Другая жизнь (So Much for That) - Лайонел Шрайвер

– Джексон, ты не думал о том, с какими материалами, содержащими асбест, вы с Шепом могли работать в начале восьмидесятых?

– Я действительно много об этом думал, но…

– Мы с Джексоном это обсуждали, я же тебе говорил, – произнес Шеп сладким голосом. – Может, забудем об этом?

– Эй, я не против, – сказал Джексон.

– Я против, – возразил Шеп.

– Если бы компании поступили так с вами, – настаивала Глинис, – вы смогли бы просто так забыть об этом?

– Это могло случиться с каждым из нас. – Шеп едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. – И если верна твоя теория о том, как могут передаваться частицы, то каждый за этим столом мог заболеть. Думаю, прежде всего стоит думать о выздоровлении.

– Одно дело, если бы я упала и свернула себе шею, – стояла на своем Глинис. – Или курила всю жизнь, зная, что это вредно, и заработала рак. Всему виной то, что кто-то поставлял на рынок вредные продукты только ради наживы. И эти люди должны платить.

Шеп с досадой оглядел гостей. Они были близкими друзьями и знали друг друга десятилетия, однако ему было неприятно, что они становятся свидетелями семейной сцены.

– Я знаю, что это несправедливо, – мягко начал он, – но только тебе одной придется расплачиваться за это, Гну, даже если ты выиграешь судебный процесс.

– Люди, для которых все решают деньги, могут быть наказаны, только если должны будут их отдать, – сказала Глинис. Для больного человека, активно проведшего вечер, она говорила на удивление страстно. То, что Джексон проявлял интерес к ее навязчивой идее, придавало ей сил. – Существуют юристы, специализирующиеся именно на случаях мезотелиомы, их объявления есть в Интернете. Асбест – их ежедневная практика, все их дела основаны на случайностях. К тому же их услуги не будут стоить нам ни цента, если именно это тебя беспокоит.

Джексон редко видел Шепа теряющим контроль над собой. Сейчас же на его щеках заходили желваки, серебряную вилочку он сжимал, как оружие.

– Повторяю: данные о закупках за то время не сохранились. Я разговаривал с Погачником. Я тщательно проверил все подозрительные материалы, с которыми мы могли работать в «Наке». Все фирмы в некоторой степени известные. Но лишь в некоторой степени, и они никогда не согласятся на перекрестный допрос в суде. У меня нет, – нет, Глинис, – доказательств, что я работал с какими-то конкретными материалами определенных производителей, которым мы можем предъявить иск.

Джексон подумал о том, сколько раз Шеп произносил эту речь. Глинис вела себя так, словно слышала все это не впервые, из чего он сделал вывод, что это далеко не первый разговор.

– Когда ты покупаешь материалы, тем более с которыми будешь работать профессионально, ты обязан полностью доверять производителю! Так же, когда покупаешь буханку хлеба, ты должен быть уверен, что туда не подсыпали мышьяк! В кузнице я соблюдаю определенные правила, чтобы избежать выделения вредных веществ или чтобы кусок серебра не взорвался у меня в руках! Я…

Она внезапно замолчала. На лице появилось выражение предельной собранности. Она чуть качнула головой, отвернувшись в сторону, и наморщила лоб.

– И почему мне сразу не пришло это в голову, – сказала она. – В художественном училище. Пайка блоков. Тигли для литья и прокладки, которые мы тогда использовали. Термостойкие рукавицы. Я почти уверена, что в них содержался… асбест.

– Почти уверена, – нервно повторил за ней Шеп. Для человека, которому жена только что дала шанс избежать обвинения в непреднамеренном убийстве, он выглядел слишком спокойным.

– О да, уверена, совершенно уверена. Возвращаясь в прошлое, я вспоминаю, как учитель мимоходом упомянул его. Но студенты вынуждены работать с тем, с чем велят. И мы – мы доверяли.

– Но ты не можешь подать в суд на училище, – сказал Шеп. – Ты говорила, что «Сэгваро арт скул» закрылась много лет назад.

– Да, но поставки всех материалов осуществлялись одной фирмой. Я прекрасно помню их логотип на блоках. Прокладки для тиглей были упакованы в картонные коробки, как виски высшего качества, только большего размера. Логотип черный с зеленым. Рукавицы были кремового цвета с маленькими розовыми цветочками и зелеными веточками. Наверняка эти товары уже не производят или из них удален асбест, но ведь компания до сих пор существует, я только в прошлом году заказывала у них товары. – Глинис сидела с таким видом, словно на нее снизошло откровение свыше, как Дева Мария после явления архангела. – Фирма называлась «Фордж крафт».

– Все это очень странно, – сказал Джексон по дороге домой. Машину вела Кэрол, которая после символического бокала шампанского пила только содовую. Она была из тех людей, которые могут остановиться в любой момент, если это необходимо, и он чувствовал себя немного виноватым – назовем это экспансивность, – поскольку редко мог поступить так же.

– Что? – Ее ледяной тон был связан с тем, что он, по ее мнению, выпил слишком много. Поэтому ей приходилось заниматься его проблемами, как она занималась и Фликой. Неудивительно, что за ужином ее муж так рьяно выступал за права взрослых. Кэрол тоже была вполне взрослым человеком, и он иногда задавался вопросом: в чем она видит радость жизни?

– Почему ей потребовалось так много времени, чтобы вспомнить, что она сталкивалась с асбестом в художественном училище. Несколько недель. А тем временем Шеп поедом себя ел за беспечность в «Наке».

– Память странная штука. – Несмотря на то что 87-е шоссе было полупустым, Кэрол всегда соблюдала скоростной режим.

– Полагаю, этот асбест стал золотой жилой для многих.

– Сомневаюсь, что Глинис хоть в малейшей степени интересуют деньги, – сказала Кэрол. – Я буду рада, если она перестанет обвинять Шепа. В ближайшие месяцы ему и так придется нелегко, не хватало еще и чувства вины за то, что он повинен в болезни жены. Тем не менее асбест – смысл ее жизни в данный момент. Рак становится чем-то большим, чем личная боль; важной общественной проблемой, а не неудачным стечением обстоятельств. Это связывает ее с внешним миром: с историей, политикой и правосудием. Я понимаю, почему она так настроена на борьбу. Когда человек тяжело болен, самое страшное – быть изолированным от внешнего мира, словно высланным в чужую страну.

Как и Шеп, Кэрол не очень любила высказывать свои мысли, но если начинала, то высказывала все, что накопилось. Он понимал, что она имеет в виду. Когда они обнялись на прощание в дверях, у него возникло ощущение, что он стоит на палубе океанского лайнера и сейчас прозвучит последний гудок. Всех провожающих просили сойти на берег. Когда они выезжали на дорогу, а двое их близких друзей стояли на крыльце и махали им на прощание, казалось, дом медленно отплывает от причала и уносится за горизонт, туда, откуда не приходят почтовые открытки.

– Как с Фликой и этими иудейскими штучками, – сказал Джексон.

– Да, именно. – Казалось, ей очень приятно, что они поняли друг друга. – Члены нашей группы… Дело в том, что СВД не только причиняет страдания детям ашкенази, но и позволяет почувствовать себя избранными, теми, кому Бог посылает испытания. СВД много для них значит. – Кэрол позволила себе немного прибавить скорость. – Конечно, это все не так.

Со стороны было невозможно понять, что Кэрол куда в большей степени нигилист, чем ее муж. Она часами в оцепенении просиживала у компьютера в поисках клиентов для Ай-би-эм, чистила и включала увлажнитель воздуха в комнате Флики, прежде чем закапать ей в глаза капли, многие годы вставала в час ночи, чтобы влить Флике первую баночку питания «Комплит» – и все это без ощущения выполнения некоей важной миссии. Она просто делала это.

Расплачиваясь с Вэнди наличными, Джексон понимал, что медсестра деньги заслужила, поскольку обе девочки чудесным образом спали. Прежде чем лечь в постель, он подождал, пока Кэрол почистит зубы, и проскользнул в их общую ванную, закрыв за собой дверь.

– Это для твоего же блага, – крикнул он, успев поймать ее испуганный взгляд. – Чтобы мой пердеж тебе не мешал.

Сколько раз в день можно запираться под таким предлогом? Ему следует быть изобретательнее и хорошенько продумать свое поведение. Он воспользовался уединением, чтобы поразмыслить над вопросами, поскольку вопросы стали причинять боль. Сначала казалось, что дискомфорт минимален; на самом же деле Джексон только сейчас почувствовал настоящее беспокойство.

Когда он появился в спальне, жена уже лежала в постели, ее округлая грудь не была прикрыта простыней. При стройной фигуре Кэрол она казалась слишком большой, но именно о такой мечтают все женщины.

– Почему ты в трусах?

– Ах да, как раз собирался тебе сказать… – Он весь день репетировал этот разговор. – У меня какие-то кожные проблемы, возможно, я подцепил заразу в душе в тренажерном зале. Дерматолог сказал, какие-то микробы, что-то в этом роде. – На самом деле Джексон прочитал об этом прошлым вечером на фармацевтическом сайте. – Это заразно, и, если я не буду осторожен, ты тоже можешь заболеть.