В сетях страсти - Линдсей Армстронг

— Если полагаешь, что я страдаю, то ошибаешься. Я же сказал, что с ней покончено. Только мне никогда не избавиться от чувства вины перед Джулией и детьми.

— Я понимаю, что ты никогда не смог бы снова доверять Рослин, но… — Луиза беспомощно взглянула на него. — Нельзя же перестать доверять всем! И разве не мучительно... представлять ее с собственным братом?

— Я справился.

— Тогда почему ты до сих пор один?

— Луиза, я не смог измениться ради нее, и, как оказалось, поступил правильно, но, безусловно, вся история как-то повлияла на меня. — Ричард замолчал, словно вспоминая, затем добавил:

— Если быть до конца честным, то несправедливо требовать от кого бы то ни было приспосабливаться к моему образу жизни. На короткий срок это, вероятно, романтично, но в длительной перспективе — совсем другое дело.

Луиза облизнула вдруг пересохшие губы.

— Когда появятся дети, ты имеешь в виду? Да… — Взмахом руки она приказала ему замолчать. — И ты собираешься вечно слоняться по самым глухим уголкам света?

— Наверное. Я думаю, это у меня в крови.

— Значит, ты никогда не собираешься жениться?

— Было бы глупо говорить о непоколебимых решениях в этой области.

— Я… — Луиза закрыла рот, поскольку ее осенило: Ричард Мур использует свой образ жизни как удобный предлог. Но если так, то почему? Может, нежелание связывать свою жизнь с любой женщиной коренится гораздо глубже? Может, он даже перед самим собой не хочет признаться, что на него повлиял не только разрыв с Рослин Уайт? «Попался, — подумала она, — только с чем тогда остаюсь я?»

— Ты хотела сказать, что…

— Я не знаю. Полагаю, я еще не оправилась от шока, — слегка покривила душой Луиза.

Ричард улыбнулся, но улыбка тут же соскользнула с его лица.

— Может, теперь ты понимаешь, почему я не хотел обсуждать это?

— Понимаю, — рассеянно отозвалась она, погруженная в свои мысли, затем усилием воли сосредоточилась на его вопросе. — Можешь не волноваться, я никому не расскажу твою историю.

— Я и не сомневался. Но думаю, слушать было не очень приятно.

— И не очень-то помогло мне... нам.

— И не поняла, что могла бы стать единственной женщиной в моей жизни?

Ричард сидел рядом с ней, чуть подавшись вперед, зажав коленями ладони. Широкие плечи под голубой футболкой, мускулистые руки, непреклонная спина, красивый властный профиль…

— Я подумаю.

— Ты не веришь мне? — спросил Ричард, не поворачивая головы.

— Я верю тебе, однако мне этого мало. Он откинулся назад и взглянул на нее с любопытством и печалью.

Луиза судорожно вздохнула.

— Я не хочу, чтобы из-за меня ты менял себя или свои привычки, но ты не веришь в то, что я смогла бы вписаться в твою жизнь, не веришь, что мы сумели бы справиться со всеми трудностями. И еще… — Она заколебалась. — Похоже, я вольно или невольно ввела тебя в заблуждение.

— В чем?

— Видимо, у тебя создалось впечатление, будто я разочарована… Ну, так было, это правда, однако неудачная любовь скорее подтвердила другую мою теорию.

«Господи, — подумала она, — кажется, я опять сваляла дурака».

— Продолжай.

Луиза решилась, словно бросилась в пропасть с высокого утеса.

— Я верю в то, что любовь побеждает все. Когда, конечно, ты находишь настоящую любовь. Я понимаю, это нечасто случается, но… — Она пожала плечами. — Я иногда думаю о Шахе Джехане и принцессе Мумтаз-Махал и обо всех других известных любовных историях. Я... я хотела бы столько же значить для мужчины.

Она поежилась под его пристальным изучающим взглядом и сказала для того, чтобы не выдать своих истинных чувств:

Надеюсь, это звучит не слишком романтично?

— Не слишком.

— Ты не ожидал подобного от девицы, увлеченной благотворительностью?

— Луиза…

— Ричард, спасибо за твой рассказ, — прервала Луиза, резко поднявшись. — Не знаю почему, но мне стало гораздо легче. Сначала я была, ну... несколько озадачена, а потом... потом я подумала, что было бы малодушием отказываться от шанса построить нечто серьезное из того, что мы явно чувствуем друг к другу. А теперь я знаю, что ты хочешь жить привычной жизнью, своими надеждами и мечтами, и я прекрасно могу делать то же самое.

— Что это значит? — нахмурился Ричард.

— Только то, что я разобралась во всем и готова вернуться к Нейлу, убедить его не переживать из-за наших с тобой отношений.

— Черта с два! — Ричард вскочил, пытаясь раздражением замаскировать свою растерянность.

Луиза отступила, споткнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее.

— Все в п-порядке, — прошептала она, но Ричард не отпустил ее. — Почему ты так на меня смотришь?

— Потому что твои рассуждения кажутся мне непоследовательными и мне не нравится твоя решимость покончить со мной. Я считал тебя более здравомыслящей. Понимаешь ли ты, как редко встречается та великая любовь, о которой ты говоришь?

— Не понимаю и понимать не хочу! Множество мужчин любят безоглядно и не пасуют ни перед какими препятствиями. Мой отец, например, не женился во второй раз, так как не мог забыть мою мать! Это случается, Ричард!

— Черт побери! — Он обхватил ее за талию, притянул к себе, стараясь не задеть ее больную руку, и начал жадно целовать.

— Не надо… Ричард…

— Заткнись… Сравнишь это с Тадж-Махалом, а потом расскажешь мне.

— Негодяй, — прошипела Луиза. — Ты прекрасно меня понял.

— Ну да. Я понял, что ты витаешь в облаках. Луиза боролась несколько секунд, но все ее усилия оказались тщетными. Хватая ртом воздух после очередного поцелуя, она чуть не разрыдалась от отчаяния: несмотря на ярость, она не просто терпела его поцелуи — она сама пылко целовала его.

Пойманные в сети страсти, они забыли об окружающем мире. С каждым вдохом они поглощали головокружительный аромат друг друга, с каждым прикосновением тел — мощного мужского и податливого женского — желание все сильнее вспыхивало в них. Желание... в обоих кипело отчаянное желание абсолютной близости, желание довести эту схватку до победного конца…

— Луиза, если бы рядом была кровать, ты знаешь, что случилось бы сейчас, не так ли? — Ричард с трудом перевел взгляд с ее глаз на вздымающиеся под тонкой футболкой груди.

Прижав ее к себе, он почувствовал ответную дрожь ее тела, увидел пульсирующую голубую жилку на шее. — Мы бы не стали рассуждать, не стали бы сдерживаться, — продолжал он с сарказмом, как ей показалось. — Я бы раздел тебя, и ты бы сама предложила мне свое изумительное тело, раскрыла бы все его секреты, как уже случилось однажды. Разве все это мало значит?

— Все это значит только то, что ты хочешь затащить меня в постель, — хрипло прошептала Луиза.