Снежная почта - Александр Житинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жалоба к Сирано
Приятель Сирано! Мечтатель с длинным носом!Пока я пью вино, пока мне все равно,Смеяться можешь, но… Не приставай с допросом!Такое вот кино, приятель Сирано.
Покаемся в грехах – и голову на плаху.Признаемся в строках, рожденных впопыхах,—Она воскликнет: «Ах!..» Да ну ее к Аллаху!Понятье о стихах у ней, как о духах.
Приятель Сирано! Ценителем молчаньяЯ стал уже давно. В душе все сожжено.Воистину смешно мне слушать восклицанья.Спасение одно – вино и домино.
Любимая, молчи! Немая – ты прекрасна!Пусть в мартовской ночи безумствуют грачи.Искать к тебе ключи отнюдь не безопасно,Но глаз твоих лучи темны и горячи.
1972
II
«Я с радостью стал бы героем…»
Я с радостью стал бы героем,Сжимая в руке копьецо.Светилось бы там, перед строем,Мое волевое лицо.Раскат офицерской командыЛовлю я во сне наугад,Пока воспаленные гланды,Как яблоки, в горле горят.
Я стал бы героем сраженийИ умер бы в черной броне,Когда бы иных пораженийНаграда не выпала мне,Когда бы настойчивый шепотУверенно мне не шептал,Что тихий душевный мой опытВажней, чем сгоревший металл.
Дороже крупица печали,Соленый кристаллик вины.А сколько бы там ни кричали —Лишь верные звуки слышны.Ведь правда не в том, чтобы с крикомВести к потрясенью основ,А только в сомненье великомПо поводу собственных слов.
Молчи, наблюдатель Вселенной,Аструном доверчивых душ!Для совести обыкновеннойНе грянет торжественный туш.Она в отдалении встанетИ мокрое спрячет лицо.Пускай там герои буянят,Сжимая в руке копьецо!
1974
«Меньше слов и больше дела…»
Меньше слов и больше дела.Никому не нужен крик.Важно, чтоб душа сумелаДля себя найти язык.
Важно быть честнее века,Твердо стоя на своем,Чтобы профиль человекаБыл яснее с каждым днем.
Важно счастью научитьсяИ трудиться, а не ныть.Что случится, то случится,Значит, так тому и быть.
Значит, эти испытаньяУготованы тебе,Точно знаки препинаньяВ предначертанной судьбе.
1972
Вещи
Ничто не проходит бесследноИз верно служивших вещей.Подсвечник какой-нибудь медный,И тот попадает в музей.
Какой-нибудь стул колченогийВекам оставляет портрет,Исполненный кистью Ван Гога,Влюбленного в данный предмет.
И дело не столько в поэте,В художнике, где б он ни жил,А больше в том самом предмете,Который исправно служил.
1972
К вопросу о критике
Выходя из ресторана,Не забудьте посмотретьНа творенье Монферрана,Побеждающее смерть.
Можно спорить, осуждаяАрхитектора за вкус,И, себя не утруждая,Слыть поборником искусств.
Можно даже, как нарочно,Не заметить храма, ноВсе же он поставлен прочноИ стоит уже давно.
А суждения о стилеБесполезны и смешны.Что бы вы ни говорили,Он стоит и хоть бы хны.
1972
Немой
Я расскажу, как стыдно быть немымВ пивной, где виснет папиросный дым,В трамвае, утомительно бренчащем,Как мелочью, усталыми людьми,На пыльном тротуаре, где прохожийПоходит на тебя не только кожей,Но и душой, которую едваВозможно ль толком воплотить в слова.
Как стыдно быть немым, когда в тебяЗаглянет человек, стоящий рядом:«Вы, кажется, листаете словарь?Ну, что там пишут новенького нынче?»А что сказать?.. Скажу ему: душа!Тогда другой (он пьян, стоит нетвердо)Обидится и скажет: «Ни шиша!» —И будет прав… Как стыдно быть немым,Когда взирают на тебя с надеждойИ ждут, что вот сейчас, еще немного,И будет слово каждому дано.
«Вот, например, – скажу, – любовь. Чем плохо?»Но женщина вздохнет: «Не та эпоха!»И дядя согласится: «Нет любви.Ты что-нибудь другое назови,А то кругом помешаны на сексе…»
Ах, сердце! Для чего ты бьешься, сердце?Ты телеграф, но я, не зная кода,Твержу свое: душа, любовь, природа…Перевожу: любовь, природа, смерть.«От взрыва?» – уточняет тот же дядя.Бегу вперед, ни на кого не глядя,Растерянный, подавленный, немой.
1972
«Несчастные люди – поэты…»
Несчастные люди – поэты,Которых не слышит никто.Блокнот, карандаш, сигаретыВ дырявом кармане пальто.
Стоит он на Невском проспектеИ смотрит на время свое,Решая, в каком же аспектеЕму трактовать бытие?
На вид ему где-то под тридцать,И труден решительный шаг…А время идет, как патриций,Надменное, с ватой в ушах.
1972
«Не надо бросаться словами…»
Не надо бросаться словамиТакими, как «правда» и «ложь».Воинственный крик, между нами,На слабое эхо похожТого, настоящего крикаОбъятой смятеньем души,Узнавшей, что всё многоликоИ нету ни правды, ни лжи.
1973
Круги времени
Где-то новый Монтень в эмбрионеОжидает, когда небесаУничтожат, как тлю на ладони,Человечество за полчаса.
Набирается где-то терпеньяНа грядущие тысячи летВ виде клетки – дитя вдохновенья,Девяностого века поэт.
Может быть, напрягаясь от мукиВ той, неведомой нам, тишине,Он найдет те же самые звуки,Что сегодня услышались мне.
И строители будущей эрыПозаботятся также о том,Чтоб принять надлежащие мерыИ поэта исправить трудом.
Но Монтень потихоньку напишет,И поэт потихоньку вздохнет.Кто услышит, а кто не услышит,А услышав, не всякий поймет.
1972
«Век не знает удачи…»
Век не знает удачи.Утомлен пустотой,Он, как мальчик, заплачетНад своею мечтой.
Рассыпая игрушки,Заводные слова,Он услышит, как пушкиУтверждают права.Он услышит раскатыПобедительной лжиНа фанерном плакате,Что закрыл этажи.Там на площади бравойОркестрантов семьяТешит головы славойОктября, ноября.Расступитесь, витии!Эти беды – не вам.Все печали России —Городам, деревням,Матерям и солдатам,Что в тревожном строюВерят чисто и святоОктябрю, ноябрю.1976
Куплеты шута
Живите, как придется,Любовью и трудом.Чем больше чашек бьется,Тем больше счастья в дом.
Учтите, что карьераИ важные дела —Не более, чем мераПадения и зла.
Значительно полезнейБыть бедным дураком,Чем умным, от болезнейУмершим стариком.
Душевное здоровьеНе смогут уберечьНи молоко коровье,Ни праведная речь.
Вы денег накопили,Достигли вы вершин.Но помните – могилеДовольно трех аршин.
Богат не тот, кто можетКупить автомобиль,А тот, кто вам поможетНе обратиться в пыль.
И я, поэт бродячий,Запечатлевший мир,Значительно богаче,Чем вор или банкир.
Поэтому не стоитЖалеть меня, ей-ей!Ведь тот, кто яму роет,Всегда бывает в ней.
1975
Завещание
(Из Жоржа Брассанса)
1.
Заплачу я, как плачет ива,Когда наш Боженька с утраЗайдет и скажет мне игриво:«А не пора ли нам пора?»Мне этот мир придется бросить,Оставить навсегда его,Но… пошумит еще средь сосенСосна для гроба моего!
2.
Когда в казенной колесницеМеня к чертям поволокут,Я постараюсь тихо смыться,Хотя б на несколько минут.Пускай могильщики бранятся,Пускай пеняют на меня!Могилы буду я бояться,Как школьник доброго ремня.
3.
Но перед тем, как в ад спуститьсяИ души грешников считать,Мечтаю я слегка влюбиться,Мечтаю влопаться опять!Сказать «люблю» какой-то пташке,А хризантемы, что в венках,Вполне заменят мне ромашки,Чтоб погадать на лепестках.
4.
Великий Боже! РастревожаВдову, меня отправив в снос,Ты не потратишь лук, похоже,Чтоб довести ее до слез.Когда ж вдова моя, к примеру,Решится на повторный брак,Пусть ищет мужа по размеру,Чтоб он донашивал мой фрак.
5.
Ты, мой преемник незнакомый,Люби жену мою, вино,Кури табак мой, только помни —Ко мне влезть в душу не дано.Мое останется со мною,И я смогу – сомнений нет! —Стоять, как призрак, за спиною,Коли нарушишь ты запрет.
6.
