У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Полина заметила, что присутствующие в зале начали поворачивать головы куда-то к креслам боковой стены зала, северной, как ее назвали энц Жехар и мона Арель. Там сидел молодой на вид человек с красивыми четкими чертами лица и холеными локонами ниже плеча. Его изящные сухие руки покойно лежали на подлокотниках кресла, а лицо не выражало ничего особенного, хотя он знал, что на него смотрит больше половины присутствующих. Полина осторожно глянула на него из-под ресниц раз, потом другой. Да, неуловимое сходство между ним и Унриалем да Шайни могло указывать на родство. А все цвета клана в его одежде подтверждали, что это его глава. Значит, вот так и выглядит старый маркиз да Шайни, всесильный дед Унриаля и Айдиша, отправивший двух внуков в экспедицию, из которой они могли не вернуться. Красив, молод, элегантен. Как и положено внелетнему магу и кавалеру двора. Он слушал письмо совершенно спокойно. Всем видом он показывал, что его люди поступили правильно, они защищали интересы сюзерена, как бы их действия ни выглядели. Все видели, что у него нет никаких претензий и даже вопросов к авторам письма.

   После окончания слушаний судьи остались совещаться, маги ушли из зала прямо по порталу, причем Димитри взял с собой и Макса Асани, и Стаса Кучерова. Остальным участникам процесса предложили занимать места в повозке и отправляться в Старый замок сразу. Охрана единодушно, не скрывая сожалений и сочувствия, заявила, что лучше будет пообедать уже в замке, потому что город гудит и появляться там сейчас - значит провоцировать любопытных на попытки разговаривать, а до конца слушаний это запрещено. Мона Арель предложила всем подопечным службы Старого дворца высказать пожелания к обеду, чтобы не ждать курьеров из трактира слишком долго. Алиса определилась быстрее всех, Марина задумалась, но тоже справилась с задачей, Полина пожала плечами и сказала, что предпочтений у нее нет, а Унриаль да Шайни только молча махнул рукой. Когда повозка прибыла, сайни уже ждали своих людей внизу, в холле, и беспокойно просили поторопиться, пока обед не остыл. Нервировать заботливых малых существ не хотелось никому, все разошлись по комнатам, к еде и отдыху.

   Алиса, обедая с моной Мейрой, посетовала ей за едой, что у нее уже вся попа плоская от этих заседаний, а прошло всего два дня, и попросилась в парк побегать. Мейра подумала и пошла с ней. Марина поблагодарила своего сайни за заботу и блаженно вытянулась на постели, пользуясь возможностью подремать. Длинные дни другого мира ей были довольно утомительны. Юц пристроился у нее в ногах, как кот, и тоже прикорнул. Унриаль немедленно уснул, едва Арель оставила его в покое с едой.

   Полина во время еды болтала с Чаком, угощая его из своей тарелки, он ужасно стеснялся, но был очень рад. А потом выбежал в коридор, нашел энца Жехара и спросил его, могут ли они вдвоем с Лин спуститься в холл. Энц Жехар не сразу понял, что речь идет о Полине Бауэр, порученной его заботам, но сообразив, разрешение дал. Радостный Чак, вернувшись к своему человеку, сказал: "Лин, уже можно! Пойдем петь!" И Полина, улыбаясь, пошла за ним вниз по лестнице к камину. Энц Гайям нарисовался внизу немедленно, уже совершенно не скрываясь, и сел прямо за спиной у Чака - разумеется, в отдалении, потому что его никто не приглашал. Но смотреть и слушать ему никто не мог запретить, вот он и слушал. Полина, отчасти развлекаясь происходящим, пела Чаку "Ночную дорогу" Визбора, не замечая того, что энц Жехар, сидящий на лестнице, повернул к ней голову и замер с погасшей трубкой в руке, а энц Гайям смотрит на нее распахнутыми глазами, полными совершенно детского восторга. Но когда-нибудь все кончается, кончилась и песня, и Полина предложила Чаку не запоминать следующую, а просто поиграть с ней в эту музыку. Заинтригованный сайни некоторое время пытался понять смысл игры, потом догадался: "Это же догонялки, но звуками!" - "Да", - засмеялась Полина и начала ноябрьскую песенку про сладкий сон поздней осени другого мира, так похожей на ту, что была за дверью. А сайни свистел, догоняя мелодию и голос, а порой забегал вперед и останавливался, и его хвост выписывал петли по полу от удовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   За звездами заканчивался последний день идиллии. В гостиной замкового крыла два существа разных видов, рожденные в разных мирах, вместе играли в музыку. Алиса с Мейрой развлекались сериями отжиманий и приседаний в парке. Унриаль видел сладкий сон о золотой осени в городе, похожем на обе столицы одновременно. Марина Лейшина, пользуясь невнимательностью охраны, слушала голос подруги через открытую дверь апартаментов.

   А в Санкт-Петербурге разворачивался вполне банальный конфликт, каких город видел множество с девяностых годов. То есть конфликт был бы банальным, не случись в нем Айриля да Юна. Разумеется, он поймал всех участников атаки на гаражи "Последних рыцарей", едва они вышли из отдела. Тихо, по одному, он связывал их магией и утаскивал в присмотренные дворы. Первому, оставляя его, обездвиженного и с заблокированной речью, сидеть на скамейке остановки, он сказал:

   - Посиди тут пока... консерва. Я за остальными пошел.

   Он вернулся к оставленной жертве через почти час, приподнял голову мужчины за подбородок и заглянул в его глаза. Оттуда плеснуло животным ужасом. Айриль улыбнулся чуть подкрашенными губами:

   - Не трусь. Жив останешься.

   В памяти пойманного Айриль рылся только чуть аккуратнее, чем во время допроса на практике у маркиза Вейена. Кристалл для записи, бывший у мага в руках, успел нагреться и поменять цвет за десяток минут с небольшим, потраченных им на снятие памяти. Потом, оставив обмякшее тело на скамейке, он пошел во двор ко второму. Через полтора часа, собрав все кристаллы, Айриль вернулся в гаражи к "рыцарям". Но Валентин не согласился на обработку записей по сааланским методикам у него в гаражах.

   - Извини, но нет, - твердо сказал он. - Тут электрика, экипа... если про занавески ты не ошибся, дороговато выйдет.

   - Да, - согласился Айриль. - Ты прав. Я тогда домой. Хорошего вечера, завтра свяжемся.

   Дома он устроился в ванной комнате, подальше от холодильника, плазменного экрана и прочих приборов, и начал монтировать из кристаллов связную историю. Процесс занял почти три часа. Завершив его, маркиз да Юн взял камень с полной версией событий, минуты три потоптался в прихожей, поставил портал и шагнул в него.

   Самвел Вартанович Ваникян на этот вечер никаких дел не планировал и гостей не ждал. К тому, что здесь пока не найти ни нормальных девок, ни хорошего коньяка, он был готов. Коньяк он привез с собой как раз для такого одинокого вечера. На плазменном экране пошли первые кадры "Убить Билла", мужчина пригубил напиток и оперся локтем на подлокотник дивана, но вдруг услышал в квартире непонятный шорох. Отставив бокал, Тренер потянулся за револьвером и не успел. Чертов сааланец, приемный сын Полины Бауэр, уже вошел в его гостиную.

   - Здравствуйте, Самвел Вартанович. Простите, что я не предупредил вас звонком, но, думаю, теперь мы в расчете, вы ведь тоже пришли ко мне без предупреждения.

   - Зачем ты пришел? - выговорил Тренер.

   - Я пришел... - визитер ненадолго задумался, потом сказал, - показать вам другое кино.

   - Вот как? - Тренер уже понял, что у него неприятности, но положение обязывало держать лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Да, - сааланский голубок застенчиво улыбнулся и разжал ладонь. В его руке лежал фиолетовый кристалл размером с абрикос. - Вы выключайте экран, он не понадобится, я сейчас инициирую запись и будет, хм, голограмма.

   Разумеется, фильм был документальный. Всех семерых можно было списывать со счетов. Быстро он управился. А Дагрит, тварь, ведь обещал, что проблем не будет... Гвайр, его дядюшка, попрочнее был все-таки. И умер хорошо, легко и быстро. С этим так не будет.