Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато по ходу той встречи с Димасом и Денисом обнадеживающе выяснялось, что дела у «Купи у нас» по-прежнему идут по восходящей, прямиком к зениту! Ребята, хоть и сдержанно, сбивчиво, но обстоятельно обрисовывали сцены стремительного взлета, как все растет, цветет и плодоносит, так что мне оставалось только порадоваться за них, за всех нас! Я в ответ поведал им о своих новых буднях, опуская, правда, множество сочных деталей, памятуя все же о подписанных мною договорах по «неразглашению информации» и «непротивлении злу». В общем, отлично проведя вечер в компании друзей, в воскресенье я предпочел просто отсидеться дома, вернее говоря, занять себя поднакопившимися домашними завалами, что, кстати, совсем не мешало ждать звонка или хотя бы смски от Моники. Но Моника молчала.
Последовавший понедельник породил во мне ощущение унылого дежавю, скучно копируя события прошлой среды-четверга-пятницы, за тем лишь отрадным исключением, что нам удалось наконец-то окончательно подавить бунт старых внутренних манагеров, да и манагеры-неофиты старательно набирались ума, что предвещало некислые прибыли по всем направлениям. Главным же, лично для меня, становилось то обстоятельство, что с завтрашнего дня мы переходим в штатный, то есть сравнительно спокойный режим отъема денег у населения.
Вторничным утром я не раз выглядывал в общий офис, поджидая Монику, но все тщетно. Не появилась она и к обеду. Не выдержав, я поинтересовался у своих подчиненных, а где, собственно, другая моя подчиненная – Моника? Ребята лишь пожимали плечами, и только один из Саш вспомнил, что видел ее здесь в прошлую среду, утром, но после обеда она уже не вернулась, а с тех пор как-то вроде и не объявлялась… Отбрасывая все свои предрассудки, я немедленно позвонил ей: телефон находился вне зоны приема сигнала. Затем, конечно, загрузил ее страницу в вАбстракте, вот только и туда она не заглядывала аж с прошлой среды…
На это, помнится, я отреагировал довольно по-своему: неторопливо и со вкусом принялся распинать себя по всей строгости за то, что все это время был столь равнодушен и невнимателен к ней, подсознательно всегда считая ее в чем-то похуже Афины, держа в уме эдаким запасным вариантом, а ведь именно она, Моника, пыталась вызволить меня из заблуждений, а Афина – подставить… что, правда, в итоге все равно произошло. Да и мой тогдашний конфуз с засыпанием, вместо запоминающегося вечера, оживал в уме с новой силой. По всему выходило, что я, закоренелый эгоцентрик, закопавшись в ненужных и бестолковых делах, причем даже не своих, так и не соизволил ей позвонить тем же вечером, отблагодарить за приглашение к себе, за пусть и тибетский, но все-таки чай… И вот теперь она пропала… «А вдруг случилось нечто непоправимое, ужасное, я никогда себе этого не прощу», – не щадил себя я в припадке самобичевания.
Едва дождавшись окончания трудодня, хотя меня вновь задержал телефонный звонок, я ринулся к дому Моники, напролом сквозь все попадавшиеся на пути транспортные узлы и сплетения, метрополитеновские падения, взлеты и народные сопротивления в кишке подземных переходов. И пусть точного адреса я не знал, фактическое расположение дома в пространстве и номер квартиры все же запомнил, во многом потому, что он точь-в-точь совпадал с номером моей квартиры, что мне тогда еще, помню, понравилось: ведь отлично ложится в трогательную love story, которые она так любит.
Достигнув искомого подъезда, я уткнулся в домофон, который, к моему разочарованию, не работал: пробовал я прозвонить и по соседям, однако ответом везде висела тупая и тоскливая тишина. В результате мне удалось проникнуть в подъезд с вечерними собачниками, я бегом устремился на пятый этаж, в нетерпении позабыв даже про действующий лифт, раздумывая на ходу, что потревожу, конечно, ее родителей, включая строгого папу, но разве могло это иметь хоть какое-то значение в ту драматичную минуту, только бы с ней все было в порядке…
И вот пока я морально готовился к знакомству и, возможно, последующему сложному объяснению с папой с ремнем, вопреки всем моим ожиданиям, дверь отворил некий армянин лет сорока на вид, который, чего уж, явно не годился ей в отцы… В миг мой замученный мутный мозг выдал сразу несколько взаимоисключающих предположений: «это какой-то неправильный дом, не ее это квартира, но нет – вон же та необъяснимая маркерная надпись на стене: «Гваделупа для гондурасцев», да нет, нет тут ошибки. Тогда кто этот… гражданин… армянин, явно не отец, не брат, а вдруг… это ее друг…», – мелькнула во мне неприятная, но все-таки версия.
Через пару секунд выяснилось, правда, что все мои умозаключения оказались ложны. Из непродолжительного разговора с открывшим дверь армянином, представившимся Игоряном, мне удалось установить, что заселился он в эту квартиру только в прошлую пятницу, а потому, по всей видимости, я разыскиваю съехавшую уже квартирантку. Имя «Моника» не говорило ему ни о чем.
Голова 36. Эмский след
Выслушав признания армянина Игоряна, я дожидался, пока тот захлопнет дверь и станет, видимо, подглядывать в глазок, а сам, то ли от настигшего разочарования, то ли от яростного роя мыслей, расселся на лестничной площадке, не находя сил и причин ехать через весь город обратно.
Можно сказать, что я ждал чего-то еще, и вскоре мое ожидание было щедро вознаграждено. Из соседней квартиры только-только показалась голова любознательной женщины преклонных лет, а я уже знал, что у нее найдется для меня небезынтересная информация.
– Молодой человек, – обратилась она явно ко мне, – вам плохо? Может, скорую вызвать?
– Да нет, наверное, – отвечал я неопределенно, приподнимаясь с пола и догадываясь, что та трактовала мое сидение у стены на рабочем портфеле болезненно. – Я коллега девушки из той вон квартиры, меня с работы прислали узнать, где она, что это на работу перестала выходить, – сочинял я на ходу правдоподобную легенду.
– Ааа, я поняла, о ком вы… Так эту квартиру постоянно приезжим сдают, а хозяев я и сама толком не знаю. Да, проживали здесь две девушки, сестры. Они жили-то тут недолго совсем, месяца три. Так на прошлой же неделе еще съехали, я сама видала: им парень еще какой-то с вещами помогал, длинный такой…
– Сееестры, говорииите? – растянул я в ответ свое удивление.
– Ну да, а что? Да я
