В поисках тигра (ЛП) - Коллин Хоук

— Так, мы…

— Можем быть вместе.

Я притянула его голову ближе к себе и мягко поцеловала. В изумлении он разглядывал моё лицо, но потом бросил это дело и крепко сжал меня в объятьях, целуя в ответ. И это были уже не милые, легкие поцелуи, нет, эти были жаркими, пламенными и настойчивыми.

Существует великое множество поцелуев, и все они разные. Есть страстный, прощальный поцелуй, который Рэтт подарил Скарлетт, когда уходил на войну. Поцелуй типа я-действительно-не-могу-быть-с-тобой-но-очень-этого-хочу, как у Супермена и Лойс Лейн.

Или первый поцелуй, нежный и робкий, тёплый и ранимый. Но есть поцелуй долгожданного обладания, которым сейчас целовал меня Рен.

Он был по ту сторону страсти, больше, чем само желание. Его поцелуи полны жажды, отчаянной потребности и любви, подобно всем тем поцелуям вместе взятым. Но в них к тому же чувствовались обещания, клятвы и нерушимые обеты, некоторые из которых казались нежными и ласковыми, другие же представлялись волнующими и даже опасными. Рен без остатка вобрал меня. Теперь только он мог претендовать на меня.

Он захватил меня так же смело и дерзко, как тигр захватывает свою добычу. Выхода нет, ни единого пути бегства. Но я и не хотела убегать. Я была бы счастлива погибнуть в его лапах. Я принадлежала ему, и он заставлял меня убедиться в этом. Моё сердце словно распускалось тысячами цветков тигровой лилии. И сейчас я почувствовала как никогда сильно, насколько мы принадлежим друг другу.

Наконец, он поднял голову и пробормотал:

— Давно пора, милая.

Глава 8

Ревность

Рен поцеловал меня снова и, подхватив под коленки, поднял на руки. Он каким-то образом умудрился внести меня и дом и закрыть за собой дверь, не отрывая своих губ от моих. А я, наконец, получила свой момент под названием «Рэтт Баттлер». Рен опустился в кресло, посадив меня на колени, и схватил одеяло, чтобы обернуть вокруг меня.

Он целовал меня везде, куда только смог дотянуться – в волосы, шею, лоб, щеки… Но всегда возвращался к мои губам, будто они были центром его вселенной. Я счастливо вздохнула, расслабилась и стала греться в потоках нежности Рена, которую он выражал своими поцелуями – затапливающие, мягкие, страстные, продолжающиеся одну секунду или наоборот длиной в вечность. Было так легко поверить, что мой прекрасный ангел-воитель, заполучив меня, взлетит вместе со мной к небесам.

Что-то эхом загрохотало у него в груди.

Я отпрянула, смеясь.

— Ты что, рычишь на меня?

Он легонько засмеялся, обхватил пальцами ленту для волос и потянул, распуская косу. Нежно покусывая моё ухо, он с притворной угрозой зашептал:

— Ты мучала и сводила меня с ума три недели. Радуйся, что я только рычу.

Поцелуями он медленно спускался вниз по моей шее.

— Не значит ли это, что мы будем чаще видеться?

Он ответил, двигаясь губами вдоль моего горла.

— Каждую минуту, каждого дня.

— Ах, вот как.. и ты не будешь избегать меня?

Он взял меня за подбородок, поворачивая моё лицо к своему.

— Я бы никогда специально не избегал тебя, Келлс.

Он кончиками пальцев погладил мою шею, а за ней ключицу, здорово отвлекая меня.

— Но ты уже делал это.

— К моему великому сожалению, это была досадная необходимость. Я не хотел давить на тебя, так что оставался в стороне, но всегда поблизости. Я мог слышать тебя, - он зарылся лицом в мои распущенные волосы и вздохнул. – И я чувствовал твой нежный персиковый сливочный запах, который полностью сводил меня с ума. Но я не позволял себе видеться с тобой, пока ты не примешь приглашение на свидание. Ну, а когда ты начала специально соблазнять меня, я думал, что вконец потеряю рассудок.

— Ха-ха! Между прочим, ты обольщен.

— Ты – худшая из пралобхама[5]. В один миг ты полностью моя, но через секунду я неизменно теряю тебя. Это все, что я мог поделать, чтобы не схватить тебя и не унести с собой.

Это было так странно. Теперь, когда я вслух призналась, что хочу быть с ним, то уже не ощущала застенчивости, не было больше никаких сомнений. Я чувствовала себя абсолютно свободной. Счастливой. Я покрывала его щеки, лоб, нос и, наконец, точеные губы множеством поцелуем. Он сидел полностью неподвижно, пока я гладила его лицо кончиками пальцев. Мы долго смотрели друг на друга; его кобальтово-синие глаза взяли в плен мои карие. Рен смеялся, а я наблюдала за ним, во всем его великолепии, осознавая, что он действительно принадлежит мне, и только мне.

Я поднялась руками по его плечам к голове, убрала со лба непослушную челку и ласково сказала:

— Я люблю тебя, Рен. И всегда любила.

Он широко улыбнулся, прильнув ко мне и нежно шепча моё имя.

— Я люблю тебя, моя камана[6]. Если бы я знал, что ты окажешься наградой, которую я получу после веков пленения, я бы с благодарностью пережил их.

— Что значит камана?

— Примерно «восхитительное желание, которое я жажду больше всего».

— Хмм…

Я прижалась губами к его шее, вдыхая его тёплый сандаловый запах.

— Рен?

— Да? – отозвался он, зарывшись пальцами мне в волосы и поглаживая их.

— Извини, что была такой дурой. Это полностью моя вина. Я впустую потратила столько времени. Ты простишь меня?

Его рука в моих локонах замерла.

— Тут нечего прощать. Я слишком торопил тебя, не сказав самых важных вещей. Я ни в коем случае тебя не осуждаю.

— Нет. Поверь, ты сказал все нужные слова. Просто я думала, что не готова услышать их или поверить.

— Я должен был понять, что мне не стоит торопить события. У меня не хватило терпения, а ведь нетерпеливый тигр никогда не сможет получить свой обед.

Я засмеялась.

— Ты знала, что я влюбился в тебя, когда еще даже не был человеком? Помнишь, как я словно сумасшедший носился по арене цирка во время представления?

— Ага.

— Я думал, что ты ушла. Мэтт в разговоре со своим отцом упомянул, что одна из новеньких работниц уволилась, и я подумал, что он имеет в виду тебя. Узнать, осталась ли ты, стало вопросом жизни и смерти для меня в тот момент. В тот день ты не появилась у моей клетки, и я просто обезумел и отчаялся, был абсолютно подавлен. Я не мог успокоиться, пока не увидел тебя в зрительном зале.

— Ну, сейчас-то я здесь и не собираюсь никуда уходить, Тигриный Нос.

Он зарычал, сильнее обнял меня и поддразнил:

— А кто тебе позволит? Теперь я не спущу с тебя глаз. И еще, насчет всех тех стихотворений, которые ты мне читала… Думаю, некоторые из низ заслуживают более тщательного изучения.

— Определённо не возражаю.

Он снова поцеловал меня долгим и нежным поцелуем. Когда он держал моё лицо в своих ладонях, мне казалось, что сердце вот-вот вырвется наружу из груди, так сильно оно стучало. Рен на миг отстранился и потом прижался губами к уголку моего рта, а я, безмерно счастливая, вздохнула. Так мы, прижимаясь друг к другу, уютно лежали, пока его время не вышло.

***

Следующим вечером я приготовила для Рена особенный ужин. Когда фирменное блюдо моей мамы, фаршированные макароны-ракушки, были готовы, Рен положил гигантскую порцию себе на тарелку. Отделяя ракушки друг от друга, он бодро жевал.

— Это одна из лучших вещей, что я пробовал в своей жизни. Честно говоря, это блюдо всего лишь второе по списку после арахисового масла, чаттарини[7]

— Я рада, что тебе понравилось мамино блюдо. Эй, ты никогда не говорил мне, что значит чаттарини.

Он целовал мои пальцы.

— Это значит «та, что очаровала меня».

— А йадала?

— Милая.

— А как сказать «Я тебя люблю»?

— Мудж темс перхай.

— Как будет «Я влюблён в тебя»?

— Ты можешь просто сказать: «ануракта», что значит «ты увлекаешься или привязываешься». А еще, можно сказать: «каамаарт», и это означает «я – девушка, опьянённая любовью или пораженная любовью». Мне больше нравится второе.

Я закатила глаза.

— Что ж, ладно. Уверена, что тебе бы понравилось, если бы все узнали, что я опьянела от любви к тебе. Тогда как сказать «Мой любимый очень красивый»?

— Мера сакха сундара.

Промокнув губы салфеткой, я спросила Рена, не хочет ли он помочь мне с десертом. Рен подержал мой стул и направился за мной на кухню. От его близости я стала супер чувствительной, а Рен только и искал повод, чтобы меня коснуться. Когда мне понадобился сахар, и я потянулась за ним, он специально отодвинул сахарницу от меня и погладил мою руку. Обходя меня, чтобы поставить ванилин на полку, уткнулся носом в мою шею. И постепенно я дошла до состояния, в котором вещи начинают валиться из рук.

— Рен, ты меня отвлекаешь. Дай мне хоть немного пространства, иначе я никогда не замешу это тесто.

Он послушался, но все равно оставаясь достаточно близко, чтобы мне пришлось протискиваться через него, когда я убирала на места ингредиенты. Вылепив небольшие печеньки и разложив их на противне, я сказала: