Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги - Василий Песков

Не самой главной, но существенной угрозой животным является интродукция, проще говоря, внедрение в сложившиеся сообщества животных географически удаленных видов, которые начинают господствовать, подавлять аборигенных животных. Примеров этому много. Кролики, завезенные в Австралию, уссурийский енот, опрометчиво выпущенный в европейской части нашей страны, благородный олень, необдуманно завезенный в Новую Зеландию. Но особенно чувствительны к чужакам оказались животные пресной воды. Для многих рыб акклиматизация пришельцев оказалась катастрофической. Подмосковные рыболовы в последние годы убедились наглядно, как действует механизм непродуманной интродукции. Дальневосточная рыбка ротан (завезенная, возможно, «ради хохмы» кем-то из ихтиологов) расселилась с фантастической быстротой. Ротан живет в засоренных канавах, ямах, прудах. И там, где он поселился, ничему другому, даже неприхотливому карасю, места не остается. Было время, сами биологи увлекались акклиматизацией, перевозя туда и сюда разных животных. Сейчас эта страсть поутихла. Однако соблазны «обогащать» местную фауну чужаками все же остались. Масла в огонь подливают еще и самодеятельные акклиматизаторы, вольно или невольно расселяющие растения и животных. (Один американец привез для украшения пруда из Южной Азии гиацинт. Сейчас для борьбы с этим цветком, заполонившим пресные воды южных штатов Америки, тратятся миллионы рублей.) «Стратегия» призывает иметь все это в виду. Интродукция допустима лишь в исключительных случаях, когда все тщательно взвешено и наперед известны последствия.

При огромном хозяйственном натиске человека особо остро стоит проблема сохранения оригинальных, ничем не поврежденных природных сообществ. Такие участки (эталоны) достаточной площади должны быть выявлены и взяты под охрану в самых различных биомах земли: в зонах лесов, в тундре, на морских побережьях, в зоне степей, в пустынях, альпике, в пресных равнинных водах, на островах. Человеку необходимо иметь «камертон», по которому при расстройствах преобразованной им природы можно было бы обнаружить ошибки и видеть способы их исправления.

Особой строкой «Стратегия» записала необходимость срочной заботы о диких предшественниках наших культурных растений. Длительная селекция позволила человеку добиться поразительных результатов. Современные сорта пшеницы, риса, картофеля, сои, кукурузы, проса, хлопка, томатов, кофе и чая дают огромные по сравнению с необходимыми формами урожаи. Однако есть у наших кормилиц одно уязвимое место – жизнестойкость их в сравнении с дикорастущими предками сильно понижена. «Сохранение на земле предков культурных растений является единственной гарантией, которую имеет человечество, что эти культуры не будут уничтожены какой-либо болезнью или не выродятся». Между тем последние очаги некоторых «дикарей» человек, не ведая того, уже уничтожил. Другие растения под угрозой. «Оставить жить на земле этот закаленный эволюцией фундамент нашего благополучия – дело первостепенной важности и каких угодно затрат».

Охрана природы – не единственная большая забота всего человечества. Наверное, она стоит после проблемы сохранить землю от катастрофы войны, после проблемы энергии, проблемы пищи. Но она стоит все же в этом перечне самых больших забот человека. Не следует ожидать, что проблема эта как-нибудь упростится, что «все само собой обойдется». Груз забот по охране природы человек неизбежно должен взвалить на свои плечи и мужественно его нести. Другого выхода нет. Это утверждает весь опыт нынешней жизни. Это утверждают ученые, обсуждавшие в этом году в Ашхабаде кодекс нашего поведения на земле.

Фото из архива автора. В. Песков, участник XIV Ассамблеи Международного союза охраны природы. 30 декабря 1978 г.

1979

Мороз

– Бр-р-р… Собачий холод! – сказал шофер и пока мы гнали машину, чтобы не разминуться с Новым годом, рассказал: бездомные собаки вертятся у ворот таксомоторного парка и там, заискивающе глядя на людей, ищут спасения под крышей между машинами.

Воробьи в эти дни залетали в метро, в магазины, в подъезды домов. Вороны, галки и голуби жались к трубам. У людей облезали носы, с московских трамваев (почему-то только с трамваев?) облезала краска. В первый день нового года улицы были пустынны, как при воздушной тревоге, – все сидели в домах. Однако и под крышей было не очень уютно. У нас, на Верхней Масловке, на втором этаже батареи по сию минуту не теплей парного молока и красная нитка термометра не подымается выше отметки 12. Прямо скажем, не Сочи! Днем – антарктическое белье, свитер. На ночь, как в экспедиции, залезаю в спальный мешок. Позвонил вчера в магазин «Свет» и не раскрыл еще рта для первого слова, как трубка сказала: «Электрообогревателей нет». Перезвонил – тот же холодный голос: «Обогревателей нет». Стоявшие до этого в магазине без особого спроса приборы в одночасье стали дефицитным товаром…

Защита от холода. Воробей распушил перья. Люди в Антарктиде надели специальные маски и меховую одежду.

В эти дни показалось: полюс холода переместился в Москву. Между тем этот полюс находится все-таки в Антарктиде – минус 88,3! (Пережитый нами мороз надо удвоить, да еще и накинуть маленько.) Что значит такая температура? Листаю свои антарктические блокноты. Вот запись со слов зимовщиков на «Востоке»: «Ртуть в термометре замерзает. Жидкий шарик становится шариком от подшипника… Металл хрупок – от удара кувалды труба разлетается, как стеклянная… Бензин превращается в белую кашу и не горит. Сунешь факел – потухает в бензине… Снег, как песок, – никакого скольженья… Температуру за 70 определяем на слух: «дышишь, а у лица легкий шорох – дыхание замерзает».

Это в большой глубине Антарктиды. На побережье полегче – минус 40! Но и ветер при этом бывает сорок метров в секунду. Страшная леденящая сила. Однако ж пингвины как раз в это время несут яйца и высиживают птенцов. (Вернее, «выстаивают» – яйцо на лапах и прикрыто складкою живота.)

Из всех теплокровных существ самый сильный мороз приспособился выносить человек. Но он создает вокруг тела искусственную среду – одежда, обогреваемая постройка. (На станции «Восток» рядом стоят два дизеля. Случись авария – немедленно запускают резервный, а первый немедленно ремонтируют.) Дикой природе это все недоступно. И каждый выживает, как может. Синантропные птицы – сороки, вороны, воробьи и синицы – тянутся к человеку, тут легче и прокормиться, и обогреться. Кое-кто приспособился в зимнее время спать (медведь, сурок, енотовидная собака, барсук). Сало, запасенное с осени, и надежное логово сберегают от холода.

Целой группе животных убежищем служит вода. Выдра, ондатра, бобр в морозы и в ус не дуют, лишь бы пруд или речка не промерзли до дна.

Проблема еды в сильный мороз становится делом жизни и смерти. Поэтому многие из животных запасаются загодя. Птица кедровка, пищуха, суслик всю зиму живут запасом. Для других запас не является постоянной базой питания. Он служит резервом, страховкой на самое лютое время. Так, десятками в дуплах запасают мышей воробьиный сычик и колонок, белка запасает грибы и орехи. В большой мороз еда под рукою – это почти гарантия выжить. Однако многим каждый день надо «бегать по магазинам». Поел вовремя – выжил, не нашел что поесть – лапки кверху.

Мороз изменяет поведение многих животных. Лось в поисках калорийного корма переходит из осинников в сосняки. Чувствительный к холоду соболь много бегает, но в очень сильный мороз, когда расход энергии при движении превышает энергию добытой пищи, соболь забивается в «запуски» и там коротает время. Ласка в большие морозы на поверхности снега не появляется. Под снегом охотится на мышей, там же в теплых мышиных гнездах и отдыхает.

Мелкие птицы (корольки, синицы, чечетки) при сильных морозах образуют большие общие стаи – «в сорок глаз» скорее отыщешь кормежку, увидишь опасность, найдешь укрытие и ночлег.

Движения этих юрких обычно птиц замедляются, сохраняя тепло, они хохлятся, становятся похожими на пушистые шарики. Иногда наблюдают такую картину. Птица повисает на ветке вниз головой. Висит на одной лапке, другая спрятана в перья. Что это может давать – пока что не ясно.

Особое испытанье для птиц – морозная ночь. Исключая сов, никто в темноте кормиться не может. Поэтому всеми средствами надо сберечь тепло! Птицы забираются в дупла, в щели и ниши деревьев. Считалось, что каждая ищет себе гостиницу одноместную, но иркутский биолог Георгий Зонов недавно установил: некоторые птицы «снимают один общий номер» и спят, тесно прижавшись друг к другу. Теплее! Знакомые всем длиннохвостые синицы ночуют тесным рядком на одной ветке и по мере того, как мороз донимает крайних, занимают (погреться!) место в средине.