Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый конвой депортированных из Аданы состоял более чем из четырех тысяч армян, которые покинули город 20 мая под присмотром полиции, при себе депортированным разрешили иметь деньги, полученные от продажи движимого имущества[3870]. Немецкий консул, д-р Ойген Бюге, 18 мая проинформировал телеграммой Вангенхейма о том, что депортации начали проводиться по всей провинции, что тюрьмы заполнены, а смертные приговоры исполняются ежедневно[3871]. В свою очередь, министр внутренних дел прислал запрос местным властям о том, насколько продвинулись их планы по депортации. В частности, он хотел получить информацию о населенных пунктах, чьих жителей уже депортировали, узнать точное количество депортированных[3872]. По словам главного секретаря армянского архиепископа Аданы, патриарх армянской церкви Киликии Сааг Хабаян позвал на совещания 23 мая — 5 июня епархиального консула, служащих Османского банка и Табачной государственной монополии. Во время совещания он высказал предположение о том, что депортация армян вилайета ему кажется неизбежной, что армянским предпринимателям следовало бы трансформировать свои акции в наличные деньги. Он также добавил, что решил переехать в Алеппо, чтобы помочь организовать программу помощи для депортируемых, проезжающих через город[3873]. Арест восемнадцати известных людей Аданы, произошедший сразу после совещания, начавшиеся депортации в остальных частях вилайета побудили армянских жителей Аданы отправить главного секретаря архиепископа Керовпэ Папазяна встретиться с патриархом и попросить его вступиться за армян вместе с главнокомандующим 4-й армией Джемалом-пашой[3874]. С помощью заместителя члена парламента Артина/Арутюна Бошгюезеняна Сааг I написал письмо Ахмеду Джемалу. В начале июня Папазян смог встретиться с Джемалом в Алейе (Ливан) и передать ему сообщение патриарха. В свою очередь, Джемал незамедлительно отправил телеграмму правителю вилайета Аданы и военному главнокомандующему региона, он приказал не депортировать некоторых армян «без уведомления»[3875]. Согласно информации, предоставленной американским консулом Эдвардом Натаном, приблизительно 28 мая депортации из Аданы были временно прекращены. Натан даже объявил о возвращении известных семей, которые были высланы тремя неделями ранее. Их вернули, несмотря на противостояние влиятельных членов профсоюза Аданы. Натан намекнул, что адвокаты и оппоненты долго спорили по этому вопросу[3876]. Американские исследователи впоследствии подтвердили, что Исмаил Хакки-бей и начальник полиции Джемал-бей враждебно относились к депортациям и конфликтовали с членами иттихадистского клуба, возглавляемого Сафой[3877]. Правитель вилайета, по-видимому имел достаточную власть, чтобы противостоять давлению местного профсоюза. Он также имел дополнительное преимущество в том, что КЕП не имел секретаря в Адане. Возможно, также, что вмешательство Джемала-паши упростило его задачу.
Без сомнения, это можно было расценить как попытку положить конец ситуации, которая сделала Адану исключением — в промежутке между апрелем и июлем армянское население Дёртьёла, Хаджина, Зейтуна, Гасан Бейли и Сиса было полностью депортировано, — вот почему в город был отправлен заместитель командира Талаата Али Муниф, который был также заместителем члена парламента от Аданы. Его присутствие стало заметным практически в первую ночь: в конце июля сотни «подозреваемых, включая Н. Геокдереляна и юриста Карапета Чаляна, были арестованы и депортированы в Алеппо. Начали исполняться смертные приговоры. Четырнадцатилетний юноша из Дёртьёла был казнен вместе со взрослыми после приговора военно-полевого суда, возглавляемого полковником Гусейном Авни[3878]. Муниф, «член специальной комиссии по депортациям, находившийся там для управления процессом», официально известил жителей о всеобщей депортации армян из Аданы, Тарса и Мерсина. Двести пятьдесят семей получили приказ покинуть Адану, такому же числу было приказано покинуть Мерсин и Тарс, где снова из уст в уста передавали слухи о новых обвинениях армян в шпионаже и мятеже[3879].
Примерно в это же время австро-венгерский вице-консул в Адане Ричард Стёкель сообщил своему начальнику о том, что в населенные пункты, «оставленные» армянами, начинают прибывать мусульманские эмигранты[3880]. «Нерезидентов», которых вначале оставили, депортировали в середине августа; 2–3 сентября 1915 г. за ними последовало армянское население Аданы, католики и протестанты. Восемь конвоев, состоящих из пяти тысяч семей, были оставлены на дороге, все это совершалось под руководством Мунифа и начальника полиции Адила-бея, в промежутке между началом сентября и концом октября. Около тысячи ремесленников и квалифицированных кадров, а также члены их семей, работающие на армию и правительство, были освобождены от депортации вместе с еще сорока людьми, согласившимися принять ислам[3881]. По словам миссионера Уильяма Чемберса, армянам Аданы было разрешено продать перед отъездом свое движимое имущество, в то время как их недвижимость была конфискована до того, как они уехали[3882]. По оценке одного из иностранцев, из Аданы в последние дни августа 1915 г. было депортировано двадцать тысяч армян, город можно было сравнить с массовой распродажей[3883]. Еще один очевидец утверждал, что вдобавок к недвижимости, армянским школам и церквям власти конфисковали банковские депозиты армян Аданы, а также их ценные вещи, хранившиеся в банковских сейфах[3884].
Интересно отметить, что «по личному требованию Джемаля-паши ничтожно малый процент армян Аданы был отослан в регион Дамаскуса и дальше на юг[3885]. И это снова заслуга бывшего правителя вилайета, помнящего о тех, кем он еще совсем недавно управлял. Он также явно спас их жизни, позволив некоторому количеству армян избежать «путешествия» через расположенные по всему Евфрату концлагеря. Эта особая привилегия для «друзей» свидетельствовала о том, что Джемал-паша был очень хорошо осведомлен о дальнейшей судьбе депортируемых, которых по большей части отправляли в лагеря Сирийской пустыни. После путешествия на поезде в лагерь города Османийе депортированные обнаружили, что их ждало здесь, и продолжили свой путь пешком до концлагерей Интилли и Катма, а затем до транзитного центра Карлик, расположенного близко к железной дороге г. Алеппо. Позже мы увидим роль, которую сыграл Карлик во время второго этапа геноцида[3886].
Среди армян, у которых было право остаться в городе, за исключением ремесленников и квалифицированных специалистов,
