Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги - Василий Песков

Спасителем всего живого от холодов является снег. Разница температур на поверхности снега и у земли достигает двадцати градусов. Птицам это известно. В снегу ночуют рябчики, глухари, тетерева. Падают сверху вниз и, сделав туннель, замирают. По наблюдениям Зонова, при морозе выше пятидесяти градусов трехпалый дятел и черный дятел желна покидают ночлежные дупла и тоже ныряют в снег. В снежные полости прячутся многие мелкие птицы.

Для мышей, постоянно живущих под снегом, даже самый сильный мороз не помеха, живут полнокровной мышиной жизнью – кормятся и плодятся. Под снегом от дыхания многочисленной братии накапливается углекислый газ, но мыши туннели свои вентилируют – прорывают вертикальные шахты. Сибирских мышей постоянный мороз научил у поверхности снега сужать туннель до предела – не окно, а лишь форточка открыта в снежную полость.

Снег – первый хранитель жизни в большие морозы. И если мороз упадет на слишком тонкое снежное одеяло – страдает все. Мыши, случалось, начисто вымерзали. Так же катастрофично сочетанье большого мороза и малого снега для змей, ежей, ящериц и лягушек. Человек тоже в такие зимы вздыхает, вспоминая об озими, о садах, об оставленной в поле в буртах картошке.

Из диких растений в наших широтах от морозов страдает главным образом дуб. Наиболее давние сведения о «морозных годах» содержатся не в бумагах синоптиков (температура в нашей стране фиксируется с 1878 года), а в записках самой природы. Чувствительный к холодам дуб помечает это в годовых кольцах. Так вот сильнейшие морозы – до 40 градусов – вековые дубы записали в 1780, 1830, 1892, 1940 годах. Самым жестоким за сотню лет был холод зимою 1939–1940 годов. Посмотрите срез дуба, жившего в это время. Зима оставила в древесине кольцевую хорошо заметную рану. Из-за боя морозом (кольцевого и вертикального) дубовая древесина средних широт за редким исключением пригодна лишь на дрова и как сырье для дубильных веществ. Ничего не сделаешь, дуб по природе своей – южанин. Московская область – граница его продвижения на север. А вот береза, осина, сосна – типичные северяне. Для них зима – это время спокойного сна.

Наблюдая тех, кто бросил вызов недавним «никольским морозам», первыми я бы назвал рыболовов-подледников. На реке даже в 20 градусов неуютно. И раскрываешь от удивления рот, увидев энтузиастов на льду. Мерзнет лунка, мерзнет на носу капля, руки не гнутся, леска окостенела, червяка приходится греть во рту – однако сидят! При такой стойкости человека мороз неизбежно должен был отступить.

Кстати, вы наблюдали, как оживают принесенные в дом замерзшие окуньки? Гремели в ящике, как ледяшки, и – не чудо ли! – вдруг ожили. Плавают в ванне. Честное слово, не жарить их хочется, а отпустить в речку.

А что интересного вы наблюдали в эти большие морозы? Напишите об этом для нашей копилки природных явлений.

Фото автора. 6 января 1979 г.

Окно в природу

Понимаю, что это вряд ли возможно, но я хотела бы каждый день видеть в газете «Окно в природу»… Очень интересно, просто и поучительно… Я еще, помню, в школе услышала: «Читайте внимательно. Эти заметки – мостик между миром природы и духовным миром человека». Теперь я имею и свое суждение о прочитанном. И каждый раз вырезаю заметку – сохранить. Знаю – она будет полезной и для подрастающего сына… И два вопроса. Не будут ли «Окна» собраны в книжку? Как В. Песков готовит эти замечательные заметки?

Спасибо Т. Бахтиной и всем, кто читает и любит наше «Окно». Думаю, объединяет нас общий большой интерес к природе, к ее загадкам, тайнам, поэзии.

Насчет «мостиков» замечено верно. Мы ищем интересную, впечатляющую информацию из мира природы, стараемся показать многообразие жизни. Стремимся перевести на простой язык явления сложные и, с другой стороны, на простых фактах стараемся показать важные закономерности. Назовем это экологическим воспитанием. Но это только половина задачи. Другая половина – наведение этих самых «мостиков» между миром природы и духовным миром человека. Мы не являемся тут пионерами. Наша отечественная педагогика от Ушинского до Сухомлинского всегда придавала этому первостепенное значение. Литература – вспомним Толстого, Тургенева, Бунина, Есенина, Пришвина, Паустовского – расширяет и укрепляет эти связи. Таким образом, наши заметки – начальные уроки замечательной школы воспитания человека.

Мы не преувеличиваем значения этих уроков, но и не сомневаемся в их важности. И руководствуемся целью очень большой: научить человека любви к жизни, интересу ко всему, что дышит, зеленеет, цветет, издает звуки и запахи. Научить радости жизни!

Лично я убежден, что именно это является фундаментом, на котором строится все остальное. Знания, профессия, мастерство, успех, материальное благополучие без страсти и вкуса жить, без интереса к богатству живого мира и ощущения своего в нем места нечасто делают человека счастливым. Во всяком случае ему трудно остаться наедине с неизбежным вопросом: «Для чего я живу?» И, напротив, у человека, которого радует пение птицы, обычно и все остальное в жизни хорошо ладится. Такой человек душевно здоров, постигая тайну и красоту природы, он не нуждается в боге для объяснения всего удивительного, что окружает нас на земле.

О значении природы в человеческой жизни многое объясняет такая вот, например, строчка из дневников Льва Толстого: «…Вышел за Заказ вечером и заплакал от радости благодарной – за жизнь». Почитайте Пришвина – все его дневниковые записи полны этим же чувством.

Провинился… (Токийский зоопарк).

Таким образом, предпосылки ведения наших бесед о природе значительны и серьезны. И «Окно» для этого показалось подходящей газетной формой. Форма эта, правда, заставляет нас придерживаться некоторых принципов.

1. Писать недлинно – три-четыре страницы. (Это не всегда просто. И бывает, что исследование какого-нибудь явления требует не «окна», а очень широкой «двери». Пример – статья «Что делать с волком?».)

2. Очень желательна фотография. (Документ, подтверждающий подлинность информации.)

3. Не быть в плену фактов. Видеть за ними явление и осмысливать его.

4. Писать предельно понятно, не нарушая, однако, научной достоверности явления.

На открывающем «Окно» лежат серьезные обязанности. Он должен быть знающим человеком, обязан многое видеть собственным глазом и чувствовать собственным сердцем. (Фотосъемка, ведение дневника и блокнотов натуралиста этому помогают.) Но, конечно, одному человеку все знать невозможно. Помогает библиотека. И уже много лет я веду обширную картотеку (это просто большие конверты, куда кладутся вырезки из газет и журналов, выписки из прочитанных книг, редкие снимки и ваши, читатели, письма).

Ведущему рубрику полагается следить за всем, что происходит в биологической науке, поддерживать связи с учеными, вести переписку. И поскольку «Окно» не единственное твое дело в газете, нетрудно представить, что вести все это хозяйство можно лишь добровольно. Награда за эту работу – сознание, что делаешь дело небесполезное, и такие вот ваши письма…

Возможна ли книжка под названием «Окно в природу»? Думаю, что возможна. А пока спасибо вам всем за теплые отклики, и будем встречаться в нашем «Окне».

Фото из архива В. Пескова. 25 января 1979 г.

В мороз…

Обзор писем наших читателей

В старину говорили: «На Рождество цыган тулуп продает». В этой веселой усмешке под скрип морозного снега уже примета – дело пойдет к теплу. И оно идет помаленьку. Позади «классические» никольские, рождественские и крещенские морозы. И теперь уже, что бы там ни было, о больших холодах будем лишь вспоминать.

Вчера я просматривал письма-отклики на заметку «Мороз». Много всего интересного наблюдалось, хотя большинство из нас видело этот мороз сквозь оконные стекла, и, стало быть, в поле зрения попадало главным образом то, что было возле жилья.

Больше всего писем о птицах. Они прямо-таки льнули к домам. На кормушках было столпотворение. «Обычно ко мне под окно прилетало семь-восемь синиц. А тут насчитал однажды сорок четыре! Каруселью вертелись. Успевай подсыпать зерна», – пишет А. Чернышов из Касимова. К кормушкам, кроме привычных птиц, устремились и те, кто обычно держится в стороне от людей. «За много лет в первый раз явились дятлы и сойки. Прилетало сразу по четыре-пять птиц».

В стогу в мороз все-таки теплее.

Птицы искали не только пищу, но и тепло. «В чуть приоткрытую форточку к нам друг за дружкой пролезли четыре синицы. Отогрелись. И жили шесть дней. Улетели через ту же форточку, как только ослабли морозы» (И. Уткин, Топки). В городах птицы находили убежище около труб, паропроводов. «Наши кемеровские воробьи за эти дни стали похожи на трубочистов – все черные» (Н. Макиенко). Даже крупица тепла птицами замечалась. Из многих мест сообщают, что видели синиц, ночевавших под плафонами уличных электрических лампочек: сидели, уцепившись лапками за патрон. А Василий Иванович Прокопенко из Николаева пишет: «У нас в городе убежищем воробьев стала елка на площади. Как видно, лампочки и густая хвоя сберегали от холода. Воробьев к вечеру собиралось не менее тысячи. Рядом вертится карусель, грохочет музыка, елка вращается, а им хоть бы что – орут, дерутся за место у лампочек…» «К нам в вагон на остановке в Мичуринске залетел воробей. И хотя в вагоне тоже было – волков морозь, все же воробей ожил и доехал с нами, представляете, до Ростова! – пишут пассажиры поезда Москва – Ростов А. Трегубова и М. Торопков. – Когда выходили – выпустили этого серого курортника».