Каталог оккультных услуг - Лесли Уолтон

Ее голова наполнилась воспоминаниями, принадлежавшими не ей: как из глаз мужчины уходит жизнь и на полу растекается лужами кровь. В тот раз она, конечно, чуточку перестаралась. И все же даже всей его крови, до последней капли, оказалось мало. Потом выяснилось, что мужчина приехал на архипелаг недавно, поэтому вся сила этой жертвы утекла сквозь ее пальцы спустя всего лишь несколько недозволенных заклятий. Потому-то так важно было не потерять покорность Катрионы – это не должно повторяться снова.

– По крайней мере, убивать его было весело, – произнесла Нор вслух, и звук голоса, вырвавшегося у нее изо рта, пробрал ее до костей. Тут-то Нор и вспомнила, что она здесь делает.

Она пришла не полюбоваться живописным видом. Само по себе место мало что значило – просто оно удобно располагалось. По-настоящему важны были люди. По ее венам наркотиком струилась новая надежда обрести мощь. Подлинная цена ее заклинаний выражалась далеко не в деньгах. К чему деньги тому, кто может получить все, что захочет? Нет, подлинную цену платили кровью. И болью. Все так просто и даже банально – и так злокозненно, вот в чем вся соль.

Довольно скоро шлюпка вернулась. Сначала Нор решила, что они не справились, но, когда они вышли на берег и поднялись по тропе, она поняла, что они кого-то тащат. Какую-то женщину. Ее голова безвольно моталась на груди. Даже с такого расстояния Нор могла различить зеленые завитки на ее коже.

– Она мертва? – спросила Нор голосом, принадлежавшим не ей.

– Вы сказали, что она нужна вам живой, – ответила Катриона.

– Да, живой.

Нор заглянула женщине в лицо и нахмурилась. Потом обернулась к парню и с размаху влепила ему пощечину.

– Но вы сказали, что вам нужно… – вскрикнул он.

– Я очень четко сказала, кто мне нужен.

– Мы… мы не смогли до нее добраться, – запинаясь, выпалил он, избегая смотреть ей в глаза. – Она рано закрыла пекарню. Но эта тоже с острова. Это же хорошо?

– Нет, не хорошо. Я довольно ясно объясняла, так или нет?

Парень с ирокезом и Катриона переглянулись.

– Нам отвезти ее назад? – осмелилась спросить девушка.

Нор изучила женщину: та осела на землю и не двигалась, как тупое животное, выращенное на убой. Да, ей принесли не ту, кого она приказала, но не стоит брезговать и тем, что есть.

– Ладно, пусть пока будет эта.

Подростки облегченно выдохнули. Нор подняла руку, и татуировка в виде папоротника сошла с ее кожи. Нор знала, что может причинять другим боль одной лишь силой мысли, может заставить чью-то кожу лопнуть, просто пожелав, но все это было недостаточно эффектно – и определенно недостаточно жутко.

Папоротник обвился вокруг шеи женщины и нанес глубокую колотую рану. Женщина захныкала. Выстрелившие из папоротника шипы были остры, но не слишком. От укола острых шипов будет не больно – по крайней мере сначала. Это же скучно!

Папоротник собирался поглубже вонзиться в кожу женщины, когда Нор дернулась и татуировка с треском втянула шип обратно.

– Что такое? – спросила Катриона. – Что случилось?

– Заткнись! – приказала Нор и навострила уши. Она готова была поклясться, что где-то далеко кто-то закричал.

Нор проснулась, как от толчка, и выбросила руки вперед, как будто отталкивая какую-то надвигающуюся беду. Судя по бледному небу, было раннее утро. Сквозь тонкие оконные рамы сочился холодный январский воздух. Ее подушка лежала на полу на другом конце комнаты. Пустячок осторожно выполз обратно из-под тумбочки, и Нор прерывисто и облегченно вздохнула. Горло саднило.

«Как будто, – внезапно осознала она, – я кричала».

По лестнице загрохотали шаги, и Пустячок мигом юркнул обратно под тумбочку. В комнату влетела Джадд, размахивая огромной металлической битой. За ней вбежала Древность: уши прижаты к голове, шерсть на загривке тревожно встопорщена.

– Во имя бога и его зеленых пастбищ, девонька, чего ты так орала? – громогласно вопросила Джадд, роняя биту на пол. Она грохнула о пол так громко, что пульс Нор опять пустился вскачь. Она сказала себе, что сон, конечно, казался ей вещим, но это еще не значило, что в него правда надо верить. Ей и раньше снилось много реалистичных снов, в которых она могла летать или бегать по воде. А однажды ей приснилось, что у нее выпали все зубы. Она опустила взгляд на свои ногти. На них не было красного лака. Ее кожу не оскверняла ни одна зеленая татуировка.

– Просто кошмар приснился, – уверила бабушку Нор, и из ее рта вырвалось фиолетовое облачко.

Джадд достала из нагрудного кармана пижамы трубку и сунула ее в зубы.

– И только? – спросила она, качая головой. – Столько шума из-за какого-то дурного сна?

Нор только кивнула, не в силах оторвать взгляда от фиолетового облака, которое летело на свет, пока не распласталось по стеклу.

– Ну, теперь-то ты проснулась, – заметила Джадд. – Если хочешь есть, Апофия уже собрала завтрак.

Она на секунду замялась, потом подняла биту и вышла из комнаты. Нор вдруг испугалась, что бабушка увидит прилипшее к окну облако ее лжи. Но, конечно, Джадд не могла его видеть.

Нор прижала колени к груди и обняла себя руками. «Это же не просто сон, – подумала она. – Но что это, черт возьми, такое?»

Ферн никак не могла быть так близко к острову. Когда Нор в последний раз интересовалась ее успехами, мать разъезжала по всей стране с презентацией книги. Девушка прочла в сети, что после одной из встреч с читателями в Новой Англии несколько человек госпитализировали, потому что они больше четырех часов простояли в очереди в сильнейший снегопад. Видимо, ампутация нескольких обмороженных пальцев ног – ничтожно малая цена за возможность увидеть Ферн Блэкберн.

Когда Нор спустилась вниз, Джадд стояла у входной двери и разговаривала с незнакомой Нор женщиной в шарфе от «Пендлтон» и пожилым мужчиной в покрытом пятнами пота стетсоне.

– Прости за беспокойство, Джадд, – говорила женщина. – Ты понимаешь, что я не пришла бы сюда, будь у меня выбор.

Женщина в шарфе посторонилась, и из-за ее спины стало видно двух молодых людей. Это были Пайк и Сена Кроу Колдуотеры. Нор вспомнила их с того вечера на пляже. Они несли какую-то женщину, та была без сознания, а ее черные волосы намокли от крови.

Джадд тяжело вздохнула и замахала рукой, чтобы они немедленно входили.

– Апофия! – бросила она через плечо.

Не медля ни секунды, та схватилась за край скатерти на обеденном столе и сдернула остатки их завтрака на пол. Тарелки и кофейные кружки разбились о пол. По стене медленно сполз намазанный маслом тост, компанию ему составили