Мерцающие - Марьяна Куприянова

– преподаватель. Никого из нас двоих. Мы уже не могли друг без друга ни одного мгновения. Мы решили увидеться на следующий день.

– Как его зовут? – спросил я в образовавшуюся паузу.

– Михаил, – убитым голосом ответила она и поникла.

– Я слушаю дальше. Не стесняйся быть подробной.

– Как бы подробно я ни рассказывала, этого всё равно будет мало, чтобы ты понял, насколько это было… волшебно. Я до последнего не верила в случившееся, даже когда на следующий день на большом перерыве пошла на встречу с ним. Я шагала и думала: сейчас я приду в назначенное место, а там никого не будет, он просто пошутил надо мной, это просто издёвка, розыгрыш. А когда увидела его, спешащего ко мне, с розой, во мне всё отключилось. Колени ослабли, я забыла, как дышать, я отказывалась принимать то, что происходит. Он дал мне розу, забрал мою сумку, взял под руку и повёл в сквер. Мы шагали рядом, и я порой поднимала на его взгляд, и всё не верила, не верила… Он молча улыбался в ответ. В сквере он подвел меня к лавочке, усадил и тут же обхватил – сильно и без стеснений, безо всяких сомнений. С розой на коленях, я сидела, стиснутая им, почти не осознавая, что происходит, ощущала, как он гладит меня по голове и шепчет что-то, напоминающее благодарность высшим силам. Всё было заведомо решено – к чему излишние стеснения. Слов было мало, один обмен эмоциями. Как потом выяснилось, он шел на встречу с теми же параноидальными сомнениями, что и я. Ему казалось, что всё это розыгрыш, и когда он придёт в нужное место, там его будет ждать толпа студентов во главе со мной, и все мы дружно над ним посмеёмся. А ещё он очень боялся, что меня отпугнёт его настоящий возраст. Но мне было плевать на такую мелочь.

– И во сколько же лет эта мелочь?

– Шестнадцать, – с горящими глазами ответила она.

– Ни черта себе. Вот это да.

– Да. Но этой разницы не ощущалось. Нам было, о чем поговорить. Мы понимали друг друга даже в молчании. Нам больше не нужен был никто другой… С того раза мы стали видеться каждый день. Разумеется, никто об этом не знал, кроме моей подруги. Он приезжал издалека, на мой большой перерыв, чтобы просто посидеть вместе в том сквере двадцать минут. Много чего было в этих встречах… всего и не описать. Мы узнавали друг друга, и нам это нравилось всё больше и больше. Он стискивал меня, а когда мы расставались, на мне оставался его запах. Я приходила на пары, нюхала свою кожу и одежду и впадала в упоительную эйфорию. С ним было то же самое. Такое невидимое присутствие помогало справиться с недолгим расставанием. Я ощущала его рядом постоянно. Но грудь так больно и сильно стискивало время от времени, что я не знала, куда себя деть.

Я не знаю, как можно описать то, насколько близки мы стали всего за неделю. Все было по-взрослому, и все было взаимно. Для меня это было самым главным и самым удивительным. Я никогда бы не подумала, что такую, как я, можно полюбить, что такая, как я, когда-нибудь сможет быть любимой. Еще никогда до этого у меня не было столь сильных и взаимных чувств. Я упивалась им, а он – мной. Каждый день я благодарила Бога за то, что он послал мне его. Тогда я обрела настоящую веру. В добро, в любовь, в чудо, в своё будущее, в счастье здесь и сейчас…

У меня навернулись слёзы. У неё они и не уходили из глаз на протяжении всего рассказа. Слушать это и понимать, что всё, что она сейчас переживает заново, уже кончено – даже мне стало больно.

– Много чего случилось между нами, я имею в виду хорошего. Он доказывал свои чувства не словами, а поступками. Он носил меня на руках. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Я была действительно счастлива лишь оттого, что он у меня есть. Он буквально боготворил меня, и в нём не ощущалось ни капли фальши. Всё было настолько прекрасно, что я каждый день ждала какого-то подвоха, приученная жизнью, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и за любое добро придется платить сполна.

Он помогал мне с переездом на квартиру, провожал на вокзал и встречал с него, он притащил мне кучу лекарств, когда я заболела, он говорил, что в его жизни наконец-то появился человек, который сможет занять собой ту пустоту, с которой он живет уже так долго, и он безгранично счастлив от этого. Я жила от вечера к вечеру, мы стали гулять, не заботясь о том, что нас могут увидеть вместе какие-нибудь студенты. Какая разница, если мы так счастливы вдвоем? Когда мы были вместе, мы не могли больше ни о чем думать, кроме как друг о друге, и случайные встречи с кем-то из универа не вызывали у нас ничего, кроме хихиканья.

До встречи с ним я была очень недовольна своей жизнью вообще и внешностью в частности. Я себе не нравилась, я ненавидела себя. Но он подарил мне уверенность и гармонию. Рядом с ним я чувствовала себя любимой, красивой и умной. Я ещё никогда не встречала человека, который бы настолько восхищался каждой частью моего тела: и форма рук, и пальцы, и волосы, и овал лица, и выражение глаз, и талия с бедрами – он был в восторге от всего, что с каждым днём получше во мне рассматривал. Что уж говорить о том, что для меня Миша был воплощением идеального мужчины в моем понимании. Я смотрела на него и не могла налюбоваться. Каждый раз, как взгляну, так и влюбляюсь заново. И Богу всё молюсь: спасибо за Мишку, спасибо за Мишку, спасибо тебе… И дело тут было вовсе не в том, что я его идеализировала из-за того, что на мне были розовые очки. Влюбленность тут не играла роли, я абсолютно объективно и здраво понимала, что этот мужчина – тот, кто мне нужен, в моем представлении в нём есть все, что должно быть у мужчины. И я хочу варить ему борщи, гладить его рубашки, стирать его носки, заботиться о нём, делать его жизнь сказкой! Когда я сказала ему об этом, он был в шоке. Он обнимал меня, смотрел по сторонам, потом снова на меня, и не мог вымолвить слова. «Я думал, что таких девушек уже не существует», – сказал он, наконец, потом снова прижал меня