Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аккуратная Наталья предложила сначала сгонять в морской порт, разузнать все про паром. А уж потом ехать развлекаться.
Профессор предложил обратную модель: развлекаться до упора, после чего гнать в порт. В итоге приняли за основу что-то среднее: сначала прокатиться на катере по Фонтанке, потом в порт и, если время останется, еще раз сгонять в город.
Машину оставили на стоянке, а сами двинулись к маленькой пристани на знаменитой питерской речке.
Проблем прокатиться по рекам и каналам Северной Венеции в тот день не было никаких. Лодки, лодочки, лодчонки, катера и катерищи во множестве поджидали клиентов. Несмотря на обилие плавсредств, цены неприятно удивляли. Впрочем, это лучше, чем когда нет ни высоких цен, ни водных экскурсий.
Выбрали длинный и широкий катер, почти сплошь застекленный. Он был как будто обрезанный сверху, чтобы пролезать под низкими питерскими мостами. Купили билеты, спустились по ступенькам вниз в салон.
Катер был почти пуст, но экскурсию отменять не стали. Взревев, глухо забубнил дизель, и в открытую входную дверь пахнуло сгоревшей соляркой. Однако уже через пару минут никто не думал о таких прозаических моментах.
Пожалуй, и рассказывать-то об этом сложно, нужно увидеть самому.
Катер широким пузом рассекал темную холодную воду, то и дело ныряя под низкие своды мостов. Иногда он круто поворачивал и влезал в узкую протоку или канал.
Экскурсовод, пожилая интеллигентная женщина, негромко рассказывала в микрофон про любимый город. А когда город любимый, то каждый дом заслуживает отдельного рассказа.
Пассажиры катера как будто листали страницы: отечественной истории, литературы, архитектуры. Здесь жил Пушкин. Здесь гулял император. А вот здесь маршировали на парадах его гвардейцы. На каждом берегу, в каждом доме происходили события и драмы. Это был не просто пейзаж, а густонаселенный город. Причем не только живыми, но и давно ушедшими.
В какой-то момент катер неожиданно (для не знавших город) выскочил из узкой протоки прямо в широченную Неву. Тут же и солнце долгожданное показалось. Вызолотило купола церквей и шпиль Петропавловки.
Шеметовой вдруг привиделось, что она, в полнейшей тишине и одиночестве, перемещается по этому волшебному городу. И тот одну за другой раскрывает перед ней свои тайны.
Забавно, что этой самой полнейшей тишине не мешало ни грохотанье дизеля, ни плеск довольно приличных волн, ни звук приятного голоса влюбленной в свой город гида.
Час с лишним пролетели как мгновенье. С неохотой и сожалением путешественники покинули ставший чуть ли не родным катер. И с новой силой разгорелся спор между романтиками и реалистами. Романтики говорили, что есть еще время и для пешеходной прогулки. Реалисты утверждали, что нужно уже ехать в порт.
Последние победили, так как романтиков было мало: Багров да Береславский. К тому же они хотели есть. Собственно, это и было главным аргументом реалистов – либо пешеходная прогулка, либо еда. На оба мероприятия времени не хватит точно.
Поели здесь же, недалеко от Фонтанки, в общепите, но чертовски приятном. Выбрав в самообслуживании кучу всего, вынесли набитые подносы на уличные столики. И здесь уже вкушали, любуясь одновременно речкой, видимым кусочком Невского проспекта и проглянувшим среди туч голубым небом.
Внучка Береславских, маленькая Данка, под одобрительный взгляд бабушки собрала все тарелки и отнесла на стойку – здесь действовало самообслуживание.
Данка была очень прикольной девчонкой. Чего и следовало ожидать от умного ребенка, растущего в окружении любящих, но острых на язык старших. Ей повезло с семьей, в которой выпало родиться, однако и она вполне соответствовала фамильному стилю.
Девочка была очень дружна с дедом, хотя их взаимные пикировки порой не походили на беседу шести– и пятидесятилетнего человека.
Ольге нравилось наблюдать за ребенком. Та была до крайности коммуникабельной и всю дорогу говорила без умолку.
И, несмотря на то что тексты ее всегда были содержательны, а часто остроумны, бабушка время от времени делала ей замечания. Дедушка не делал никогда, хотя именно он однажды сравнил ее высокий и звонкий голосок с остренькой золотой иголочкой с бриллиантовой головкой, по которой неспешно постукивают деревянным молоточком. Разумеется, острие иголочки, по предположению профессора, было приставлено непосредственно к мягкому и теплому мозгу слушателей.
Данка терпеливо переносила выпады деда. У них вообще сложился тандем: вдвоем они частенько дружили против требовательной в быту Натальи. Впрочем, детка не забывала выдать обратку, когда выпадал подходящий момент.
Например, (это уже потом, на пароме обнаружилось) профессор, играя в карты, всегда жульничал. Неважно, проигрывал он или выигрывал, – дело, разумеется, было не в результате, а в процессе.
А то Шеметова сначала диву давалась: она продувала профессору в любую игру при любых картах и раскладах.
Когда тот сел играть с Данкой, многое стало понятным.
– Дедуля, вынь, пожалуйста, карту, – спокойно произносил ребенок, одновременно осматривая свои ресурсы и обдумывая ход.
– Какую? – деланно удивлялся профессор, доктор наук.
– Из правого рукавчика, – деловито объясняла девочка. – Что у тебя там, туз?
А еще она, садясь играть с дедом, привычно осматривалась: нет ли сзади зеркала? Коварный профессор обожал этот старый, но действенный прием. Равно как и рассматривать отражение карт соперников в стеклах их очков.
Да, дедушка Данки явно не был стандартным человеком…
Усевшись в ставший родным микроавтобус, рванули в порт (как они думали), ориентируясь по карте в соответствии с указанным в их путевом документе адресом. За рулем сидела Наталья. Профессор же, как и следовало из предыдущего опыта, изволил почивать.
Аналогичным образом поступил и Багров.
«Какие же они предсказуемые, эти мужчины», – без слов весело переглянулись Ольга и Наталья. Данка, та просто рассмеялась – правда, на этот раз дозируя звук из-за спящих. Она прекрасно для своих лет ориентировалась в юморе типовых ситуаций.
По дороге позвонили в портовую компанию. Оказалось, что теперь им потребовались документы на автомобиль для проезда в порт. Выдвинулись по указанному адресу.
Покинули старый город, а очутились неясно где. Пейзаж насыщен мачтами, жилых домов почти нет, да еще и дорога без указателя раздваивается. Одна сворачивала направо, а другая вела прямо в море.
А вот и указатель. Оказывается, впереди тоннель, ведущий под проливом на какой-то остров.
– Едем туда, – приказал профессор, на миг проснувшись.
Наталья не споря направила свой громоздкий автомобиль в черную дыру тоннеля. Вынырнули, окруженные мачтами со всех сторон. Порта с паромами тем не менее не нашли. Пейзаж оказался сплошь индустриальным.
Остров пришлось все по тому же тоннелю покинуть.
– Что это было? – спросила Шеметова, когда они вернулись в знакомые места.
– Заячий остров, вроде написано, – прозвенел голосок Данки.
– Никогда б не подумала, – пробурчала Ольга. Зайцев, похоже, на этом острове не было со времен Петра.
Наконец, включив навигатор, по адресу сразу нашли требуемую улицу и дом. Это оказалась огромная автобаза, забитая грузовиками, рефрижераторами и цистернами. А вовсе еще не порт.
Водители большегрузов (узнаваемый, характерно одетый и ведущий себя народ) бегали туда-сюда со множеством документов.
Наталья пошла на разведку: бессмысленно было будить Ефима Аркадьевича, он все равно не годился для мелких бытовых операций.
В итоге выяснилось, что поскольку микроавтобус – не грузовик, им на базу не надо. А надо сразу в Морской порт, но не тот, пассажирский, который на Васильевском острове. А в грузовой. Адрес нужного порта у них есть, просто записан ниже того, куда они сейчас приехали.
В этом месте проснулся профессор. Он вспомнил, что забыл оформить грин-карту – полис обязательного страхования, необходимый для въезда машины в Европу.
– О господи, – вздохнула Наталья. Больше ничего не сказала. Это было лишь малой частью ее ежедневного подвига.
Снова помчались в город, теперь уже в приличном цейтноте.
Только в четвертой страховой конторе нашли тех, кто выписывает требуемое. И уже с грин-картой рванули в порт.
Все. Приехали.
Охранник подтвердил, что именно туда, куда надо. Дотошно осмотрел автобус, в том числе зеркальцем его днище. Удовлетворенно качнув головой, начал сверять паспорта присутствующих со своим списком.
– Не сходится, – наконец сказал он, протягивая листок Наталье.
Та внимательно изучила текст.
Действительно, в номере, забитом в разрешительном списке, две цифры не совпадали с «живым» паспортом профессора. Видать, так он внимательно надиктовал по телефону менеджеру турфирмы. Ефим Аркадьевич, не желая видеть Натальин
