Из записок мага - Козырь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я просто хотел доказать, что оно существует, мне нужно было восстановить историческую справедливость. Я хотел всего лишь увидеть его, – твердо сказал Антон.
– Ты хотел сдать его в музей! – гневно вскричал маг. – Это святыня для меня, и я не позволю.
Маг замолчал и налил себе вина.
– Вы дон Родриго Альбана? – спросил Слава.
– Я что, похож на пятисотлетнего старика? – мрачно ответил маг. – Упомянутого тобой лица никогда не существовало.
– Но оно есть в исторических хрониках, – возразил Антон, пытаясь распутать ремни, что было полнейшей бессмыслицей.
– Мало ли чего не понапишут в хрониках!
– Слушай ты, старый козел! – заорал Макс, к которому наконец-то вернулся дар речи.
– Заткнись, – властно сказал маг, и Макс заткнулся. – Ты молодец, Максимилиан. Дивное имя, так называют властителей и воинов. Но, вообще, ты меня не интересуешь. Меня никто не интересует. Я устал, как собака. Наверное, скоро умру, но напоследок хочу поговорить с нею, – он кивнул на Настю.
– Отпустите нас, – тихо попросила Наташа.
– Обязательно, деточка, – маг грустно улыбнулся. – Я не злодей, но увы и не ангел, я кажется, даже не человек. А может быть я человечнее любого человека, я хотя бы не прикидываюсь, что божий избранник и не лезу в драку почем зря, – и он кинул свирепый взгляд на Славу. – Я же никому ничего плохого не сделал. Я много видел, слышал, знаю слишком много, но видит Бог, это не принесло мне счастья. Я бы отдал весь остаток моей жизни, чтобы исправить один единственный грех, но вот этого упокоения мне как раз и не дано.
Да, я дон Родриго Альбана, испанский вельможа, ставший лихим брави. Потом я стал Джоном Корнуэлом, подданным королевы Виктории. Я канувший в лету Иккохтли, я безымянный раб по кличке Гордый, и я же, – маг подошел к Антону и наклонился к его уху, – я же придворный паж принца Семульгада по имени, – но имени никто не расслышал, ибо он прошептал его на ухо Антону.
Антон вздрогнул и уставился в пол.
– И, тем не менее, – продолжил маг, – я никто, и вряд ли когда-нибудь стану хоть кем-нибудь. Во множественности теряется суть. А без сути нет существования, так что можете считать, что меня нет. Вам в этом отношении повезло гораздо больше. Только вы почему-то этого не цените! – закричал он, страшно вращая глазами.
– Я могу повелевать сутью, но не знаю своей сути, может, я ее вовсе лишен?! Это ли милость божья?! Я могу грандиозное, но не могу элементарное, – он взмахнул рукой, и с разверзнувшегося потолка вместо перепуганных жильцов посыпались драгоценные камни. – Это ли не грандиозно! Но к чему мне они, если я даже не могу признаться в любви, если не могу иметь друзей, детей и поклоняться Богу?! В этих стекляшках нет жизни. Смотри, Антон, ты это хотел увидеть?!
Маг достал из кармана пиджака ожерелье Пиро и положил на вытянутую руку. Сто один бриллиант какой-то необычайной огранки, и все вместе сверкающий ливень, завораживающий, ослепляющий, и каждый, кто смотрел на него, хотел его только для себя.
– Ты бы все равно не нашел его в склепе Кармино, зря ты хотел нарушить покой ее светлой души, – грустно сказал маг, перебирая сверкающие камни. – Я снял его с моей прекрасной возлюбленной, когда душа ее устремилась в рай, ибо ей место в раю. Мы никогда не встретимся больше, так хоть часть ее я могу держать в руке, – и он убрал ожерелье в карман.
– Но я жалок. Оправдываюсь перед мальчишкой, – он метнул взгляд на Настю. – Лишь ради тебя. Пусть ты не она, но у тебя ее лицо, я отниму у Бога еще хотя бы мгновение рядом с тобой. Сам создам то, чего Господь лишил меня. И это будет последнее, что я хочу сделать, и не мешайте мне, – рявкнул он, наливая вина.
Маг подошел к Антону и сказал:
– Выпей.
Антон замотал головой, но чаша сама приникла к его губам, и вино само полилось в его глотку.
– Через тебя насытятся все, – прошептал он, – ибо ты породил эту жажду.
Через минуту все четверо спокойно спали на креслах, не нужны были ни ремни, ни цепи, чтобы удерживать их, сон крепче любого сторожа охранял их покой; и ни мага, ни Насти не было в подвале.
А был туман, он клубился на перекрестке, он шептался с рожью и рекой, на мостике через которую стояла черноволосая женщина в бархатном синем платье.
Родриго взошел на мостик и приблизился. Он галантно поклонился, как мог кланяться только паж легендарного принца, и поцеловал край платья высокомерной женщины.
– Я рад приветствовать тебя, – тихо и взволнованно сказал Родриго.
– Мне нужно поговорить с тобой, Родриго, – сказала женщина, и деревья за ее спиной ласково зашелестели.
– Я люблю тебя, – с улыбкой сказал Родриго.
– Я скоро умру.
– Ты не должна так говорить.
– Меня разрывает на части неистовство жаркого огня и неподвижность льда. Я умираю. Но с презрением отталкиваю данные мне Господом жалкие месяцы. Убей меня. Я не хочу, чтобы ты видел мои отвратительные мучения.
– Ты должна жить, я хочу хоть одно мгновение видеть тебя, хоть еще одно мгновение, – тихо сказал Родриго, опираясь о поручень рядом с женщиной. – Я искал и видел тебя в других женщинах, но все они не были тобой, лишь мимолетной тенью. И даже эти тени я страстно любил.
– Ты был счастлив? – спросила она, приподняв брови.
– Нет, у меня всегда была только тень счастья.
Женщина слабо улыбнулась и провела ладонью по обросшей щеке Родриго.
– Для меня ты желаннее всех мужчин.
– Но тебя больше не существует, – горестно сказал Родриго. – Я не успел, не отважился сказать тебе о своей любви. Я хочу не существовать вместе с тобой.
Родриго взял женщину за руку и нежно бережно прикоснулся к ней губами.
– Пусть я обманываю себя, но я проведу этот бесконечный миг с тобой…
Ветерок колыхнул туман, и туман поднялся, окутав непроглядной пеленой двоих на мостике, этот сообщник никому не позволил увидеть и
