Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

пострадавшими от депортаций. Далее к югу депортации затронули город Гебен с туркоязычным армянским населением, насчитывающим три тысячи человек, а также жителей деревень Дейирменбаши, Чукур и Бундук (с населением 245 чел.). Последняя большая группа армянских деревень, пострадавших от депортаций, располагалась недалеко от города Фурнуз в южной части района. В общей сложности там проживало три тысячи армян, включая жителей шести отдаленных деревень, среди которых были Чайлайан и Телемелик, и триста человек проживало на примерно пятнадцати фермах, расположенных несколько поодаль[3825]. Каймакам Гариб-бей, который занимал эту должность с 7 февраля 1914 г. по 25 октября 1915 г., играл центральную роль в организации этих операций, проведенных армией. Д-р Фред Шепард из американской больницы в Айнтабе отмечает, что, к примеру, в Гебене женщины занимались стиркой в прачечной, когда поступил приказ о немедленной депортации, так что они были вынуждены покинуть город, не имея возможности взять с собой что-либо вообще; при этом их мужья были депортированы отдельно[3826].

В районе Эльбистан, располагавшемся в северо-восточной части мутесарифата Мараш, депортации коснулись почти шести тысяч армян, около четырех тысяч из которых проживали в городе, являвшемся местом пребывания администрации района, и в соседней деревне Бавуркёй. Операции там проводились под контролем каймакама Гусейина Дервиш-бея[3827]. Миссионер Кейт Эйнсли отмечает, что власти заставили депортированных армян из Эльбистана отправиться особой горной линией в обход Зейтуна, так — то им потребовалась почти неделя, чтобы достичь Марата[3828]. Оттуда они были отправлены в Айнтаб и Алеппо[3829].

Несколько свидетелей указали, что армянские населенные пункты района, такие как Зейтун, Гёксун и Эльбистан, были тут же заняты мусульманскими мухаджирами из Македонии и Румелии. Миссионер Кейт Эйнсли отмечала, что, когда она покинула Марат 14 июня, Зейтун был уже населен македонцами, которые порубили фруктовые деревья на дрова[3830]. Преподобный Джон Меррил из Марата отмечал, что мухаджиры, которые заняли место армян в Фурнузе и Гебене, были временно оставлены в Айнтабе в ожидании, пока армянские дома будут освобождены от их обитателей. Он утверждает, что «из конфиденциальных источников в Марате стало известно о секретном сообщении, представлявшем собой намерение депортировать христианское население всех деревень Марата, простиравшихся далеко на север до Гасан Бейли»[3831].

Арнольд Тойнби совершенно справедливо отметил, что тот факт, что мухаджиры, таким образом, были предварительно размещены в непосредственной близости от города Зейтун еще 8 апреля, «представляет собой характерную особенность реализации плана в Киликии, из которого видно, что он был проведен сознательно и продуман далеко вперед. Армяне были выселены из своих деревень без промедления, и их дома были переданы мусульманским беженцам […] из вилайетов Румелии», в то время как эти беженцы, бежавшие от Балканских войн, до тех пор висели бременем «на руках правительства» в лагерях во Фракии или на побережье Эгейского моря. Другими словами, высокопоставленные чиновники организовали переезд этих мухаджиров «из западной окраины империи в другую оконечность Анатолийской железной дороги» таким образом, что они были готовы «занять дома армян в Киликии немедленно после того, как их законные владельцы начали свой путь к изгнанию».[3832] В стремлении спровоцировать реакцию со стороны жителей Зейтуна, власти, несомненно, изолировали жителей, уверяя их в наилучших шансах на успех. Однако какой бы сдержанной ни была реакция на провокацию, это предоставило младотурецкому правительству возможность разжечь пламя беспорядков, впоследствии тщательно им поддерживаемое.

Что касается судьбы армян, депортированных из Зейтуна, свидетель-европеец видел некоторых из них пересекающими станцию Адана на поезде, направлявшемся в Конью, в «вагонах для свиней». Он видел также и других, которые направлялись в Алеппо дорогой «Аравии». Последняя колонна таких депортированных армян проследовала в середине мая и состояла из стариков и детей, находившихся в плачевном состоянии[3833]. По словам одного из выживших, жители Зейтуна, которых держали в Султанийе, потеряли около семисот человек в течение двух месяцев, прежде чем их снова отправили в путь 8 августа по направлению в пустыни Сирии и район Дера через Адану и Алеппо[3834].

Решение о переименовании Зейтуна в Сулейманлы в честь офицера, который был убит во время нападения на монастырь без сомнения, символизирует начало программы отуречивания Анатолийского региона путем ликвидации его армянского населения и изменения местных географических названий[3835].

Депортации из Дёртьёла

Когда Османская империя вступила в войну, санджак Джебелберекет, как и весь регион Александреттского залива, оказался под давлением со стороны британского и французского флотов. Корабли союзников базировались недалеко от берега и регулярно обстреливали железную дорогу, которая вела на юг, огибая побережье. Обстрел глубоко тревожил местное население, которое опасалось англо-французского десанта. Другим фактором, способствующим сохранению напряженности, царящей в регионе, было присутствие около сорока тысяч армян, которые проживали в двадцати девяти городах и селах данного прибрежного санджака; они подозревались в затаенной симпатии к Тройственному союзу. С самого начала войны жители каз, располагавшихся на побережье, Юмурталыка и особенно Паяса, попали под пристальное наблюдение со стороны армии. Паяс, который располагался в нескольких километрах от моря на западных склонах горной гряды Аманос, мог похвастаться численностью армянского населения в одиннадцать тысяч человек, которые проживали в трех населенных пунктах все в том же районе: Дёртьёле (с населением 7000 чел.), Оджаклы (с населением 2545 чел.) и Озерли (с населением 1560 чел.)[3836]. По данным армянских источников, с ноября 1914 г. побережье в районе Александретты, Паяса, Дёртьёла и Аяса находилось под наблюдением британского военного корабля «Дорис». В результате османские военные власти создали систему обязательных пропусков, передвигаться без которых запрещалось. В начале ноября каймакам вызвал заместителя предстоятеля отца Месропа Эсефяна, двух членов епархиального совета и четырех старост, чтобы сообщить им о том, что существует риск того, что англичане попытаются высадить на берег десант; как следствие, каймакам предложил армянам «временно искать убежища» в регионе Аман, как и другим жители прибрежного региона. Он предупреди их что, если они не сделают этого «добровольно», власти без колебаний применят силу[3837]. Эта угроза не была осуществлена; однако она была воспринята армянами как явное предупреждение. В феврале 1915 г., после того как порт Александретты и его железная дорога были обстреляны, власти мобилизовали шестьсот армян из Дёртьёла для исправления повреждений[3838].

Как и в Зейтуне, события ускорил инцидент. В конце февраля некто Сальян уроженец региона, который построил дом на Кипре, был арестован войсками, охраняющими побережье, сразу после того как британский военный корабль высадил его на берег[3839]. Власти сразу же приступили к аресту армян, проживавших в прибрежных районах, и организовали публичную