Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По ходу этой чайной церемонии Моника бросала мне весьма недвусмысленные, призывные взгляды, вот только меня после распития напитка, напротив, вдруг неожиданно склонило ко сну: глаза слипались, как у котенка, телу же захотелось старческого покоя и неподвижности. И только. В общем, несмотря на то что Моника, очевидно, имела на вечер другие планы, она, уловив мое сумеречное состояние, отнеслась к нему с чутким пониманием, сказав, что чай действительно весьма специфический и требует привычки, после чего убежала расстилать мне постель. Укладываясь в кровать, как сейчас помню, я испытывал вполне понятное сожаление за этот казус, пребывая в том настроении, что умею же все испортить: вместо объятий Моники угодить в объятия Морфея… кошмар какой-то. Болезненное сонливое состояние, впрочем, не оставляло ни малейших надежд на быструю реабилитацию.
Пока я, засыпая, предавался досаде, по комнате разлился электрический свет, режущий и огорчающий. В комнату вошла Моника, неся с собой какие-то документы и авторучку, и, «дико извиняясь», просила меня подписать их, чтобы ей прямо завтра с утра, не заезжая в офис, можно было отправиться к клиенту. И хотя я сквозь туман в голове и удивился – к какому еще такому клиенту, – нацарапав автографы в строках для подписи, почти тут же забылся здоровенным сном.
Проснулся я в шесть утра, Моники рядом не лежало. В связи с этим я пробовал уснуть еще, поворочавшись минут с пятнадцать, но необычайная ясность в уме подсказала, что все это пустое. Поболтавшись по коридору и посидев на кухне, я надумал ехать-таки домой, чтобы нормально принять душ, позавтракать, а затем уж на свежей волне выдвигаться на работу. Для реализации плана пришлось растолкать Монику, спавшую в соседней комнате.
Моника, увидев меня совсем одетым и куда-то уже собранным, как-то даже переполошилась. Я отнес подобную реакцию к тому, что она совершенно не привыкла видеть меня в обстановке своей квартиры, тогда я вкратце поведал ей о намерениях двигаться дальше, успокоив, что времени только полседьмого, что можно, можно будет поспать еще; Моника, пробурчав что-то неопределенное, поплелась в коридор выпроваживать меня.
И там, в прихожей, снимая свою куртку с вешалки, я как-то неосторожно взбаламутил нижние слои одежд и клянусь, что приметил там то самое изумрудного цвета пальтишко, в котором Афина ездила со мной в пригород… И хотя обычно, признаться, я бываю не слишком внимателен к одеждам других людей, да и к своим-то, впрочем, привязан не особо страстно, однако то пальто я узнал бы везде – так прелестно оно смотрелось на Афине в тот пригородный воскресный день.
Тогда я с подозрением перевел взгляд на Монику, но ее заспанное личико в ту секунду не выражало ничего, кроме желания спать опять и того, чтобы я поскорее убирался отсюда подальше. И я ушел, решив для себя, что обязательно задам вопрос о происхождении этого пальто в ее прихожей при первой же встрече.
Голова 35. Дверь в бред
Приехав тем утром на работу, я тут же попал в оборот Козыря, который потащил меня в «Kresty», где мы весь день-деньской «решали вопросы». Изрядно утомившись, тем более что подъем состоялся еще в шесть утра, сразу после того как вопросы были решены, я сорвался домой, завалившись там в заслуженный всем ходом дня сон.
Следующий день практически полностью, до мельчайших деталей, повторил предыдущий: я вновь встал с утра пораньше, причем если верить окну, то самой что ни на есть ночью, затем в компании Козыря и прочих шефов опять заседал в «Kresty» до полного потемнения, после чего, не заезжая в офис, возвратился в свою однокамерную обитель. И это хорошо еще, что после моего фиаско с подписанием ордера на обыск, от функции подписи документов меня временно отстранили, и я охотно передоверил ее томящемуся от безделья и ночной бессонницы Молодому. Прямо скажем, что и пятница в плане событий несущественно отличалась от вышеупомянутых дней.
Все эти тюремные посиделки, впрочем, вновь с полной силой воскрешали в моей памяти образ Афины; то и дело поминал я ее в уме неласковым словом, поскольку именно в результате ее проделок я сделался тем, кем был – руководящим разводящих, что по-прежнему не доставляло мне ни малейшего удовольствия. А ведь мог бы беззаботно отсиживаться в офисе, в обществе прекрасной Моники, обедать с ней и поджидать окончания трудодня, чтобы вместе затем отправляться куда-нибудь еще. Однако реальность, стараниями Афины, являлась радикально иной: почти все время я проводил в компании Козыря и прочих шебутных Шершавых, Шепелявых и Шуганных.
Да, теперь я помышлял только о Монике, ибо именно она, умничка, на самом деле была моим преданным и верным другом, ангелом, бескорыстно помогавшим и пытавшимся помочь разуть глаза на двуличность Афины. И все же то Афинино пальто, или пальто крайне на него похожее, виденное мною в прихожей Моники тем ранним утром, как-то никак не выходило из головы… К тому времени, надо заметить, я уже успел убедить себя, что наверняка это не то самое пальто, а только почти такое же: да, того же изумрудного цвета и рельефного фасона с фактурными пуговицами… но не то. «С чего бы пальто Афины должно висеть в прихожей Моники? Возможно, оно принадлежит ее маманьке. В конце концов, много ли я смыслю в моде и последних тенденциях этой осени?» – отринул я прочь всякие сомнения, однако для полного краха глупых подозрений я намеревался непременно поинтересоваться этим у Моники при ближайшей встрече. Встреча, к слову, никак не случалась, потому как в офисе в последние дни я бывал только набегами: ситуация заставляла находиться в «Kresty», потому-то с Моникой я совсем не пересекался.
Когда та странная рабочая неделя наконец ушла в прошлое, вволю отоспавшись в субботу и немного позавтракав, я подумывал, чем бы заняться? Ясно напрашивался вариант позвонить Монике и что-нибудь затеять, но тогда я как-то рассудил, а с чего это я первым стану звонить – пускай-ка звонит сама. Правда, тем субботним вечером свершилась другая долгожданная встреча – с Димасом и Денисом. По моим подсчетам мы не виделись почти месяц, а то и побольше, однако их невыносимая занятость по выходным всякий раз отбрасывала эту перспективу на ближайшее будущее. И вот той субботой настоящее все-таки встретилось с будущим,
