И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— Ишь ты, хитрый какой!.. — тут же донесся из толпы стрелков обиженный ломающийся голос. — Так нам на всех ведьмов-то и не хватит!..

— Хм… И верно… — почесал в затылке полковник, но моментально нашел выход: — А мы сейчас всех женчин сочтем, а стрелков на стрельбище проверим — самые меткие у нас в бой и пойдут. В смысле, полетят.

— А остальные?..

— В запасе будут. На всякий непредвиденный. Так что, бабоньки — по порядку номеров рассчитайсь!

— Это по какому такому твоему порядку нам рассчитываться надо?..

— А номера нам и не выдавали еще!..

— Это вам не выдавали, а я в очереди за толокном с вечера место занимала — у меня номер триста тридцать седьмой, через два часа — перекличка!..

— Где?!..

— Где толокно дают?!..

— А я зато у шпекулянта толокно без всякой очереди брала!..

— Живешь, поди, богато, вот и у шпекулей затариваешься…

— Так зарабатываю, чай!..

— А я, по-твоему, не…

— А ты в меня своей метлой-то не…

— БА-БЫ-Ы-Ы!!!..

Набор в эскадрилью "Ночные ведьмы" пошел полным ходом.

С утра, наскоро позавтракав и составив прокламацию для вербовки женщин с летательными аппаратами и иже с ними, князь Митроха и Агафон хотели было направиться прямиком к Сабрумайским воротам, ожидая развития боевых действий, но не успели.

С выпученными глазами, в кафтане нараспашку, в шапке набекрень, на взмыленном коне с криво уложенным седлом — причем, явно от боевого слона[173] — прискакал шальной посыльный и своим путаным докладом переполошил сначала Граненыча, мага и подслушивающих лакеев и придворных, а те уж, по цепочке — весь дворец.

Смысл донесения был прост: напротив Конанковской слободы, в просторечии — Конанка, враг занимается поджиганием вкопанных столбов посредством колдовства и засыпанием ям посредством фашин, складываемых в оные ямы опять же посредством колдовства, а за дальней окраиной вражеского лагеря возвышается нечто, больше всего напоминающее огромную пирамиду высотой с городскую стену, с тараном и на колесах.

Моментально позабыв о вражеских ночных десантах и зарождающемся боевом воздухоплавании, главком и его заместитель, похватав кто что счел полезным перед лицом неизвестной угрозы, вскочили на Масдая, прихватили личного царского курьера — Сайка — и во весь дух помчались на Конанковскую стену…

Увиденное до некоторой степени оправдало в глазах Граненыча ошалевшего курьера.

Тщательно избегая попадания в зону поражения лукоморских лучников и рискуя получить камнем или бревном в прикрытый рогатым шлемом лоб, пять человек в черных балахонах занимались тем, что метали огненные шары в обращенные к небу бревна с явным намерением их поджечь.

Шары размером с апельсин, сформировавшись в ладонях вражеских колдунов, висели некоторое время перед ними, словно вынюхивая цель, а потом медленно-медленно, как слепые, отправлялись в последний путь.

Для некоторых путь это заканчивался в нескольких шагах от породившего их волшебника. Иные со скоростью прогулочного шага воробья добирались до намеченных жертв, но гасли, не успев ничего поджечь. И только приблизительно каждый шестой выполнял поставленную перед ним задачу, и тогда столб вспыхивал едва заметным даже на фоне пасмурного октябрьского дня прозрачно-оранжевым пламенем и начинал гореть, пока от него не оставалась лишь обугленная до земли головешка, как от гигантской сгоревшей спички.

Процесс был нетороплив и еще менее эффективен, но таким путем выгорели уже все четыре линии обороны на ширине в двадцать пять метров.

Еще пять колдунов в это время заваливали ловушки с кольями, левитируя в них — неумело, но настойчиво — тугие связки веток из огромной, едва не выше механического чудовища с тараном — кучи.

Оставалась последняя полоса и вал со рвом.

Впрочем, если пирамидальный монстр переберется через выровненную полосу препятствий, то о последних двух помехах он может не беспокоиться: длины его исполинского тарана будет достаточно, чтобы долбить стену, не преодолевая вал.

— Сапожники, — презрительно фыркнул, наблюдая за жалкими потугами Костеевых колдунов Агафон. — У меня и то лучше бы получилось…

Граненыч никак не среагировал на эту тираду, тщательно рассчитанную магом на внеплановое получение комплимента.

Потому что, в отличие от своего заместителя по вопросам волшебства он помнил, что кроме вала и рва именно на этом участке были устроены еще и завалы.

Которые громадной боевой машине на катках в человеческий рост, впервые упоминаемой в своих трудах под названием "черепаха" еще фельдмаршалом Цугундером, окажутся не более чем досадной помехой.

Он нервно стиснул край зубца стены, и раствор раскрошился под не самой богатырской дланью главкома обороны, оставив половинку красно-коричневого кирпича у него в руке.

"Как рассказал им кто…" — болезненно, словно это кусок его тела сейчас отвалился без малейшего усилия, поморщился Митроха. — "Боярина бы Никодима сейчас сюда, пустозвона бахвального… С луками против мешков с песком воевать… Простота-то она сейчас хуже воровства… Трепло кукурузное… Индюк напыщенный… Не мог тогда проверить сам лично, что ему подрядчик тут наколобродил?!.. Это же не стена — это куча детских кубиков!.. Ее не то, что тараном — палкой обвалить с первого тычка можно!.. Хотя, если дождь еще польет, может, эта холера в грязи застрянет?.. Тяжеленная ведь, наверное, как целый дворец, и всё равно прет… Ах, чтоб тебя…"

Он приложил подзорную трубу к глазу, и злополучная "черепаха" мгновенно увеличилась, словно стояла метрах в десяти (тьфу-тьфу-тьфу).

Построенная в форме великанской усеченной пирамиды высотой с городскую стену и основанием шириной метров в двадцать, покрытая толстым слоем сырого песка, заключенного в мешки из промоченных воловьих шкур, с огромным, окованным железом тараном диаметром в метр, она наводила на наблюдателя ужас даже с такого расстояния.

И то, что Граненыч был знаком — пусть и на бумаге — еще и с внутренним ее устройством[174], совсем не помогало вернуть ему спокойствие.

— Саёк? — оторвался он от окуляра и нашел глазами прильнувшего к краю зубца мальчишку.

— Здесь, вашсветлость князь Митрофан Гаврилыч! — тут же подскочил и вытянулся в струнку он, прижимая к боку свой трофейный черный меч в простых кожаных ножнах.

— Лети на базы у Вондерландской дороги и на левом берегу пруда и передай, что по пять сотен подкрепления с каждой должны поспешать сюда, как на пожар!

— Есть! — звонко выкрикнул он уже на пути к Масдаю.