Катары - Роже Каратини

И тогда парижский архидиакон Гильом взял на себя руководство операциями. Он велел подвести к стенам большой камнемет, способный стрелять очень крупными каменными ядрами, и артиллеристам при помощи этого орудия удалось в конце концов расшатать крепостные стены. В последующие несколько дней прибыло долгожданное подкрепление из северной Франции, которое привели аббат Сен-Реми из Реймса, еще один аббат из Суассона, декан Оссеррского собора и архидиакон Шалона; все они принялись усердно трудиться, готовясь к натиску на город и на донжон.

Осажденные начали подавать несомненные признаки бессилия и усталости: припасы их подошли к концу, и они выгнали из города остававшихся там женщин, детей и стариков, чтобы легче было прокормиться самим. И тогда «благородный граф» и впрямь проявил истинное благородство: он не стал убивать этих безобидных людей, которых не взяли в плен его солдаты и которых противник трусливо отдал ему на растерзание. Прошло еще несколько дней, и в конце концов, когда от усиленного обстрела городские стены разрушились и были повреждены даже комнаты и подземелья донжона, осажденные поняли, что долго им не продержаться. Их командиры знали законы войны: если Пенн д'Ажене будет взят штурмом, все они, штатские и военные, будут преданы мечу. Убедившись, наконец, в том, что на помощь графа Тулузского больше рассчитывать не приходится, предводители осажденных стали договариваться с Монфором об условиях достойной капитуляции, предлагая отдать город и донжон крестоносцам при условии, что их отпустят целыми и невредимыми, причем почетно — с оружием.

Монфор обратился к своим советникам. Они указали ему на то, что почти все крестоносцы, что тогда были с ним, собирались покинуть крестовый поход, поскольку сорокадневное их служение завершилось, что у осажденных есть еще запасы, и они, должно быть, смогут продержаться до зимы, которая уже близка, а тогда продолжать осаду будет невозможно, и посоветовали графу принять условия капитуляции, предложенные врагом. В июле 1212 года, в день святого Иакова, «благородный граф» овладел городом Пенн д'Ажене, покинутым жителями, которые, собрав свои пожитки, разбрелись по окрестным дорогам.

Б) БИРОН И МУАССАК (конец июля — 8 сентября 1212 г.)

После этой трудной осады Монфор, развернув все знамена, направился со своими крестоносцами к укрепленному городу, некогда подаренному им наемнику по имени Мартен Альге. Этот человек сначала сражался в его войсках, а затем предал его во время боя при Сен-Мартен-ла-Ланд и теперь укрывался в донжоне Бирона, расположенного в тридцати километрах от Пенна.

Два дня спустя солдаты Монфора подошли к стенам этой крепости; перебравшись через них, они ворвались в предместье, заняли его и начали осаду донжона, в котором заперлись его защитники. Последние вскоре убедились в том, что не могут сопротивляться крестоносцам, которых было больше и которые были лучше вооружены, а потому решили сдаться при условии, что им сохранят жизнь. Граф согласился, но выставил свое условие: он потребовал, чтобы ему выдали Мартена, наемника, который в свое время его предал. Услышав это, осажденные «алчно», как пишет Пьер де Во-де-Серне, набросились на этого наемника и отдали его Монфору. Тот, когда предатель оказался у него в руках, как добрый католик, предложил ему исповедаться; затем, покончив с условностями, граф велел привязать Мартена Альге к конскому хвосту, чтобы конь протащил его через весь лагерь, после чего приказал наемника повесить.

Утолив свою жажду мести по всем жестоким правилам своего времени, Монфор созвал совет, чтобы обсудить продолжение кампании. Было решено двигаться к принадлежавшему графу Тулузскому городу Муассаку, чтобы начать его осаду. Крестоносцы подошли к нему 14 августа 1212 года, накануне Успения.

Город был выстроен у подножия холма, на весьма плодородной равнине; стены его отражались в водах Тарна. Когда армия Монфора подошла к Муассаку, его жители, испугавшись, обратились к многочисленным наемникам, которые скитались по дорогам Лангедока и продавали свое воинское умение всем — сеньорам, горожанам или епископам, кому могли в эти трудные и смутные времена потребоваться их услуги. В данном случае жителям Муассака надо было защититься от нападения крестоносцев и помочь войскам графа Тулузского.

Вскоре люди Монфора приступили к осаде города. Граф был в отличном настроении: между Бироном и Муассаком армия крестоносцев сделала привал в замке[86], где Симон встретился со своей женой Алисой, которая привела ему значительное подкрепление — в «Песни о крестовом походе» говорится о «десяти тысячах крестоносцев», число совершенно неправдоподобное. Ландскнехты, нанятые для защиты Муассака, насмехаясь над осаждавшими, которые устраивали лагерь, то и дело оглушительно звонили в церковные колокола, несмотря на запрещение папы[87].

Монахи, сопровождавшие крестоносное войско, осенив себя крестным знамением, шли помогать в подготовительных работах. Епископ Каркассонский, архидиакон Парижский, архиепископ Реймский усердно трудились сами и подбадривали осаждавших. Пьер де Во-де-Серне в своей «Альбигойской истории» рассказывает о двух случаях, произошедших на этой стадии осады, жертвами которых были крестоносцы (но можно предположить, что, будь в рядах осажденных свой летописец, мы могли бы привести сходные случаи, где жертвами оказались бы осажденные в Муассаке):

«Однажды осажденные совершили вылазку и направились к нашим машинам, чтобы уничтожить их. Но граф де Монфор поспешил туда, с ним было несколько человек наших, они были вооружены, и им удалось вновь загнать врагов в донжон. В этом бою один из осажденных стрелой ранил нашего графа в ступню. Кроме того, один молодой крестоносец, племянник архиепископа Реймского, был взят в плен, его протащили по всему городу, постыдно искалечили и затем бросали нам его тело кусками».

(АИ, 343)

По сведениям, почерпнутым из «Песни о крестовом походе», осада Муассака продолжалась три недели (с 14 августа по 8 сентября 1212 г.). Поначалу крестоносцы, недостаточно многочисленные, не могли полностью окружить город; похоже, это удалось им лишь по прошествии десяти дней. Тем временем солдаты, защищенные от стрел и метательных снарядов обтянутой кожей деревянной машиной, день и ночь работали тараном, разрушающим стены, — без него было не обойтись. Тогда люди из Муассака, сговорившись, предприняли отчаянную вылазку, и противники наконец-то вступили в настоящие сражение по всем правилам:

Жители Муассака, разозлившись, сговорились:

«Нападем на этих злодеев», — решили они. Вооружившись,

они внезапно вышли на луг и напали на крестоносцев.

Головешки рассекали воздух вокруг подступной машины,

французы и бургундцы кричали: «Тревога! Все к оружию!»

И тотчас в лагере стали готовиться к бою:

фламандцы, лотарингцы, нормандцы, бретонцы, гасконцы

облачились в толстую одежду и кольчуги,

в стеганые жилеты, в звонкие доспехи.

Граф де Монфор прискакал вдоль берега [Тарна],

он спешил, высоко воздев льва на своем щите.

Его конь был убит на краю рощи.

Он упал. Еще немного — и в этот страшный миг он оказался бы в плену.

(ПКП, 121)

Бой продолжался до захода солнца. Наемники, защищавшие Муассак, подожгли подступную машину, но крестоносцы спасли ее из огня. До темноты было еще несколько попыток нападения с той и с другой стороны, затем, когда на город опустилась ночь, осажденные ушли к себе за укрепления. Тем временем Кастельсарразен, принадлежавший графу Тулузскому, сдался Монфору; точно так же поступили все соседние города, за исключением Монтобана, и — утро вечера мудренее — на рассвете горожане Муассака капитулировали. Монфор согласился принять капитуляцию на двух условиях: ему выдадут всех наемников, явившихся защищать Муассак, и жители города все вместе поклянутся на святом Евангелии, что отныне не станут больше воевать против католиков. После того как эти условия были выполнены, крестоносцы ушли и 8 сентября 1212 года направились к Монтобану.

12. ЗАВОЕВАНИЕ ГАСКОНИ И СОБРАНИЕ В ПАМЬЕ А) МОНФОР ВОЗВРАЩАЕТ СЕБЕ ГОРОД САВЕРДЕН (осень 1212 г.)

Покинув Муассак, граф решил предпринять осаду Савердена, города, прежде принадлежавшего ему и относившегося к Тулузскому диоцезу, но недавно в одностороннем порядке отказавшегося признавать его своим сюзереном, чтобы перейти к графу де Фуа. Надеясь вернуть себе этот город, он направил туда войско, с которым только что взял Муассак и которое стояло теперь в Памье, маленьком городке на Арьеже, в двадцати километрах от Фуа.

У Монфора были по крайней мере три веские причины предпринять этот поход: 1 ) перейдя под власть графа де Фуа, Саверден незаконно разорвал феодальные отношения, которые связывали его с Монфором; 2) все тот же граф де Фуа, владевший теперь Саверденом, пользовался этим, чтобы угрожать Памье, также стоявшему на Арьеже и расположенному на полпути между Фуа и Саверденом; 3) Монфору стало известно о том, что только что в Каркассон прибыло значительное подкрепление — эскадрон германских дворян-крестоносцев, — а стало быть, у него появилась возможность с оружием в руках отвоевать свои владения.