Зубы Хроноса - Владимир Колин

Не все паразиты нашли себе такие одушевленные убежища. Многие существа, вышедшие из клеток растения, украшенного разноцветными молниями, передвигаются собственными средствами. Пространства между растениями заполнили существа, движущиеся в различных направлениях. Но вот появляется животное с круглыми светящимися глазами, оно направляется к растению, отмеченному яркими вспышками молний.

Крошечное существо выходит ему навстречу, махая одним из тонких отростков, идущих вдоль тела.

Светящееся животное не обращает на него никакого внимания и протекает мимо; но второе послушно останавливается по его знаку и даже позволяет ему проникнуть в осветившееся на минуту отверстие в своем боку…

Нет! Не может быть! Я не могу этому поверить, хотя эта мысль уже овладела мною, и я тщетно пытаюсь утаить ее от себя. Все мною переданное нужно, вероятно, переосмыслить в свете потрясающего открытия, которое подсказал мне непосредственный контакт с тем, что я считал до сих пор животным.

Ну так вот, светящимся предметом, на котором сверкают два круглых глаза и отверстие которого может освещаться, управляет одно из крошечных существ, на которые я взирал до сих пор с таким пренебрежением.

То, что я назвал животным, оказалось… машиной, созданной странным вертикальным существом. Мне все еще не верится, что именно эти существа представвляют собой наших братьев по разуму, хозяев незнакомого нам мира. Мое недоверие питается огромными различиями между их и нашей структурой, но, если преодолеть наши предрассудки и — почему бы не сказать? — наше упрямство, нельзя не признать в их поведении явного присутствия мысли.

И сейчас, когда я другими глазами смотрю на все меня окружающее, я понимаю, что все обнаруженные мною явления — результат разумной деятельности наших братьев с голубой планеты. И, пораженный, склоняюсь перед их способностью к познанию и творчеству.

Они построили здания, которые я принял за растения, они задумали и создали разноцветные молнии, представляющие собой систему сигналов, смысл которых от нас ускользает, но в разумности которых не может быть сомнений, они изобрели эти странные, удивительные машины, изменили рельеф планеты и оторвались от нее, устремившись в Космос. Они, эти вертикальные носители разума…

Я не в силах поверить самому себе. Мои мысли разбегаются. Вы понимаете? Я обнаружил носителей цивилизации третьей планеты желтого солнца. Я вижу их, они здесь, рядом. Движутся у меня на глазах и не знают, что я их вижу. С этой минуты, наперекор всем легендам и преданиям, мы уже не одни. Понимаете? Мы не одни.

МЫ БОЛЬШЕ НЕ ОДНИ!

Джованна и ангел

«Странное место для встречи», — подумала Джованна, останавливаясь под аркой Морских ворот.

Бриз, трепавший ее волосы, разносил в ночи тяжелые запахи моря, смешивающиеся с ароматами цветов и горьким привкусом трав. На минуту ей даже показалось, что она чувствует гарь Везувия. Но это был лишь обман чувств. Звезды сияли. Стрекотание кузнечиков, словно выделяемое камнями и пиниями, казалось звуковым эквивалентом непрерывных вспышек темносинего неба — ответ земли, подчеркивающий бесконечность небесного безмолвия.

«Я поторопилась», — подумала Джованна, взглянув на часы. В самом деле, до двенадцати оставалось еще несколько минут. Витторио никогда не опаздывал…

Она попробовала не думать о нем, чтобы отсрочить приход той неизбежной тревоги, которую вызывало у нее его присутствие, но поняла, что уже поздно. Впрочем, это даже лучше — пережить шок встречи до его прихода. Джованна глубоко вздохнула и закрыла глаза.

И, мысленно встретив странный взгляд серых глаз, идущий, казалось, издалека — даже тогда, когда Витторио находился рядом, — вдруг съежилась и опустилась на один из камней, которые не остывали даже за ночь. Ожидаемая, страшившая ее паника охватила все ее существо, до самых кончиков пальцев — непреодолимая паника, в которой любовь сталкивалась с какимито темными инстинктами… В тщетной попытке овладеть собой и преодолеть дрожь тела, Джованна охватила руками плечи. Она пыталась убедить себя, что ее волнение смешно, но помнила, что его не смогли разогнать даже стихи, написанные после их первой встречи, хотя обычно они освобождали ее и позволяли вновь обрести себя; привычка тоже, казалось, не приглушила силы первоначального волнения — сопротивления мускулов, крови, всего ее существа тому очарованию, которое, каждый раз с новой и неизъяснимой силой, производил голос, взгляд, прикосновение руки Витторио.

— Почему я не могу быть спокойной, когда мы вместе? — спросила она однажды, но он лишь взглянул на нее своими серыми глазами, которые Джованна назвала в своих стихах нечеловеческими, и сказал с какой-то грустной нежностью: — Я тоже люблю тебя, Джованна.

Но она-то знала, что это неправда, то есть правда, что Витторио ее любит, но неправда, что любовь объясняет то странное чувство, с которым ей приходилось бороться. Все было запутано, как в какой-нибудь старинной повести… Витторио не испытывал беспокойства, но смотрел на нее иногда со странным сочувствием, волновавшим ее больше, чем редкие взрывы его нетерпения, когда она жаловалась ему, что рядом с ним чувствует себя выбитой из колеи, словно ей приходится шагать по воздуху.

Она вздохнула и попробовала отогнать от себя мысли, которые вот уже месяц мучили ее своей неразгаданностью. Сейчас нужно было просто свыкнуться, подготовиться к моменту встречи. Она мельком взглянула на циферблат часов, и вдруг все запахи ночи разогнал так хорошо знакомый ей тонкий аромат. Джованна вскрикнула, вскочила на ноги и ее заключили в объятия.

Губы Витторио искали ее губ.

— Соскучилась? — спросил он, и Джованна молча кивнула, уткнувшись лбом в его грудь.

Он почувствовал, что она дрожит, как пойманный зверек, и с сочувствием подумал, что она и есть всего лишь несчастное животное, горячее и преследуемое инстинктами. Но тут же устыдился своей мысли и еще сильнее сжал ее в объятиях, стараясь успокоить.

— Посмотри, что я тебе принес, — сказал он.

Шаль взвилась легким облаком и опустилась на плечи женщины.

— О! — восхищенно произнесла Джованна.

— Мне дал ее один пилот. Он купил ее в Ксу-Ти у какой-то старухи…

Шаль с Венеры была, казалось, соткана из крыльев бабочек.

— Если бы меня не тревожило так твое присутствие… — начала Джованна, но он легко отодвинул ее от себя и, положив ей на плечи ладони, просительно произнес: — Пожалуйста, Джованна, не надо…

— Ведь я не видела тебя целую неделю, — пожаловалась она извиняющимся тоном.