Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    А я порадовалась тому, что умею бояться.

    -20.1 -

    Эва умела удивлять. Да что там, она изумляла непредсказуемостью. С виду тихоня, но далеко непроста.

    Как горное озеро. В прозрачной воде различим каждый камушек, но близость дна обманчива. Кажется, руку протяни и дотронешься, а на самом деле можно захлебнуться и утонуть.

    Мэл ни на грамм не поверил в Эвкино вранье.

    Машина, взятая в прокате. Он, что, похож на лопуха? Такие тачки напрокат не дают. Мэл запомнил пацанов, что уехали с гонок на транспорте, "арендованном" Эвой, и пробил номер автомобиля через знакомого. Выяснилось, что документы в порядке, пацаны - курьеры, а точнее, посредники. Машина числилась за закрытым гоночным клубом. Всё законно, но в цепочке "Эва - посредники - клуб" имелись пробелы. Владельцы клуба об Эве - ни сном, ни духом. Значит, она сделала непосредственный заказ кому-то, кто остался в тени. Потрясти бы пацанов, но те как в воду канули. Растворились.

    Ох, Эва, Эва... Голова бедовая. Кто её снабжает? Снадобьями, изменяющими голос, спортивными тачками... Нужно следить за ней пристальнее и на всякий случай прочитать лекцию о том, почему опасно водить знакомства с мутными личностями, и чем чреваты подозрительные деловые связи для дочки министра экономики. Эх, с телохранителями всё-таки было спокойнее.

    А гонка с Ильмирой? Мэл еще не тронулся умом, чтобы поверить в галлюцинацию на финише. Он видел то, что видел. Как Эве удалось? Ведь у неё нулевые потенциалы. Наглухо нулевые.

    Он колебался. Посоветоваться ли с дедом? Однажды Мэл рассказал ему о синдроме. Тогда дед выслушал теорию о необычных способностях Эвы и сказал:

    - Настоящая фамилия её матери не скажет тебе ни о чем, а мне она хорошо знакома. Есть у меня подозрение, но для пущей уверенности нужно найти её родословную. Появятся результаты - сообщу.

    Дед поставил перед собой трудновыполнимую задачу. Вся информация о побежденных в гражданской войне и сосланных на западное побережье сосредоточилась в секретных архивах департаментов и министерств в разрозненном виде. Данные собирались по крупицам и кропотливо складывались в сложный паззл.

    Мэл приглядывался к Эве. Искал странности, неадекватности в поведении - и не находил. Смотрел в глаза и выискивал в их глубине ответ на мучивший вопрос: а так ли хорошо он знает Эву? Она оставалась запертым ящичком, полным тайн и загадок. И одну из них, сама того не подозревая, вытащила на свет южанка, пронесшаяся метеором по отношениям Мэла и Эвы.

    Мак тоже не верил. Он долго не мог успокоиться после девчачьего состязания, о котором гудела столица.

    - Слушай, может, у твоей "Турбы" есть душа? Такое бывает. Читал?

    Конечно, читал. Теорию, согласно которой человеческие души после смерти якобы могут попасть в неживые предметы. А другая теория гласила, что электромагнитное поле работающих приборов "оживляло" их, наделяя самостоятельным интеллектом.

    - Ну, да, - ответил скептически Мэл. - Странно, что душа проявилась, когда Эвка села за руль. А где эта душа пряталась раньше? И после гонок пропала.

    - Потому что это женская душа! - осенило друга. - Взяла и показалась. Женщина-машина поддержала на трассе женщину-водителя. Каково?

    - А мне, значит, не показывается. Почему? - спросил с ехидцей Мэл.

    - А зачем? Ей с тобой хорошо. Кайфово. Панель поглаживаешь, капот полируешь. Вот и не высовывается.

    Мэл сплюнул. Достали уже. Он потирал кулаки, пытаясь вычислить сплетников, распространяющих слухи кое о чем в трио "Эва+Мэл+Ильимира", и не собирался выслушивать сумасшедшие фантазии кое о чем с ожившей и влюбленной тачкой. Во бред!

    Эва, которой тоже не давали покоя гуляющие россказни о поддержке темных сил, выдвинула свою гипотезу: мол, её синдром влияет и на неживые предметы, имеющие сложную конструкцию. И привела в качестве примера умолкший институтский горн.

    Мэл полюбопытствовал у деда, возможно ли таковое.

    - Интересное предположение, - ответил тот. - Дай время обдумать, посоветоваться со знающими людьми.

    А вскоре подозрения вылетели из головы Мэла, потому что будни никто не отменял.

    Первого сентября стартовал осенний семестр, и неожиданно выяснилось, что на пороге стоит последний год обучения. Точнее, не выяснилось, а осозналось, когда в распахнутые парадные двери потекли робкие первокурсники и матерые выпускники, запрудив институтский холл. Мэл заранее отнес в деканат заявление о самостоятельном изучении лекционного и практического материала, который будет пропущен по причине подработки.

    - Почему без дамы? - спросил Дэн, когда утром, за завтраком в столовой, Мэл рухнул рядом - раздраженный и не в духе.

    - Потому, - отрезал мрачно.

    - И цертаму* пропустил, - добавил Мак. - Вчера разыгрывали certus exempul*. Нашлись дела поважнее?

    - Нашлись, - ответил желчно Мэл. - Подбирать шторы в тон обоям.

    Мак закхыкал.

    - Вот ведь бабьё, - пробурчал Мэл. - Целый день мотались по магазинам. Объездили город вдоль и поперек.

    - Удачно?

    - Очень! - взвинтился Мэл. - То полоски не под тем углом, то цветочки крупные, то ткань тонкая, то мнется, то колется, то тяжелая, и её любимый котик-обормотик не сможет запрыгнуть на подоконник. Тьфу!

    - А я предупреждал, - ухмыльнулся Мак, играя вилкой. - Бабы - зло. Она тебя подмяла. Сказала: "цыц", и ты поджал лапки как дрессировавнный.

    - Ну да, зло, - протянул Дэн. - Давай, договаривай до конца. Дыма без огня не бывает.

    - Какой дым? - удивился искренне Мак. - Веревки вьет, вот и весь сказ.

    - Это потому что ты не вникал в женскую психологию, - ответил Дэн и обратился к Мэлу: - Она обиделась?

    - Было малость, - ответил тот неохотно. - Разве я виноват, что у нее кулебяка не получилась? Так и сказал. Врать мне, что ли, если тесто сырое, и начинка пересолена? Сказал бы, что вкусно, пришлось бы съесть.

    Дэн посмотрел с таким видом, будто перед ним сидел бесконечно больной аутизмом человек, с которого нечего взять и ругать - грех.

    - Она старалась, пекла?

    - Ну-у... старалась.

    - Хотела сделать тебе приятное?

    - Ну-у... хотела, - признал хмуро Мэл. Ему не нравилось, что друг в точности повторял слова Эвы, прежде чем она расплакалась.

    - А ты залепил в лоб, что неумеха, и лучше бы ей к плите не лезть, потому что тебе хочется остаться живым и здоровым.

    - Не так. Вернее, не совсем так.

    - И чему удивляешься? - развел руками Дэн. - Помирились?

    - Нет. Молчит, словно воды в рот набрала. Я и так, и эдак - ничего не помогает. Цветы купил, а она выбросила. Раньше мы как-то... быстрее приходили пониманию. А сейчас... - вздохнул он, недоговорив.

    Да, самоуверенность подвела Мэла. "Подумаешь, обиделась. В постельке помиримся", - решил он, сболтнув грубость. Но Эвка молча взяла подушку и ушла спать на диван. Впервые. После того, как проплакалась на кухне. И ведь уверяла, что ей нравится, когда тесно, - поджал он губы, ворочаясь в кровати без сна. Но сегодня не тот случай, чтобы принуждать, как вечером после знаменательной гонки. Тогда они оба вошли в раж, каждый по-своему. Тогда Эва не отказывалась, он чувствовал это. Бесстрашно упрямилась, но, сопротивляясь, тянулась к нему и опьяняла как ледяное шампанское, исходящее пузырьками газа.

    А сейчас между ними выросла стена. И ведь попросил прощения, покаялся, можно сказать, а не помогло. Её задели обидные слова, которые не замазать никаким извинением. И цветы выбросила, за которыми съездил Мэл. Мчался, сломя голову, на "Турбе", до ближайшего киоска, а она открыла створку и выкинула букет... как их?... стрелиций! - в окно.

    Он психанул. Недостаточно извинений? Что еще нужно? Ах, выбрать шторы на кухню, чтобы в тон? Ну, так выберем, как изволите.