, поддавшись людскому соблазну, совершив ошибку, так расплатись за нее сполна.
С тех пор приходило много гостей, но ни один не уходил, пока за стол не сел молодой паренек. Осознав, что это его единственная надежда, он не позволил ему потянутся к фруктам и тут же принялся шептать о происходящем. Мальчишка отшатнулся и бросился прочь, только после, Эрнель и остальные гости, поднялись из-за стола, бросившись в погоню за мальчишкой, но путешественник, обождав пока все умчатся за нерадивым гостем, бросился в пламя костра на пустующей поляне и исчез, испарившись туманом.
С тех пор легенда о не упокоенных душах, появляющихся в лесах в полнолуние и заманивающих путников в гущу леса, разошлась по народу, передаваясь из уст в уста как история о Лунных эльфах. Со временем, путешественников стало меньше, деревни превратились в города, и легенда затерялась где-то в памяти редких людей.
Фося тряхнула головой.
— Теперь я посвящена?
— Н-н-наверно, — выговорил Шараф, пытаясь заставить зубы прекратить биться друг о друга.
Фоська дернула, подтянув, темный, маленький хвостик и с шорохом травы и кустов, развернулась в сторону пиршества, подсветив лампой кусты.
— У нас мало времени.
— Д-д-а-а, — произнес Сертан, поставив лампу на землю, лапами смыкая челюсти.
— Мы покажем им, гостью, — рука потянулась
