Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другими словами, Сис и Хаджин, оказавшие успешное сопротивление погромам в 1909 г., были двумя армянскими городами, на которых власти сосредоточили свое внимание после уничтожения армян Зейтуна и Марата. Первый инцидент здесь произошел в январе 1915 г.: на стене внутреннего двора собора Святого Георгия нашли листовку, где по-турецки армянскими символами (армяне здесь были турецкоговорящие) было написано предупреждение армянам. Их призывали «быть бдительными» и «сосредоточить свои усилия на самозащите». Примат епископ Петрос Сараджян попытался умолчать об этом случае, но власти все же начали подозревать неладное[3917]. Примат был вызван в конак, где каймакам Кемал-бей (занимал свой пост с 15 февраля 1914 г. по 13 апреля 1915 г.) дал ему два дня для того, чтобы найти авторов листовки и сдать им. Расследование велось местными лидерами Гнчака под руководством Карапета Кизиряна. Оно вскоре выявило, что провокационный документ был напечатан по инициативе начальника полиции, а наклеить листовку в церкви доверили ребенку по имени Арам Бояджян. Предполагалось, что переданный полиции юноша не сможет сказать полиции, что велевшие наклеить листовку в церкви — гначковцы. Никого не волновало, каким образом раскрыли дело. Однако это было предлогом для младотурок арестовать тридцать пять высокопоставленных гначковцев. Из них двадцать четыре отпустили, одиннадцать предстали перед судом в Адане по делу «организации восстания». Четырех человек из одиннадцати приговорили к смерти и повесили; остальных приговорили к пожизненному заключению[3918].
По словам различных очевидцев этих событий, власти Хаджина применяли специфический метод, т. е. депортировали малые группы армян, чтобы избежать «всеобщего восстания». Тот факт, что задания по контролю за операциями в регионе были доверены полковнику Гусейину Авни, командиру жандармерии вилайета и председательствующему судье Аданского военного суда, чьи действия 7-12 марта[3919] в Дёртьёле, в Джебелберекета мы уже обсуждали, свидетельствует о том, что все приказы по этому делу приходили из столицы. Боснийский полковник прибыл в Хаджин 14 мая в сопровождении судьи военного суда Аданы Алайа-бея. В пять часов здесь было оставлено несколько бригад солдат. По словам Эдиты Колд, американской миссионерки в Хаджине, Авни и Алай тут же провели несколько собраний с начальниками полиции и местными известными людми. Затем они вызвали примата Сараджаняна и дали ему три дня на то, чтобы передать им дезертиров и оружие, хранившееся у населения. На одном из длительных совещаний указанные выше известные люди решили согласиться с требованиями властей, таким образом, они лишили властей предлога для обвинения их в восстании, кроме всего этого, они отвратили угрозу интервенции от трех до четырех тысяч человек, вернувшихся из Зейтуна[3920]. Понуждаемые старшими повиноваться приказам властей, дезертиры сдались 23 мая, в это же время было сдано оружие (всего было передано около семидесяти боевых средств). В этот же день кавалерийские и пехотные эскадроны, которые пришли из Зейтуна, осадили Хаджин и потребовали выдать им мальчиков из армянской школы, монастырского дома-приюта и американского института, который они превратили в бараки[3921]. Протесты миссионеров против конфискации армией их собственности не увенчались успехом. Их собеседник Шами-бей, командующий кавалерийским эскадроном, был, конечно же, «учтив», но не удовлетворил ни одной жалобы[3922].
Как только эти подготовительные операции были завершены, 27 мая начались аресты местной элиты общества. Две тысячи известных людей были заключены в монастыре Святого Якова, более пятидесяти человек поместили в тюрьму дворца, где их систематически пытали[3923]. На следующий день американские миссионеры попросили о встрече с военными Гусейином Авни и Галиб-беем, которые были ответственными за эти операции. В ходе встречи миссионеры хотели получить объяснения по поводу случившихся арестов[3924]. Переговоры оказались неплодотворными, они не помешали властям издать указ о массовой депортации 3 июня. Первый конвой состоял только из тридцати наиболее влиятельных апостольских и протестантских армянских семей, среди которых были люди, работающие на американскую миссию. 10 июня было выслано только сто пятьдесят семей, однако конвои отправлялись в течение всего лета по приказу каймакама Кемала-бея. Он был назначен на должность 13 апреля 1915 г. К началу октября в Хаджине осталось только несколько семей ремесленников, около пятидесяти вдов и жен солдат[3925]. Все депортированные были отправлены пешком по направлению к Османийе и Алеппо, по горной дороге Кираз, вместо того чтобы идти по дороге г. Сиса, которая была приспособлена к передвижению на автомобиле; это обстоятельство было явным намерением не допустить использования депортированными транспортных средств[3926]. Эдита Колд сообщает, что американские миссионеры отказались позволить армянам оставить им на хранение ценные вещи, т. к. у них не было никаких инструкций по этому поводу[3927]. Она также рассказала, что муфти Хаджина не давал своего согласия на депортации и даже взял на хранение имущество одного из своих друзей, чтобы оно не было расхищено[3928]. Колд на примере двух мужчин также рассказывает о том, что депортация затрагивала даже тех, кто верно и преданно служил своей стране. Первый мужчина — Петрос Терзян, выпускник константинопольской юридической школы, сражался в императорских кавалерийских войсках зимой и весной 1915 г., он вернулся в Хаджин в отпуск в мае, а 3 июня его депортировали вместе с первым конвоем. Второй — Петрос Бояджян, государственный служащий в Хаджине, был в командировке в деревне, когда он узнал, что его жену приказали выслать из города; он вернулся в город через несколько часов после того, как ее депортировали[3929]. В других армянских населенных пунктах депортации начались сразу же после операций в Хаджине[3930]; конечными точками всех конвоев были: Рас-эль-Айн, Ракка, Мескене или Дер-Зор[3931]. По словам Себуха Агуни, пять тысяч из более чем двадцати восьми тысяч армян казы Хаджин выжили после депортаций[3932]. Пять тысяч армян казы Феке были депортированы относительно позже и смогли получить помощь американской миссии в Хаджине[3933]. По словам Эдиты Колд, мусульмане Феке и Еребакана враждебно относились к депортациям; а турки Феке
