Романтическая комедия - Кертис Ситтенфилд

на фото: среднего роста, стройный, с короткими черными волосами, тронутыми сединой, и мягким взглядом карих глаз. И спокойный, и загадочный. Вив сидела слева от него, а я – справа.

– Надеюсь, наш междусобойчик вас не утомил? – спросила я.

– Вовсе нет. Иногда интересно заглянуть в закулисье.

– Вы офтальмолог, да?

– Да.

– И как вам работа?

– Нравится, – рассмеялся доктор Тео.

Я рассмеялась в ответ.

– Вы, наверное, в курсе, что глаза – очень важные органы.

– Знаю, – улыбнулся он. – Так и есть.

– Честно говоря, иногда забываю каждые двадцать минут отрываться от экрана и двадцать секунд смотреть на двадцать футов перед собой, как положено. Вы из Нью-Йорка?

Доктор Тео покачал головой.

– Я здесь поселился сразу после университета, а вырос в Сент-Луисе.

– Серьезно? А я из Канзас-Сити!

Мы подняли глаза от тарелок и посмотрели друг на друга.

– Ну, здравствуйте, – поприветствовал он еще раз.

– Часто ездите домой? Я – всего раз в полгода.

– Езжу на праздники. Мои родители и сестры до сих пор там живут и племянники тоже. Кстати, старший племянник учится в Нью-Йоркском университете, а остальные родственники живут в родном городе.

– Вив тоже училась в Нью-Йоркском. Хотя вы, наверное, знаете.

– Где-где Вив училась? – встрепенулась подруга.

– В Нью-Йоркском. На экономическом, если не ошибаюсь, а еще блистала в университетской театральной студии.

– Салли подрабатывает моим биографом, – объяснила Вив доктору Тео. – Не знаю, упоминала она или нет…

– Это не работа, это призвание.

Даже за шутками я не забывала поглядывать через весь ресторан на точно такой же диван, за которым Ноа сидел с Найджелом, Эллиотом, Отэм, сестрой Ноа, гитаристом с выступления и теми двумя мужчинами с козлиной бородкой, которых я видела у него в гримерке. Все они оживленно разговаривали. Должно быть, Ноа безумно радовался, что премьера прошла успешно. Я задумалась: может, надо с ним попрощаться? Подойти-то я могла, а вот что сказать?..

Весь следующий час я следила, где Ноа и что он делает, – ничего особо не менялось, разве только встал поздороваться с Франклином Фрименом, руководителем музыкальной группы на «НС». Ноа дружески похлопал Франклина по спине, они обнялись и немного поговорили. Суждено ли мне снова увидеть Ноа? Наверное, когда опять пригласят ведущим годика через два-три, а то и семь, да и я к тому времени уже уволюсь из «НС».

– Салли! – позвала Вив. – Салли!

Я повернулась к подруге.

– Хочешь в «Блоска»?

Это дешевый бар в Нижнем Ист-Сайде, где проводили еще одну афтепати. Бар находился в подвальном помещении под узкой лестницей, и на вечеринку позвали куда меньше людей (не сто, а где-то сорок), а из развлечений предлагали бильярдный стол и дешевые коктейли (как ни странно, за напитки все платили сами, даже актеры, приехавшие на «Кадиллаках»). В первый год работы на «НС» я боялась идти на вторую афтепати, а потом стала ходить на все. Правда, в стрип-клуб я не ездила (поговаривали, что третья афтепати проходила там). Я несколько раз завтракала в семь или восемь утра после бессонной ночи, но этим моя склонность к приключениям и ограничивалась. А в последние года два я и вовсе пропускала вторую афтепати: собственная кровать меня как-то больше манила.

Вив уже накинула куртку и выжидающе смотрела на меня.

– Хочу, – ответила я.

Воскресенье, 3:09

В «Блоска» я первым же делом направилась к барной стойке, а обернувшись, едва не столкнулась с Ноа Брюстером.

– Привет! – Он широко улыбнулся.

– Привет! Поздравляю! Ты отлично выступил.

Я не была пьяна, однако выпила добрый глоток водки с тоником на предыдущей вечеринке.

Ноа наклонился к стойке и заказал содовую – похоже, он в ту ночь вообще не пил.

– Классные песни, чел, – отметил бармен.

– Спасибо, дружище, – кивнул Ноа и обратился ко мне: – Не знал, придешь ты или нет.

Даже в полутемном баре голубые глаза Ноа сияли, а светлые волосы, как у серфингиста, не отличались… ну, от настоящих волос.

– А я не знала, придешь ли ты! – Я протянула ему обе руки. Ноа, конечно, не знал, но это был предел моей хмельной раскрепощенности. – Ты, наверное, без сил? Или держишься на адреналине?

– Не представляю, как вы это выдерживаете неделями подряд.

– Ну, быть и ведущим, и приглашенным музыкантом – чистое безумие. Я бы ни того ни другого не смогла, а уж все сразу… Ты обалденно выступил. «Хореограф» получился блестяще!

– А ты оказалась права насчет «Сиропщика».

– Нет-нет, это твоя заслуга. Все дело в актерской игре.

Даже под хмельком я понимала, что зря трачу время знаменитости на нерабочие вопросы. Тут вдруг Ноа прорвало:

– Признай наконец, что не слушала мои песни.

– Как бы я тогда написала сценарий? – искренне рассмеялась я. – И потом, я ведь не с луны свалилась. Кто ж не слышал «Июльскую страсть» в кресле у стоматолога?

– И я о том. Кроме основного, ты ничего не слушала. По своей воле.

Конечно, он поддразнивал, а не выпрашивал комплименты.

– А вот и нет! Мне нравится «Бишоп-гарден» и «Сожаления».

Ноа недоверчиво сощурился.

– Ладно, кое в чем признаюсь. Есть два типа поп-песен, от которых я не в восторге, и твоя «Июльская страсть» как раз принадлежит к одному из них, хотя сама по себе хорошая. Вот это меня и настроило против твоей музыки. Лет двадцать назад. Но теперь я поняла, как недооценивала размах твоих… музыкальных детищ. Боже, ну какая позерша употребит слово «детище» в баре в три утра?

– Позерша из Гарварда, полагаю.

– Нет-нет, я не из гарвардских позеров.

– А где ты училась?

– В Дьюкском.

Его улыбка стала чуть саркастичнее.

– Всемирно известном университете в Северной Каролине? Ты об этом Дьюкском?

– Понимаю, это примерно то же, что и Гарвард, но, поверь, сценаристы из Гарварда так не считают. А ты сам разве не учился в пижонской вашингтонской школе? Я вот ходила в вонючую общеобразовалку в пригороде Канзас-Сити.

– Ну, в колледж я вообще не ходил, так что пижонская школа не считается. Меня готовили к поступлению в Кеньон, а я вместо этого пел за деньги в подземке. И какие же два типа песен ты не выносишь?

– Сразу предупреждаю: в музыке я не спец.

– Понял.

– Первый тип – это песни про долгие отношения или брак, и текст там вроде такого: «Иногда до того было плохо, что мы чуть не расстались, но все-таки справились». Выходит смешно: с одной стороны, воспевается долготерпение любви и все такое, а с другой стороны, текст намекает: «Жить с тобой – сущий ад, но мы выстояли!»

– Хм-м. Никогда об этом не задумывался.

– Таких песен куча. «Мы друг другу понравились, ты свела меня с ума, я хотел тебя прибить. И все-таки, милая, после всех этих лет я до сих пор с тобой!» Кстати, получится хороший скетч. «Хотя ты отравила мою кошку, хотя тебя стошнило на подушку, которую я целую вечность вышивала крючком»… Знаешь, как на свадьбах, когда женатые пары просят встать и диджей обращается к гостям: «Сядьте, если женаты меньше десяти лет, меньше двадцати, меньше тридцати». И под