Иллюзия греха - Александра Маринина

— Вообще-то да, — Ира слабо улыбнулась. — Я как-то не подумала. А вы там скоро закончите? Имеет смысл ждать?

— Честно говоря, нет. Работы много, провозимся, наверное, до позднего вечера. Иди лучше домой, отдохни. Ты ведь с утра на ногах.

— Откуда вы знаете?

— Стасов рассказывал, что ты много работаешь. Ты хоть отдыхаешь когда-нибудь?

— Не-а, — Ира помотала головой. — Когда мне отдыхать? Работаю каждый день. Но вы не думайте, я не сильно устаю. Мне нормально. Справлюсь. Это точно, что вы до девяти вечера не управитесь?

— Наверняка.

— Ладно, — вздохнула Ира, — тогда я ждать не буду. Но вы не забудете продукты детям передать?

— Ну что ты, конечно, не забуду, не сомневайся. Езжай спокойно.

— И на словах все передадите, не перепутаете?

— Не перепутаю, — заверила ее Каменская. — А книгу Гольдмана я тебе как-нибудь передам. Или, если хочешь, принесу прямо сюда, твоей сестре.

— Ага, — кивнула Ира, — так даже лучше. Ну, я пошла. Она почти бегом помчалась к автобусной остановке, радуясь неожиданно появившемуся свободному времени. Придя домой, она моментально уловила запах готовящейся на кухне еды. Значит, вернулся наконец Ильяс, потому что для Георгия Сергеевича еще рановато, он с работы попозже приходит. Так и оказалось. На кухне она увидела нового жильца, но что хуже всего — на табуретке за столом восседала не кто иная, как заклятая Ирина врагиня — Танька-паразитка. Конечно, опять пьяная. А морда-то раскрашена — ну прямо радугой переливается. Думает, три кило краски изведет, так помолодеет, никто и не узнает, сколько ей лет. У, сука.

— Ты чего это расселась? — грубо спросила Ира. — Тебя звали сюда? Чего пришла?

Она была уверена, что Танька, наглая ее рожа, пришла попросить, чтобы Ира убрала завтра ее участок. Такое иногда с ней бывало. Так-то она обычно просто не выходила на работу, и все, пусть другие дворники во главе с ихним дворницким начальством как хотят, так и крутятся. Но изредка, руководствуясь неизвестно какими побуждениями, Танька заявлялась к Ире и пыталась договориться по-хорошему. Предлагала деньги, ныла, даже слезу пускала. Конечно, деньги Ире нужны, что и говорить, но и гордость иметь надо. Танькиных денег Ира не возьмет, уж больно баба она противная.

— Ой, Ирусечка, — запричитала Танька-паразитка, — а мы тут с Ильясиком тебя ждем, ужин готовим. Садись, покушай, у нас все уже готово.

У нас, видишь ли, готово! Нашла себе дружка.

— Обойдусь, — резко сказала Ира.

Она молча достала из холодильника пакет с бутербродами, которые вчера еще принесла из «Глории», и недопитую двухлитровую бутылку пепси, оставленную на рынке кем-то из торговцев и предусмотрительно захваченную домой. А чего? Она же почти полная. Зачем добру пропадать? Ира точно знала, что, если она сама эту бутылку не заберет, ее возьмет другой, и не домой понесет от безденежья, а сдаст тем, кто торгует напитками в разлив.

У себя в комнате она развернула пакет, взяла бутерброд с копченой колбасой, налила пепси в щербатую чашку и уселась на диван. Не прошло и двух минут, как раздался осторожный стук в дверь.

— Ирусечка, к тебе можно? — послышался Танькин голос.

— Нельзя, — вполголоса огрызнулась Ира. Впрочем, она была уверена, что Танька не услышала. Дом был старой постройки, кирпичный, с толстыми стенами и дубовыми дверьми. Звукопроницаемости почти никакой. Было же время, когда строили на совесть! Не то что теперь. Танька снова заскреблась.

— Иришенька! Ты меня слышишь?

— Слышу, — громко ответила Ира. — Чего тебе?

— Войти можно?

— Зачем? Что тебе надо?

— Поговорить хочу.

Танька решила не дожидаться разрешения и неловко втащила в комнату свое грузное, оплывшее тело.

— Чего надо? — хмуро буркнула Ира, поняв, что так просто она от Таньки не отделается. И выгнать ее нельзя, Танька же не к ней пришла, а вроде как к Ильясу, а с жильцами ссориться не годится.

— Слушай, — заговорщически зашептала Танька, плюхнувшись на единственный имевшийся в комнате стул, — говорят, к тебе из милиции приходили.

— Ну, — кивнула Ира, жуя бутерброд. — Тебе-то что?

— А о чем спрашивали?

— Господи, да тебе что за печаль? Ко мне ведь приходили, а не к тебе. Чего ты лезешь ко мне?

— Нет, Ирусечка, ты не подумай чего-нибудь такого, я просто интересуюсь. А про меня не спрашивали?

— Ой, да нужна ты им! — презрительно фыркнула Ира. — Сто лет в обед. Была бы нужна, они бы к тебе и пришли.

— Не скажи, — возразила Танька. — Если на меня кто нажаловался, что я площадь занимаю, то сначала должны ко всем дворникам зайти, спросить, правда ли, что я на работу не выхожу. А что у тебя спрашивали?

— Про что спросили, про то я и ответила, — отрезала Ира. — Тебя не касается.

— Но точно не про меня?

— Да уйди ты, ради Бога, — взорвалась Ира. — Твои бугаи тут и без того всю округу в страхе держат. Кто на тебя жаловаться-то будет? Жизнь дороже. Давай, вали отсюда. Мало того, что за тебя участок убирают забесплатно, так ты еще отдохнуть не даешь. Выметайся. Иди вон к своему Ильясу, у вас там ужин готов. И посуду за собой помойте.

— Ну что ты сердишься, Ириночка? — заскулила Танька. — Тебе хорошо, у тебя вон какие хоромы, целых три комнаты, и все тебе одной. Думаешь, другим не хочется свое жилье иметь, да еще в Москве? Все устраиваются как могут, в этом деле все средства хороши. Сама знаешь, человек ищет, где лучше. Что тебе, жалко, если у меня своя площадь будет?

— Да подавись ты своей площадью. Только почему другие за тебя работать должны? Зарплату небось не забываешь получать.

— Ты что! — возмутилась Танька. — Какая зарплата? Я ее всю до копейки начальству отдаю, в РЭУ и в милицию, чтобы не поперли с квартиры. Ты не думай, мне чужого не надо. Я в ведомости только расписываюсь, а деньги все им уходят. Я же потому и испугалась, когда узнала, что к тебе из милиции приходили. Думала, стукнул кто-нибудь, что я милиционерам деньги даю, они и затеяли расследование. Теперь знаешь, как с коррупцией борются? Что ты! Кого за взятку поймают — конец, спуску не дают. Ну скажи мне, только честно: они не про это спрашивали?

— Да не про это, уймись ты наконец.

— А про что же?

— Ни про что. Отвали, я сказала. Дай отдохнуть спокойно, мне скоро опять на работу.

Танька вздохнула и нехотя выплыла из комнаты. Ира залпом допила пепси из чашки и отложила обратно в пакет недоеденный бутерброд. От разговора с Танькой аппетит пропал, есть совсем не хотелось. Она вытянулась на диване, укрывшись старым большим пуховым платком. Вчера вдруг резко похолодало, и ближе к вечеру в комнате становилось зябко и сыро. Нет, ну откуда берутся такие бессовестные люди, как Танька-паразитка? Мало того, что на работу не выходит, мало того, что ейные бугаи всех запугали, так у нее еще наглости хватает беспокоиться, не взялась ли за нее милиция. Ирусечка, Ириночка! Вот сволочь. Слов других на нее нет. Интересно, откуда она узнала, что дядя Владик приводил к ней женщину из милиции? Впрочем, какая разница, откуда. Наверное, ей сказал тот милиционер, которому она деньги отстегивает. Небось сам же и послал ее узнать, о чем спрашивали, не под него ли копают. Через некоторое время она услышала, как хлопнула входная дверь — Танька ушла. И почти сразу же снова раздался стук в дверь. Ильяс, что ли?

— Ира, будете кушать со мной?

Это что-то новенькое! Он же собирался с Танькой ужинать. И вообще, к столу ее приглашал только Георгий Сергеевич, все эти мусы-шамили таких порядков не держали. Для всех ее жильцов было одно непреложное условие: обращаться к ней на «вы» и держать дистанцию. Чтоб никакого панибратства. А то не заметишь, как на шею сядут и начнут друг под друга подкладывать. До сих пор ей удавалось держать их на расстоянии, поэтому обходилось без эксцессов. Ира напряглась и вспомнила все вежливые слова, которые когда-то знала.

— Спасибо, Ильяс, я уже поела. Не беспокойтесь, пожалуйста, — громко ответила она через дверь.

Шаги удалились в сторону кухни. Хорошо, что новый жилец не навязывается. А то такие бывают... Ира вспомнила самого первого своего жильца, азербайджанца Натика. Он ей просто проходу не давал своими угощениями. Не могу, говорил, один кушать, у нас так не принято, у нас к столу зовут всех, кто есть поблизости. Ира один раз дала слабину, села с ним за стол, так потом еле жива осталась. И чего они в свои национальные блюда кладут? Все жирное, перченое, и вкус какой-то непривычный. А Натик все потом приставал: ты, дескать, теперь моя сестра, раз я с тобой хлеб преломил. Очень ей надо быть его сестрой! Сегодня — сестра, а завтра — еще что-нибудь выдумает. Нет уж.

Ира почувствовала, что замерзла. Пуховый платок уже не спасал, нужно бы выпить горячего чаю. Она нехотя поднялась с дивана и побрела на кухню. К ее удивлению, там царила чистота, Ильяс посуду за собой помыл и даже пол подмел. На плите стояла большая кастрюля с вкусно пахнущим мясом, а рядом — кастрюлька поменьше, в ней был сваренный рис. Ира подожгла газ под чайником и уселась на табуретку, поставив локти на стол и опершись подбородком на руки. И почти сразу же скрипнула дверь, послышались осторожные шаги — из своей комнаты вышел Ильяс.