Цербер армейского тыла. Генерал Макс фон Шенкендорф и журнал боевых действий его штаба - Дмитрий Александрович Жуков

В ноябре 1942 г. батальон «дружинников» привлекался к разведывательным и поисковым операциям в Быховском, Кличевском, Белыничском и Березинском районах Могилевской области. Довольно часто русские коллаборационисты действовали плечом к плечу с известными карательными формированиями – батальоном СС Дирлевангера и 57-м охранным батальоном капитана полиции Ганса Зиглинга. Каких-либо серьезных успехов оккупантам и их пособникам добиться не удалось. Части СС и полиции вернулись в гарнизоны, а «Дружина» была оставлена на границе Кличевской партизанской зоны[488].

Тем временем в конце ноября 1942 г. партизанам удалось разложить офицерскую роту батальона «Дружина». Переход на советскую сторону этого подразделения состоялся в ночь с 24 на 25 ноября, когда «народные мстители» совершили нападение на железнодорожный мост на реке Друть. Все детали операции были согласованы заранее. Когда завязался бой, русская рота СС не стала помогать немцам, а нанесла им удар в спину, уничтожив 23 военнослужащих вермахта. Захватив 3 станковых и 6 ручных пулеметов, 8 автоматов, радиостанцию, большое количество боеприпасов и походную кухню, 60 бывших командиров Красной армии на машине уехали в партизанский отряд[489].

Гауптштурмфюрер СС Клаус фон Лепель, немецкий куратор «Дружины», а также подразделение полиции безопасности и СД из оперативной группы «Б» приехали в штаб Гиля. Весь личный состав батальона был разоружен и подвергнут тщательной проверке. Причем «дружинников», как сообщали партизаны, отправили в лагерь для военнопленных в Быхове[490]. В результате проверки, продолжавшейся несколько недель, были выявлены еще несколько десятков солдат и офицеров, собиравшихся последовать примеру офицеров-дезертиров. В докладе главной команды «Цеппелина» «Россия – Центр» в VI управление РСХА шла речь об «образовании большевистских клеток» в части Гиль-Родионова, что было подавлено «самыми суровыми средствами». В сообщении оперативной группы «Б» в РСХА от 16 декабря 1942 г. отмечалось, что гауптштурмфюрер СС Лепель запросил разрешение о ликвидации еще 45 человек[491].

Чтобы избежать дальнейшего разложения, руководство СД и высший фюрер СС и полиции в Центральной России решили перевести «Дружину» в другой регион захваченной Белоруссии. Батальон был выведен из оперативного резерва генерала фон Шенкендорфа и переброшен на территорию генерального округа «Вайссрутения», в Слуцкий район Минской области, где 10 января 1943 г. был включен в состав оперативных сил генерала СС Эриха фон дем Баха[492].

«Дружина» в последующем неоднократно привлекалась к большим операциям против партизан («Праздник урожая I и II», «Февраль», «Теплый ветер I», «Волшебная флейта», «Сорвиголова II», «Коттбус») и продолжала совершать тяжкие преступления. Батальон весной 1943 г. был расширен до полка, а потом до бригады. Однако в середине августа 1943 г. значительная часть соединения, после длительных переговоров, перешла к партизанам. В мае 1944 г. бригада перебежчиков, носившая к тому моменту наименование 1-й Антифашистской, была почти полностью разгромлена в ходе широкомасштабной операции «Весенний праздник», а Гиль-Родионов скончался от тяжелых ранений[493].

Во второй половине 1942 г. Главное командование сухопутными силами Третьего рейха убедилось, что коллаборационистские формирования в тылу Восточного фронта вполне пригодны для выполнения охранных и антипартизанских задач. Так, в донесении командующего 4-й армией в штаб группы армий «Центр» от 18 декабря 1942 г. отмечалось: «Большинство восточных и казачьих частей несет службу охраны в тыловом районе армии, в тылу корпусов, дивизий, а также используются для охраны железных дорог. Часть из них ведет борьбу с партизанами. Во всех вышеперечисленных мероприятиях подразделения показали себя с хорошей стороны. Командные инстанции, которым подчинены восточные и казачьи части, особо отмечают, что личный состав подразделений охотно принимает участие в акциях против партизан. Все поставленные перед ними задачи выполнены»[494].

Несмотря на положительные оценки, в целом повсюду на Восточном фронте наблюдался общий недостаток в хорошо подготовленных вспомогательных силах. Анализ этой проблемы неизменно приводил прагматично мыслящих немецких военачальников к вопросу о коррекции политического курса, к определенному уходу от мероприятий репрессивного характера в отношении местного населения. Массовые расстрелы, грубые методы принудительного набора рабочей силы для германской экономики лишь толкали людей к бегству в партизанские отряды[495].

Генерал фон Шенкендорф относился к той категории высших офицеров, которые стремились изменить первоначальный вектор нацистской политики, чтобы создать более благоприятные условия для укрепления «нового порядка» в захваченных областях СССР. Командующий прифронтовым районом допускал применение карательной практики, но пытался сбалансировать ее использование. Спонтанное насилие казалось ему не лучшим выходом в ситуации, когда население, особенно русское, уходит в партизаны. Шенкендорф воспринимал природу русского народа как невинную и честную. Это, как он писал, «преимущественно физически и морально здоровый, трудолюбивый крестьянский народ, привыкший к плохим условиям. Население неизменно проявляет добрую волю и легко управляется, если руководство ясно и недвусмысленно». Исходя из этого, генерал пришел к выводу, что следует развивать «патерналистскую добрососедскую ментальность с латентно-колониальными чертами», но населению не следовало говорить о «намерениях колонизации»[496].

Свою позицию генерал фон Шенкендорф озвучил 18 декабря 1942 г. на совещании с министром по делам оккупированных восточных территорий Альфредом Розенбергом, который пригласил в Берлин командующих прифронтовыми районами для обсуждения вопросов немецкой политики на Востоке. Шенкендорф выступил с идеей создания местных самоуправлений. Их деятельность, по его мнению, должна была выглядеть независимой только внешне, но фактически ее должны были контролировать органы германской военной администрации. Точку зрения генерала поддержало большинство участников совещания. Но в практической плоскости его предложение реализовывалось с большим трудом, так как постоянно происходило столкновение с ранее установленной системой, которая оказалась весьма прочной и мало податливой для каких-либо преобразований[497].

Другой вопрос, также волновавший германское командование на Восточном фронте, касался расширения коллаборационистских частей и подразделений и привлечения в их ряды нового пополнения. ОКХ в 1942 г. встало перед необходимостью заполнения брешей в восточных армиях, для чего не хватало собственных резервов. Для ведения вооруженной борьбы следовало вербовать русских добровольцев, что в силу жестких идеологических установок встречало известное сопротивление со стороны Гитлера, Розенберга, Бормана и целой группы партийных и военных чиновников. В Генеральном штабе ОКХ давно хотели использовать русских в «борьбе с большевизмом», для чего была специально учреждена должность «генерала восточных войск» и введены основные положения по применению «местных формирований». Но этого было явно недостаточно, чтобы решить создавшиеся проблемы. Нужна была хоть какая-то политическая основа для широкой вербовки. Именно в этот момент в ОКХ возникла идея создания фиктивного политического движения и «Русской освободительной армии» (РОА) во главе с пленным генерал-лейтенантом А.А. Власовым, имя которого с сентября 1942 г. использовалось немецкими пропагандистами[498].

В декабре 1942 г. управлением пропаганды ОКВ было подготовлено воззвание «Русского комитета» (или «Смоленская декларация»). Розенберг дал свое разрешение на распространение этого материала. Параллельно с этим 27 декабря 1942 г. ОКВ выпустило директиву о проведении акции «Доброволец», что послужило толчком для развертывания мощной пропагандистской кампании. Девиз акции звучал так: «Добровольцев призывают под свои знамена». Власов стал основной фигурой в