Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    - А вот так. Открылось второе дыхание. Сам знаешь, каково на трассе. Адреналин хлещет через край. Твоя "Турба" сначала вела себя как принцесса, а потом расчухала, чем дело может кончиться, и настроилась на правильную волну.

    - Она такая, - согласился Мэл. Ему понравился образный комплимент о наличии интеллекта у любименькой машинки. - А почему ты на финише тормознула? Ждала чего-то?

    - Тормознула? - удивилась я. - Не припомню. У меня тогда в голове всё перепуталось. Думала только о победе.

    Может, и тормознула. Допекла меня эта южная красавица. Под колесами путалась и мешала. Захотелось ткнуть ее носом в асфальт и хорошенько повозить до получения свиного пятачка.

    Ко мне стали относиться по-другому. С уважением. С подобострастием. Со страхом. Кое-кто решил, что я нахожусь под патронажем темных сил. Пытались подкатить детки из компании, исповедующей "черную" висорику, но Мэл послал их куда подальше. После сенсационной победы в гонках он поначалу категорически запретил мне садиться за руль, но потом остыл.

    - Хочешь получить права? - спросил, впрочем, без энтузиазма.

    Я отказалась. Всё-таки водить машину - не моё. По лесопарковой зоне могу ездить, а на оживленной трассе без поддержки снадобья бесстрашия сразу же потеряюсь и сгину. Но "Турбе" сказала спасибо и погладила капот, когда Мэл отвернулся. Потому что, уверовала: мой синдром оказывает влияние и на неживые предметы.

    Ни Мэл, ни его друзья не сделали ставок на мою победу в гонке. Сначала я расстроилась, но Мэл объяснил, что плохая примета - ставить на того, кто дорог, и он попросил товарищей не раскошеливаться, чтобы не сглазить мою удачу. Может, присочинил, но я утешилась.

    Мэл, как и пригрозил, выпытывал подробности.

    О помощи Алесса я не сказала. Обронила невзначай, что арендовала машину в одном из пунктов проката. Зато поведала о тонкостях приготовления снадобья с паратирой. Кстати, хитрость с концентрированным бесстрашием в особо крупных размерах не прошла бесследно. Отдача скрутила меня в бараний рог. Несколько дней я боялась громких звуков и дрожала от любого резкого движения, забиваясь в уголок. Пришлось взять отгулы, чтобы в общежитской квартирке отходить от последствий смелости. Вдвоем с Котом мы лежали на диване и болели. Усатый тоже занемог. Наверное, его потрепали ревнивые соперники, которым надоела наглючая морда Кота, соблазнявшего наивных кошек. Мэл сказал, что мог бы попросить Севолода о помощи, чтобы облегчить отдачу, но решил, что мне полезно помучиться.

    - В следующий раз хорошенько подумаешь, прежде чем совершать безрассудства.

    Жестокое воспитание, но Мэлу было отчего злиться.

    Он допытывался о причинах пари с дочкой дипломата, но я отмалчивалась. И тогда Мэл поступил отвратительно. Он довел меня до крайней степени изнеможения.

    - Эвочка, - спросил вкрадчиво, как библейский змей, - о чем ты поспорила с этой выдрой?

    - Мэ-эл, - захныкала я. Какие могут быть разговоры на пике зашкаливающей страсти?

    Но он не отступил, продолжая изводить ласками. Не знаю, почему не сорвался сам, наверное, заранее выпил снадобье холодного рассудка. И, конечно же, добился своего. В памяти совершенно не отложилось, когда и как я поведала заплетающимся языком о сути спора с Ильмирой. Наверное, болтала, устроившись на плече Мэла после пережитой бури.

    Он выслушал и взбеленился. В нем засомневались. Ему не доверяли. Две бабы разыграли его как приз. Одна решила, что Мэл с легкостью поддастся, а другая с радостью поверила ей. Да над ним будет смеяться вся столица или уже хохочет в полный голос!

    Мэл бушевал, возмущался и изливал праведный гнев. Но это позже, а в тот вечер, вернувшись домой, я спросила:

    - Тебе понравилось целоваться с ней?

    - Мы не целовались. Когда целуются, в этом принимают участие оба, - ответил раздраженно Мэл, намереваясь переодеться.

    - Но ты сравнивал меня с ней и вспоминал ваш поцелуй, - не отставала я.

    - Никого я не сравнивал и не вспоминал, - швырнул он футболку на кровать. - Выбирал подходящий момент, чтобы сказать тебе.

    - И когда сказал бы?

    - Не знаю. Не хотел расстраивать.

    - Хорошо, если меня случайно поцелуют, тоже не буду расстраивать.

    Мэл в два шага оказался рядом.

    - На что намекаешь? Эвка, ты опять что-то задумала? Или... уже?!

    - Отпусти, мне больно.

    - С кем? Кто он?

    - Я же сказала: "если поцелуют". Отпусти! Почему тебе можно, а мне нельзя?

    - Потому что. Как можно сравнивать? Если бы я знал, ни за что не согласился бы на разговор с ней. И впредь буду умнее. А ты, похоже, хочешь назло мне использовать какого-нибудь простофилю.

    - Вовсе не собиралась, - вскинула я бесстрашно голову. - Просто раздумывала вслух.

    - Запомни, Эва, в "Вулкано" были цветочки. Не доводи до ягодок.

    Мэл знал, о чем говорил. Он предупредил. Таким я увидела его впервые - в прищуре гуляли холод и мрак. Его зверь дал знать, взглянув на меня глазами Мэла. На мгновение показалось, что рядом стоит чужой человек.

    Невольно взор сместился к его рту. Мэл целовался со смуглянкой и не оттолкнул ее. Значит, ему понравилось.

    Он заметил направление взгляда.

    - Поцелуй меня.

    - Нет.

    Мэл целовал дочку дипломата этими губами, а сейчас просит ответить ему тем же?! Я не смогу. Ни за что.

    - Значит, противно? - усмехнулся он и вдруг дернулся, порываясь схватить. Я увернулась, спасибо хорошей реакции.

    Мы кружили вокруг кровати, и вдруг Мэл, коротко разбежавшись, перепрыгнул. Я кинулась во вторую комнату, но он поймал меня и повалил на диван. Со стороны наша борьба походила на возню влюбленных, но на самом деле шло настоящее сражение. Мы боролись молча. Я уворачивалась и сопротивлялась, а Мэл пытался поцеловать. Без шуток. Он подчинял и подавлял протест.

    Сегодня впервые произошло не так, как обычно.

    В полнолуния я набрасывалась на Мэла словно оголодавшая. В прочие дни и ночи хватало небольшой ласки, горячего взгляда или многозначительного намека, чтобы растопить и расплавить меня как воск. Но сейчас я воевала до последнего - и с Мэлом, и с собой. И даже когда он умудрился стянуть с меня штаны и нижнее белье, брыкалась, кусалась, пиналась. И когда прижал весом, пригвоздив мои руки, избегала его рта. И когда начал двигаться, глубоко и часто, - сопротивлялась. И подавила сорвавшийся стон, опалив торжествующего Мэла гневным взглядом.

    Удовольствие вышло болезненно-острым, и тело предало меня, прижавшись к Мэлу. Он измучил, целуя. Заставил задыхаться от нехватки кислорода.

    Следующим утром отражение в зеркале показало опухший рот и темные следы на шее и на груди.

    - Теперь видишь, что значит целоваться? - сказал Мэл, подойдя сзади и обняв.

    Вижу. Губы нещадно ныли.

    - Запоминай, как бывает, когда целуются оба. Если забудешь, напомню. Мне не трудно, - подмигнул он и, шлепнув меня по пятой точке, отправился на работу.

    Ильмира проиграла, не потеряв достоинства. По крайней мере, внешне. Однако она узнала номер моего телефона и позвонила, попросив о последнем разговоре, но я категорически отказалась и напомнила об условии пари.

    Дочка дипломата сдержала слово. Она уехала за границу и спустя полгода вышла замуж за какого-то магната, навязанного дядей-нефтяным королем. Брак по необходимости продлился недолго. В поисках приключений экстремалка организовала экспедицию в высокогорный край, где по легендам находился вход в мир демонов и духов. Экспедиционный лагерь накрыло снежной лавиной, и тела смельчаков так и не нашли. Горы стали им вечным памятником.

    А я порадовалась тому, что умею бояться.