Романтическая комедия - Кертис Ситтенфилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я похлопала по сумке.
– С радостью, хватало бы только места! Так что дальше? Тебе исполнилось тридцать, получил «Грэмми»…
– Думал, подобрал ключ к жизни. Рано достиг успеха, пережил провал со вторым альбомом, как частенько бывает, потом вернул себе доброе имя – сейчас-то я иначе на это смотрю, а тогда думал так. А еще не сомневался, что скоро женюсь и заведу детей. На тридцатый день рождения полетел посерфить с друзьями в Коста-Рике. Помню, любовался закатом с балкона виллы, где мы остановились, и верил: я разгадал загадку жизни. С тех пор прошло шесть лет, а я так и не женился и только еще больше запутался: что происходит в мире, куда идет моя жизнь, стоит ли побольше высказываться, пользуясь влиянием на людей? Вот есть черта между притворностью и эмоциональностью, а есть знаменитость, которая хочет помочь другим, но многие против: мол, играй на своей гитарке и помалкивай.
– А ты знал, на ком хотел жениться?
Ноа с улыбкой покачал головой.
– Думаешь, это тоже сыграло роль? – пошутил он.
– Хочешь верь, хочешь нет, но когда я училась в школе – вонючей общеобразовалке, – учитель математики сказал на собрании: смысл жизни – найти дело, в котором ты хорош и которое тебе нравится, и заниматься им ради других. Каково? Вот так запросто заявил, в чем смысл жизни! А с другой стороны, я до сих пор помню его слова и в общем-то с ними согласна.
– Слыхал я советы и похуже.
– Как ни глупо… – Даже после двух коктейлей я понимала, что не стоит слишком уж откровенничать с малознакомым человеком. И все-таки продолжила: – Я считаю «НС» любовью всей жизни.
На глаза навернулись слезы. И не потому, что стало грустно. А потому, что это правда, и совсем не грустная.
– Понимаю! – согласился Ноа. – Я так же думаю о своей музыке.
– Нам очень повезло, верно? Большинство людей этим похвастаться не могут. Везде, кроме Нью-Йорка, считают так: хорошая работа, брак, дети, дом и машина – показатели зрелости, стабильности, успеха. Ужинаешь в семь, ложишься в десять, по выходным устраиваешь пробежки. Если нравится такое, то прекрасно. Но есть немало других способов прожить жизнь.
– Знаешь фразу Торо: «Большинство людей живут в тихом отчаянии»?
– Еще бы! В старшей школе у меня на стене висел постер с известными цитатами, и она там была!
Я так увлеклась, что брызнула капелькой слюны Ноа на щеку. Он не стал ее утирать – либо заметил, но не хотел меня смущать, либо отнесся к этому спокойно, потому что не считал меня отвратительной. И пусть я знала Ноа шесть дней, его непосредственность по-прежнему удивляла и очень радовала.
– Скажу сразу, я тоже живу в тихом отчаянии. Не хотела бы дружить с теми, у кого не так, с теми, кто не знает сомнений, – это люди поверхностные, на мой взгляд. И все же если бы я жила в пригороде в частном доме с большим гаражом, это тихое отчаяние было бы куда сильнее…
– А чего именно ты не хочешь – брака или детей?
Я чуть не ляпнула: «С тобой или вообще?» Вдруг он принял бы меня всерьез?
– Ни того, ни другого я особо не жду. Полагаю, неопределенность полезна для развития. Вряд ли человек, которому все в жизни понятно, который уже всего достиг, сочинит хорошую песню. Или напишет хороший скетч или хороший сценарий для фильма.
– Похоже, ты сама себе психолог. – Ноа поднял бокал, отпил содовой и добавил: – Кстати, я не верю в правило Дэнни Хорста. Скетч смешной, и жалко, что его вырезали, однако само правило… Знаешь, я вот встречался…
– С женщинами некрасивей себя? – спросила я, с трудом удерживаясь от улыбки.
– Я другое хотел сказать. С обычными, не знаменитостями.
– И ты всерьез с ними встречался?
– Конечно. У меня ведь не только те отношения были, что в желтой прессе описывались. Но в таких случаях куда ни кинь, а все клин. Если встречаешься с другой знаменитостью, как Дэнни и Аннабель, каждый шаг разглядывают под микроскопом, и он все искажает. Вы из одного мира, и это плюс, зато у вас плотное расписание, вот это уже минус. А если встречаешься не со знаменитостью, то девушке приходится под тебя подстраиваться. К тому же начинает страдать ее самооценка. Смеешься надо мной? Знаю-знаю, другим бы мои проблемы…
– Я же сценаристка «НС», вот тебе и кажется, что смеюсь.
– Значит, издержки профессии.
Случившееся после я так и не смогла себе объяснить. Возможно, это был пустяк, как в офисе, когда Ноа приподнял мой подбородок. Его лицо смягчилось и сияло улыбкой, будто он произнес какую-то дружескую шутку, понятную только нам двоим. Ноа посмотрел на меня с нежностью и теплотой. Затем опять поставил стакан и медленно наклонился ко мне, а у меня в голове пронеслось: «Боже, он сейчас меня поцелует? Ноа Брюстеру нельзя меня здесь целовать! Перед коллегами, да еще в таком людном месте, а в век смартфонов укромных мест не бывает, тем более для таких, как он. Если он меня поцелует, что же дальше?»
Я сделала шаг назад.
– А познания о любви и романтике ты почерпнул у двадцатилетних моделей?
Ноа оторопел.
– Ты о чем?
Сердце застучало быстрее, и отнюдь не от приятного волнения. Скорее, как перед битвой – например, когда набираешься смелости поспорить с Эллиотом.
– Не знала, что модели такие интеллектуалки.
Растерянность на лице Ноа уступила место холоду.
– Я думал, мы говорим по душам, – наконец выдавил он. – К чему ты это?
– А что, неправда? Ты разве не встречался с моделями?
Он нахмурился – тоже на удивление красиво, и я понемногу начала понимать, какую ужасную ляпнула глупость.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Ну конечно.
– Извини. Предупреждала ведь: я гадюка.
– Обалдеть… – Ноа покачал головой. – Такого жалкого объяснения я еще не слышал.
Мы отвернулись друг от друга. Повисла неловкость, на этот раз неприятная, и гул бара, почти незаметный минуту назад, теперь нарастал. С одной стороны, я отчаянно хотела повернуть время вспять и не говорить про моделей. А с другой – мое влечение к Ноа и его внимание меня пугали, и не только там, в баре, а уже давно, и моя грубость положила конец страху и смятению. Я могла вернуться к привычной жизни, лишенной тревог и надежд.
– Ну, если не хочешь принимать извинения, ничем не могу помочь. Приятно было познакомиться. – Я подняла бокал как бы в знак прощания.
– «Не хотела тебя обидеть» и «Предупреждала ведь: я гадюка» – это не извинения, – ответил Ноа с досадой и даже немного со злостью. – Жаль только… – Он опять покачал головой. – А знаешь, плевать. Спасибо, хоть предупредила, пока не поздно. – Ноа заправил волосы (парик, как я уже знала) за уши с
