Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

женщин и девушек следовало сначала убить, а уже затем собрать и отправить в город вещи»[3290]. Насколько нам известно, это единственный документ, сохранившийся до наших дней. Он составлен в характерной для младотурок манере, которая подразумевала использование официально-делового стиля для описания преступных намерений. Вопреки доказательствам Кемал-бей сознательно заявлял, что печать, о которой шла речь, принадлежала не ему, а надпись на конверте написана не его почерком. Более того, он утверждал, что «не давал таких приказаний», поскольку «его приказы были направлены на защиту армян»[3291]. Вместе с тем стоит отметить, что одному из трех упомянутых в письме человек, Бакырджи-заде Шякуду, который возглавлял отряд чете[3292], Камал-бей, вероятно, поручил уничтожить армян в одной из деревень. Данный пример прямо свидетельствует о наличии тайного сговора между городскими властями и вооруженными формированиями «Специальной организации». Главными действующими лицами со стороны правительства здесь были: Нуман-бей; Нухлыс-бей и Хулусы, лейтенанты жандармерии; Хаджи Абенди-заде Тевфи, судебный секретарь из Йозгата; Мазхар, судебный пристав [бейлиф]; и Дагистанлы Исмаил, руководитель депортаций[3293]. Вскоре после первого в дорогу был отправлен второй конвой в количестве трехсот мужчин. Пунктом их назначения была деревня Даре Мумлу, находившаяся в четырех часах ходьбы от города. По прибытии туда все мужчины подверглись физической расправе, за исключением нескольких выживших, в числе которых был и наш свидетель[3294]. По словам того же свидетеля, шесть сотен арестантов из Йозгата все еще находились в городской тюрьме, где вместе с ними отбывали заключение сорок два жителя Стамбула[3295], которые, вероятно, входили в круг столичной элиты и были депортированы 24 апреля 1915 г. Другой свидетель отмечает, что Кемал-бей лично присутствовал при отправке первого конвоя, который направлялся в долину неподалеку от деревни Келлер. Мужчин привязали друг к другу, после чего они отправились в путь в сопровождении жандармов, которые были вооружены винтовками с примкнутыми к стволам штыками[3296]. В феврале 1919 г. председательствующий судья военного трибунала Стамбула обнаружил, что журнал, содержащий имена более чем полутора тысяч армян, убитых в окрестностях Богазлыяна, находился в Йозгате в распоряжении городского военачальника. Однако, несмотря на неоднократные, настойчивые требования, получить этот журнал не удалось[3297].

Что касается роли жандармерии, и в частности, ее начальника Тевфик-бея, то, согласно показаниям иностранного свидетеля, большинство конвоев под его командованием было стравлено в районы деревень Келлар и Таш Пунар, где людей жестоко убивали, используя в качестве орудий убийства топоры и ножи[3298]. Один из выживших в этих смертельных походах, Симон, отмечает, что жители Йозгата, описывая участь армян, не использовали слово «tehcir» (депортация). Для большинства участь этого народа ассоциировалась исключительно со словом «kasim» (погромы)[3299]. Так, например, Азнив Ибраносян оценила роль двух сообщников мутесарифа Кемаля следующим образом: «Тевфик отвечал за убийство армян, а Фаяз — за разграбление их имущества»[3300]. Тщательный допрос, которому Тевфик подвергся на тринадцатом заседании суда, не открыл ничего нового. Он настаивал на своем показании, согласно которому он лишь выполнял приказ о депортации армян, полученный им сверху. Также он утверждал, что комитет по сбору денежных средств депортированных армян был создан исключительно для того, чтобы «защитить их от возможного грабежа, а затем вернуть деньги их владельцам». Он заявил, что «не несет никакой ответственности за депортации, осуществленные в период нахождения Кемаля на посту мутесарифа Йозгата», он «руководил депортациями, когда мутесарифом был Джемаль-бей«. По словам Тевфика, он всего лишь выполнял свой «долг». В ответ на замечание о том, что «люди были лишены даже предметов первой необходимости», он отвечал, что «не получал инструкции раздавать депортируемым пищу», однако предполагал, что «в Анатолии на помощь им придут жители города»[3301]. Его противоречивые показания, очевидно, были направлены на то, чтобы снять с себя ответственность за массовые убийства, совершенные по распоряжению Кемаля, даже несмотря на то что большинство показаний свидетельствовали против него как лидера подразделения «Специальной организации» в санджаке Йозгат.

Суд над участниками убийств в Йозгате пролил также свет на деятельность комитета по оставленному имуществу, возглавляемого лидером младотурок в Йозгате — Фаяз-беем. В число его помощников входило несколько представителей местной знати: Кара Салих, Джарши Агасы Шевкет, Камбур Калфа Нури, Савфет, Назиф и Низании Али Кара Фабри[3302]. Нам известно, что штаб-квартира этого комитета располагалась в здании армянской церкви[3303], в которой хранились вещи, конфискованные у депортированных или убитых армян[3304]. Во время допроса на тринадцатом заседании суда Фаяз-бей отрицал, что состоял в КЕП или принимал какое-либо «участие в массовых депортациях». Когда же председательствующий судья спросил, как у него оказалось «кольцо Йозгатского архиепископа Армянской церкви», он ответил, что «выкупил кольцо у ликвидационной комиссии», а не «снял с пальца архиепископа»[3305]. В результате расследования, проведенного уже после окончания военных действий, удалось выяснить, что, будучи на ферме Эллин в деревне Эшекджилер, находящейся неподалеку от деревни Келлер, Фаяз «присвоил себе деньги и ценности некоторых депортированных армян из числа убитых или погибших». Также в этом деле участвовали: мастер по изготовлению жестяных изделий Махмуд, майор Тевфик и его помощники Хайдар и Гусейн, а также жандармы Адил, Абдуллах, Нури, Хакки, Мустафа, Хасан, Имам-заде Шакир и Кара Али[3306].

Согласно показаниям д-ра Мкртича Кечяна, только 20 августа, т. е. уже после уничтожения мужской части населения, остальным жителям Йозгата сообщили о том, что все они подлежат депортации, за исключением семей военных. Узнав об этом, женщины распродали принадлежащее им имущество по низким ценам, после чего комитет отдал распоряжение немедленно опечатать их дома[3307]. Первый конвой, состоящий примерно из 2000 женщин и детей, покинул Йозгат 2 августа по дороге, ведущей на юг[3308]. На пути в Армаган, который находился в часе езды от Йозгата, конвой ожидал товарищ Фаяза Вехби-бей (мы уже говорили об его участии в отстранении мутесарифа Джемаль-бея, и также о его влиянии в местном клубе партии Иттихад)[3309]. Уполномоченный главой комитета по оставленному имуществу, Вехби мог отнимать у ссыльных деньги и любые материальные ценности. Как и в случае других городов, Вехби, а также его помощник по имени Этами, были хорошо осведомлены о достатке каждой семьи, предполагая, что армяне оставили им свое имущество на сохранение, чтобы его не смогли отобрать на дороге. Столкнувшись с сопротивлением со стороны депортируемых лиц, они приказали сформировать несколько бригад, которые систематически обыскивали этих людей[3310]. По меньшей мере пять дней потребовалось злоумышленникам для того, чтобы отнять у ссыльных большую часть их имущества.