Каталог оккультных услуг - Лесли Уолтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нор покраснела.
– Так вы знаете? – тихо спросила она.
– Конечно.
– И один из мужчин твоей семьи?..
– Твой покорный слуга.
«Ну разумеется». Секунду Нор не знала, что сказать. Хотя кое-что это проясняло, например…
– Так во-от почему ты не захотел работать со мной в седьмом классе? – выпалила она.
Гейдж непонимающе уставился на нее, а потом хрюкнул от смеха.
– Офигеть, я совсем забыл! – Он потряс головой. – Да, а еще я подумал, что из тебя выйдет плохой партнер.
– Не знала, что ты метишь в первые ученики, – огрызнулась Нор.
– Ты меня с моей кузиной Чарли-то не путай, – язвительно посоветовал он. – Слушай, мелкая, я тоже не все знаю. Может, мы попадаем под проклятие, может, нет. – Он бросил окурок на землю, встал и пошел прочь. – Но я ни хрена не хочу проверять это на своей шкуре.
– Уверяю тебя, – крикнула ему вслед Нор, – я и сама мечтаю совсем о другом!
«Вот говнюк!» Но, когда он ушел, внизу ее живота начало зарождаться совсем другое, более отчаянное чувство. Как ни противно было себе в этом признаваться, Нор ему сочувствовала. Он боялся, а она понимала, что такое страх. Она знала, что страх причиняет боль, которую даже не объяснишь словами, что он заставляет говорить вещи, говорить которые ты никогда раньше и не помышлял, и делать то, на что никогда не мнил себя способным.
Нор сидела и смотрела на свет в окнах Башни. Прошла секунда, потом другая, и ее взгляд обратился на брошенный, еще тлеющий окурок.
Нор подняла его, всмотрелась в затухающие искры и представила, как подносит зажженный конец к тыльной стороне ладони. Она представила, как острая жгучая боль накроет ее знакомой волной адреналина, а вскоре от боли останется пустое ничто, одновременно успокаивающее и вызывающее привыкание, – то, что она так отчаянно пыталась забыть.
Нор бросила окурок и давила его ногой, пока от него не осталась только черная отметина на земле.
Нор взяла на руки Пустячка и пошла обратно к Башне. Там она неохотно поставила пса на ноги; ей больше нравилось прижимать его к себе и успокаиваться, слушая его мысли о дождевой воде и пеликанах. Вслед за ним она зашла на кухню: в прихожей стояли Пайк и Сена Кроу – недвижные статуи по обе стороны от женщины, которую Джадд называла Дофиной. На бедре у каждого висело по большому ножу.
– Да хватит тебе, Джадд, – говорила Дофина. – Ты споришь просто ради спора. – У ног Дофины сидел, как ни удивительно, волкодав, такой же большой и старый, как Древность.
– Ничего подобного, – пробурчала Джадд. Она сидела в неестественной позе, а губы ее были сжаты в тонкую линию, как у человека, которому не нравится то, что он слышит. Рядом с ней угрожающе щерилась Древность.
Нор не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь раньше видела, как кто-то осмеливался спорить с Джадд. Бабушка с Апофией могли разыграть целое сражение, просто поднимая брови и раздувая ноздри; Апофия умела укрощать бешеный характер Джадд – и уж точно не ответной яростью.
– Если уж тебя так волнует вся эта дрянь, – вмешался пожилой мужчина в ковбойской шляпе, – не понимаю, почему бы вам всем просто не пожить у нас. Наши дома прекрасно защищены, и вы будете в безопасности. – Говоря, он шевелил рукой. В руке у него был нож, и несколько секунд Нор не видела ничего, кроме него: ее взгляд был прикован к сверкающему лезвию, которое так и мелькало между его ловких пальцев.
– Потому что существует протокол, и его надо соблюдать, Эверли, – напомнила ему Дофина.
– Дофина… – фыркнул Эверли.
– А в протоколе, – продолжала та, – не сказано, что требуется забрать женщину рода Блэкберн без неопровержимых доказательств, что ей действительно угрожает опасность.
– Точнее не скажешь, – проворчала Джадд.
– Я хотела бы вернуться к женщине, которую мы несколько часов назад обнаружили на пороге смерти, – продолжила Дофина, и сердце Нор упало.
– Но сейчас с ней же все в порядке? – встряла она.
Все взгляды обратились на нее. Нор повернулась к бабушке.
– Ты же смогла ее вылечить?
– С ней не случилось ничего, перед чем я была бы бессильна, – пророкотала Джадд. – Так что не волнуйся за нее, девонька.
Нор тихо выдохнула. Она чувствовала на себе изучающий взгляд Дофины. В ней было что-то такое, отчего Нор остерегалась смотреть ей в глаза, боясь, что их взгляд ослепит ее не хуже, чем фары приближающейся машины или прямой солнечный свет. А ее волкодав отбрасывал волчью тень, похожую на зловещий черный плащ. В отличие от мыслей Древности, кишевших воспоминаниями о том, как здорово она когда-то охотилась, думы этого волкодава были спокойными и безмятежными, как влажная лесная земля.
– Я считаю, – наконец сказала Дофина, – сейчас нам надо сосредоточиться прежде всего на том, чтобы понять, что именно случилось с Душицей. Пока что у нас нет никаких оснований думать, что это каким-то особым образом затрагивает именно дочерей рода Блэкберн. Мы должны иметь в виду, что, возможно, опасность грозит всем нам.
В комнате разгорелся жаркий спор, а Нор заметила в окне силуэт Гейджа: тот вернулся и стоял на участке спиной к ней. От его сигареты в утренний воздух поднималась одинокая завивающаяся струйка дыма. Девушке вдруг показалось, будто она стоит на краю мрачного утеса и ей неудержимо хочется спрыгнуть.
10
Заклинание улучшения памяти
Иные вещи заслуживают быть забытыми. Ирония в том, что обычно забывают как раз об этом.
Рона Блэкберн
Нор сидела в шатком плетеном кресле перед маленькой танцевальной студией Апофии. С океана дул свежий мартовский бриз. Нор поплотнее завернулась в свитер. Сидящая напротив Душица поставила на стол чайную чашку. Когда она передавала Нор другую, ее рука дрогнула, и чашка зазвенела о блюдце. Нор вскочила, спеша забрать у нее чашку, чтобы потом не подметать очередную порцию осколков фарфора. Душица выжидающе посмотрела на девушку. Нор поднесла чашку к губам и чинно отхлебнула заполняющего ее воздуха.
Джадд сделала для Душицы все, что могла. Все телесные увечья, полученные ей в ту ночь, два месяца назад, давно зажили. Но Джадд могла излечить не любую боль. Нор слишком хорошо понимала, что иную боль нельзя забрать без следа. Она требует, чтобы ее прожили.
Душица и раньше не была особенно болтливой, а теперь вытянуть из нее хоть слово стало совсем сложно. А еще у нее начались провалы
