Загадка похищенной картины - Хичкок Флёр

– Значит, это близнецы, – со вздохом сказала мама. – Ишан! – крикнула она, высовываясь в коридор. – Прешес!

Близнецы приковыляли на кухню.

– Вы видели мой телефон? – спросила я.

Прешес покачала головой и уставилась в пол. Ишан принялся переминаться с ноги на ногу и искоса поглядывать на меня. Внезапно он метнулся прочь. Мама бросилась за ним.

– Нет! – услышала я её голос и побежала за ней, чтобы посмотреть, что она нашла.

В дверях ванной лежал розовый чехол. На коврике валялись батарея и сам телефон. Экран треснул, но меня интересовала лишь карта памяти.

– Она пропала, – шепнула я. – Карта памяти пропала.

За моей спиной возник низкорослый полицейский.

– Это так важно?

Я кивнула, смахивая слёзы и сердито глядя на близнецов, которые с воплем кинулись прочь.

– Да, я изменила настройки, чтобы все снимки сохранялись на карте памяти.

– Засунь всё обратно в телефон, – сказала мама, опускаясь на четвереньки и заглядывая в трещины пола. – На всякий случай…

– Я поговорю с близнецами, – предложила Зара. – Может быть, удастся узнать, что именно они сделали.

– Я проверю, не было ли каких-то сообщений, хотя мы бы уже знали, – сказал высокий полицейский и направился на кухню, нажимая кнопки на рации.

Он что-то неразборчиво пробормотал, а потом я услышала его слова:

– Пять четырнадцать… Риджент-стрит. Подтвердите.

Я шмыгнула носом и попыталась вставить в телефон батарею. Телефон зажужжал и начал медленно возвращаться к жизни. Появилось сообщение, что карта памяти отсутствует. Я нажала на иконку «Галерея»: снимков не было.

– Простите, – сказала я. – Ничего нет…

Высокий полицейский улыбнулся. Вид у него был очень усталый.

– Ничего страшного. Пока ты ещё всё помнишь, расскажи нам, что случилось. Расскажи, кого ты видела.

Они поставили чашки на стол, достали ручки и принялись записывать.

Глава 4

Когда полицейские ушли, мы сели к телевизору смотреть фильм о Человеке-пауке. Я расположилась между мамой и папой, а дедушка задремал в углу. В окна стучал дождь, и я то и дело вставала, чтобы выглянуть на улицу. Она была пуста.

Близнецы бегали по комнате, хватали пригоршни попкорна и ссорились из-за лего.

Мама время от времени вскакивала и принималась обыскивать комнату, но карта памяти была такой крошечной, что мы вряд ли нашли бы её.

Я почти не смотрела на экран. Все молчали, но я знала, что всем нам было не по себе.

Потом Зара пошла спать. Я последовала её примеру.

Я слышала, как мама с папой заперли дверь, а дедушка, кашляя, поднялся на чердак.

Я отодвинула штору в спальне и снова выглянула на улицу. В темноте под мостом я заметила две фигуры. Неужели это простое совпадение?

По моей спине пробежала дрожь.

– Зара! – прошептала я. – Ты не спишь?

– Нет, – ответила она.

– Мы можем лечь в одной кровати?

– Давай.

Я выбралась из постели и легла рядом с ней. Она оказалась намного теплее, чем я. Мы свернулись калачиком и согревали друг друга. Зара прижимала к груди смешного старого кролика, которого папа купил в день, когда она родилась, поэтому он был теплее нас обеих.

– Как ты? – спросила она.

– Хорошо, – солгала я.

– Это ведь неправда?

Я молча лежала, впитывая её тепло. Это всё равно что обнимать большого плюшевого медведя. Я долго молчала и думала об увиденном: о пистолете, испуганной и рассерженной женщине. О рыжеволосом мужчине. О вспышке камеры. О том, как они посмотрели на меня.

– Если по правде – мне страшно.

– Не бойся. Ты его видела, но это не значит, что он видел тебя.

– Вспышка. Они обернулись. Он смотрел прямо на меня.

– Ой! – вскрикнула Зара, крепче прижимаясь ко мне.

Мы лежали в темноте, прислушиваясь, как по железнодорожному мосту с грохотом проносятся поезда, а над домами то и дело пролетают вертолёты.

– Спеть тебе нашу песню? – наконец спросила Зара. – Которую мы будем исполнять на рождественском концерте?

На следующий день в школе я чувствовала себя несколько взвинченной, но всё шло как обычно. Мы проходили «Ромео и Джульетту» и как раз дошли до сцены смерти. Половина класса была в слезах, а остальные скучали и игрались с карандашами, заставляя их балансировать на носу.

– Итак, когда Ромео видит Джульетту, вероятно, уже мёртвую…

Карандаши полетели на пол.

Мистер Нанкивелл замолчал и вздохнул:

– Что такое, Нейтан?

– Сэр, во сколько у нас будет Тайный Санта?[4] У меня футбольная тренировка, и я не хочу опоздать.

– Дай мне договорить. Итак, Ромео говорит: «Аптекарь! Быстро действует твой яд. И вот я умираю с поцелуем», сообщая зрителям, что… – Мистер Нанкивелл замолчал и уставился на Нейтана, который перекинул сумку через плечо и попытался незаметно выскользнуть из класса.

Последовала пауза. Нейтан застыл на месте. Мы все затаили дыхание.

Мистер Нанкивелл вздохнул.

– Сдаюсь, – сказал он, и тридцать стульев дружно заскребли по полу.

Ученики бросились к двери, и я увидела, как в коридоре Зара делает мне знаки. Я привстала, чтобы махнуть ей рукой, и тут зазвенел звонок.

– Что скажешь? – спросила она и помахала перед моим носом рукой с ядовито-фиолетовыми ногтями.

– Круто, – ответила я. – Здорово! Вам разрешили?

Зара ничего не ответила.

– А ещё я нашла в интернете классные жёлтые колготки. Что-то между жёлтым и зелёным, почти как лайм. И туфли! Ты должна увидеть эти туфли, Майя! Они такие хорошенькие!

– Отлично, – сказала я.

– Тебе всё равно, да? – спросила Зара. – Ты ведь всё думаешь о вчерашнем?

– А что, если он убил её? – спросила я, и Зара обняла меня.

Потом мы пошли домой и свернули к южному берегу Темзы. Нас быстро подхватила толпа гуляющих, и вместе с ними мы остановились полюбоваться огнями мостов и Современной галереи Тейт, которые освещали холодные лондонские сумерки. Под ногами хрустели листья, и горло щекотал запах жареных орехов. Небо на горизонте было чистого бледно-зелёного цвета, с единственной звездой, и на нём освещённым силуэтом выделялся купол собора Святого Петра.

– Лондон такой красивый! – сказала Зара.

– Да, – согласилась я.

Мои мысли были далеко отсюда, и я то и дело проигрывала вчерашнюю сцену до самого визита полицейских. Полицейских, которые так и остались без снимков.

– Когда мы вернёмся домой, я обыщу комнату близнецов, – сказала я.

– Опять? – удивилась Зара.

Бросив сумки на землю, мы сели на скамейку у театра «Глобус» и смотрели, как у ограды набережной собирается небольшая толпа. Люди указывали на что-то на берегу, но мне было всё равно: я была слишком расстроена.

Рядом со мной сел мужчина с портфелем и вытащил газету.

Мы с Зарой смотрели, как к берегу подплывал полицейский катер.

К нему присоединился ещё один, и они оба наперегонки мчались в нашу сторону.

Маленькая девочка выпустила из рук воздушный шарик и заревела, когда тот улетел прямо в тёмно-синее небо. Мама рассмеялась и потащила её дальше.

Мужчина наклонился завязать шнурок.

Позади взвыла сирена, и на мостовой перед «Глобусом» остановилась машина скорой помощи в сопровождении полицейской машины. Мы остались сидеть на скамейке, глядя, как врачи и полицейские перебрались через ограду и исчезли внизу.

– Интересно, что там такое? Я хочу посмотреть, – сказала Зара.

Я нехотя встала со скамейки и последовала за ней. У пристани были пришвартованы два полицейских катера. Внизу, на берегу, несколько человек стояли вокруг чего-то лежащего на песке. Там был мужчина в белом комбинезоне, несколько полицейских и врач. Они все смотрели вниз.

– Это труп, – прошептала Зара.