Владычица магии - Дэвид Эддингс

— Постараюсь недолго обременять её, господин мой, — объявил Леллдорин. — Через неделю возвращусь в Астурию.

Леди Ариана привычным жестом потрогала его лоб.

— О нет, добрый юноша, — запротестовала она, — думаю, визит твой продлится несколько дольше.

— Неделя, и не больше, — упрямо повторил Леллдорин.

— Как угодно, — пожала плечами девушка. — Думаю, брат мой сможет дать для сопровождения нескольких слуг, дабы те смогли достойно похоронить тебя, что, несомненно, произойдёт, если не ошибаюсь, после того, как проедешь расстояние в десять лиг.

Леллдорин ошеломлённо заморгал. Тётя Пол отвела в сторону леди Ариану и долго шептала ей наставления, передав маленький пакетик с травами. Леллдорин жестом подозвал Гариона, тот немедленно подбежал поближе и встал на колени перед носилками.

— Итак, всё кончено, — пробормотал юноша. — Я так хотел ехать с вами.

— Ты скоро выздоровеешь, — заверил Гарион, зная, что говорит неправду, — и, наверное, попозже сможешь догнать нас.

— Нет, — покачал головой Леллдорин, — боюсь, не смогу.

Он снова закашлялся; сухие хрипы, казалось, разрывали лёгкие.

— У нас мало времени, друг мой, — прошептал он, — так что слушай внимательно.

Гарион, чуть не плача, взял его за руку.

— Помнишь, о чём мы говорили тем утром, когда уехали из дома дяди?

Гарион кивнул.

— Ты сказал, что именно я должен решить, стоит ли нарушать обет молчания, данный Торазину и остальным.

— Помню, — кивнул Гарион.

— Ну вот. Я решился. Освобождаю тебя от клятвы. Делай что сочтёшь нужным.

— Лучше бы ты сам рассказал обо всём дедушке, Леллдорин, — запротестовал Гарион.

— Не могу, — простонал тот. — У меня слова в глотке застрянут. Прости, уж такой уродился. Знаю, что Нечек нас использует, но я дал слово товарищам. Я — аренд, Гарион, и сдержу обещание, даже если буду знать, что не прав, так что решай сам. Нужно помешать Нечеку уничтожить нашу страну. Я хочу, чтобы ты пошёл прямо к королю.

— К королю? Он мне никогда не поверит.

— Заставь поверить. Расскажи ему всё.

Гарион решительно замотал головой.

— Я не назову ни тебя, ни Торазина. Сам знаешь, что он с тобой сделает.

— Это неважно, — настаивал Леллдорин, вновь закашлявшись.

— Скажу о Нечеке, — упрямо заявил Гарион, — только не о тебе. Где можно найти этого мерга?

— Он знает, — очень слабым голосом прошептал Леллдорин. — Нечек — посол при дворе в Во Мимбре. Личный представитель Тор Эргаса, короля мергов.

Гарион замер в изумлении.

— К его услугам всё золото из неистощимых рудников Ктол Мергоса, — продолжал Леллдорин. — Этот заговор, придуманный им, возможно, один из сотни, направленных на уничтожение Арендии. Ты должен помешать ему, Гарион. Обещай мне.

Светлые глаза юноши лихорадочно блестели, он с силой вцепился в руку Гариона.

— Я всё сделаю, Леллдорин, — поклялся Гарион. — Ещё не знаю как, но обязательно помешаю ему.

Леллдорин устало откинулся на носилки, будто все силы ушли на то, чтобы услышать эти слова из уст друга.

— До свидания, Леллдорин, — тихо сказал Гарион, вытирая полные слёз глаза.

— До свидания, друг мой, — едва слышно прошептал Леллдорин; и тут же глаза его закрылись, а рука, сжимающая пальцы Гариона, повисла. Сердце Гариона сжалось от страха, но, заметив, как слабо бьётся жилка на шее, он понял, что Леллдорин всё ещё жив… но едва держится. Гарион с нежной осторожностью положил руку друга ему на грудь и натянул на плечи грубое серое одеяло. Потом встал и быстро ушёл, не сдерживая катившихся по щекам слёз.

Прощание было коротким; путешественники погнали коней к Великому Западному пути. Крестьяне и копьеносцы дружно приветствовали их, но вдалеке слышались другие звуки — это деревенские женщины отправились разыскивать своих близких, бродя среди распластанных на земле тел: вопли и стоны зловещим эхом вторили радостным крикам.

Гарион с мрачной решимостью пришпорил коня и догнал Мендореллена.

— Мне кое-что нужно сказать вам, — горячо начал он, — Может, эти слова придутся не по нраву, но мне всё равно.

— И что же? — мягко осведомился рыцарь.

— Думаю, что вы поступили отвратительно и жестоко по отношению к Леллдорину. И пусть вы считаете себя величайшим рыцарем в мире, но, по-моему, — вы просто беззастенчивый хвастун с каменным сердцем, и можете делать со мной что хотите.

— Ах, вот что! — кивнул Мендореллен. — Поверь, юный друг, ты неверно понял мои намерения. Необходимо было спасти его жизнь. Астурийский юноша очень храбр и поэтому не думает о себе. Не открой я ему глаза, этот молодой человек, несомненно, продолжал бы настаивать на том, чтобы ехать с нами, и вскоре бы умер.

— Умер? — фыркнул Гарион. — Тётя Пол наверняка бы спасла его.

— Именно леди Полгара сообщила мне, что жизнь юноши в опасности, но честь не позволяла ему бросить товарищей, та самая честь, что побудила Леллдорина остаться и не стать причиной нашей задержки.

Рыцарь криво усмехнулся.

— Думаю, слова мои понравились ему не больше, чем тебе, но зато он будет жить, а это самое главное, не так ли?

Гарион молча уставился на ехавшего с высокомерным видом мимбрата, ярость внезапно испарилась, юноша понял, что вёл себя глупо и невежливо.

— Простите, — неохотно пробормотал он, — я и в самом деле не понимал, что вы делаете.

— Неважно, — пожал плечами Мендореллен. — Многим неясны мои поступки. Но пока я уверен, что мотивы благородны, мнение остальных меня не беспокоит.

Однако я рад, что имел возможность объясниться с тобой, — ведь нам предстоит долгое совместное путешествие, а всякая неприязнь в таких случаях опасна.

Они некоторое время ехали молча; Гарион старался привести мысли в порядок.

Должно быть, он и вправду недооценивал Мендореллена.

Добравшись до широкого тракта, они вновь повернули на юг и продолжали путь под угрюмым, низко нависшим небом.

Глава 8

Арендийская равнина расстилалась перед ними — необозримое пространство, заросшее высокой травой, где поселения встречались очень редко. Ветер, гуляющий по полям, был пронизывающим и холодным, грязно-серые облака клубились в небе.

Необходимость оставить раненого Леллдорина повергла всех в уныние, и путешественники почти целыми днями ехали молча. Гарион держался позади вместе с Хеттаром и вьючными лошадьми, стараясь находиться как можно дальше от Мендореллена.

Хеттар, казалось, часами мог обходиться без слов, но через два дня Гарион намеренно попытался вывести олгара с ястребиным лицом из глубокого раздумья.