Путь. Стихи - Виктор Моспан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Алло…»
– Алло!(Ау!)– Алло!(Ау!) —Зов заблудившихся, заблудших.И вы одна, и я живуОдин,А вместе будет лучше.Мне б только выйти из глуши,Вам пережить бы эту муку.Я не ищу родства души,Но дайте, дайте вашу руку.И через дебри – напрямик.Не погибать же нам – красивым.Потом, когда наступит мигИ лес отстанет, обессилев,Я руку разожму:Спеши,Случайный друг.Лети, пичуга!Я не искал родства души —Нам будет лучше друг без друга.
Восточный мотив
У бурного моря можно плакать,Не боясь показаться смешным.Никто не заметит слёз,Никто не услышит рыданий.А море всё понимает —Минутную слабость простит.
(Из Рыльского)
Сенокос
1Гей, как встанет солнце над дубравой,Как на плёсе крикнут серы гусиИ напьётся с трав росы холоднойПерепелка на лугу зеленом, —
Умываются косцы до солнцаЧистою студеною водоюИз глубокой голубой криницы,Точат косы, и далёко слышноНаостреней звонкую беседу.
Ходит ветер яром да горою,Травы плачут, никнут под косою,Зверобои вянут на покосе…Ходит ветер, сушит белы росы.
Словно журавлиный клин по лугуНаплывает ровно и спокойно,Косари шагают друг за другом,Белым войском плавно выступают.
Пот лицо росою омывает,Заливает очи, словно слёзы,Клевер густо падает под ноги,Долу клонит красные головки.
Гей земля, праматерь хлебороба,Опоясанная синими ручьями,В травяном повойнике высоком,В кружевной китайчатой запаске,В плахте, сплошь усыпанной цветами,Ты неси, перенеси на крыльяхКосарей от края и до края!
Гей ты, ветер, парубок певучий,Паренёк певучий да весёлый,Ты суши скорее красный клевер,Продувай высокие покосы!
Гей ты, солнце, государь премудрый,Ты, небесный золотой владыка,Ты провяливай скорее клевер,Поливай душистыми медами,Прикрывай горячими рукамиОт дождей, от лютой непогоды!
Гей вы, тучи, турки-янычары,Вы ордой не мчитесь на облогу,Не пугайте косарей напрасно, —Вы идите на море, за горы,Дожидайтесь там лихого часа!
Как заходит солнце за дубраву,Как на плесе замолкают гуси,Косари домой спешат лугамиК ужину, к беседе задушевной.
2То не рыба в море разгулялась,Не павлины в небеса взлетели,Разбрелися девушки с граблямиПо сухим дурманящим покосам.Ясная вода, краса младая,Что ушла ярами да гаями,Разливайся речкой голубою,Раздавайся песней удалоюНад покосами луговыми!
Словно звёзд на небе на ПетровкиТех копён, как звонницы высоких,По лугам душистым разбежалось.
Но яснее звёздочек погожих,Но стройнее звонниц лебединыхДевица похаживает лугом,Жалуясь родной своей сестрице:
“Ой, сестра, ты, мята луговая,Ты, в гаю кукушка на калине!Грусть-кручина вьётся возле сердца,Как гадюка, сердце обвивает”.
А сестра ей: “Бедная сестрица,То не горе – молодость играет,То сжимает сердце не гадюка —Черны очи опалили сердце,Прямо в твою душу заглянули”.
Пролетает галка над оврагом,Стадо возвращается из леса,Над рекою разлилась, как речка,Удалая молодая песня.
Ты кого высматриваешь, ищешь,Отчего ты, молодец, не весел?Или ты не видишь – красный клеверСмётан – в копнах, ровных и высоких,И домой торопятся сестрицы,Две сестрицы, легкокрылы птицы.
«Рифмуются прекрасно…»
Рифмуются прекрасноПоля и перелески,И облака с лазурью,И небеса с землёй.И лишь поэта с жизнью,Вокруг него кипящей,Как две строки созвучных,Не хочет видеть век.Поэт в разладе с миром.Какая доля злая!Поёт – его не слышат,Молчит – его не ждут:Не ручеёк в сугробе,Не жаворонок в небе…Как трудно рифмоваться.Не то, что рифмовать.
«Остались от любви моей к тебе…»
Остались от любви моей к тебеДва-три стиха – одна строка в судьбе.
И те стихи живут – им дела нетДо наших “да” и “нет” и прочих бед.
Большой любви не нужно для стихов.Для них довольно сущих пустяков:
Трёх поцелуев да десятка фраз —Не больше и не меньше. В самый раз.
Сверхзадача
Играть себя – дурная роль.
Тоска – классическое чувство,Но ты не прав, любезный друг.Когда возводишь в ранг искусстваПатологический недуг.Когда, на сцене угасая,Стоишь, подъемля взор горе…Какая сила роковаяТебя подвигнула к игре?Неужто боль?Но, Боже правый,Здоровых нет среди людей,И этой горестною славойНе должен хвастать лицедей.Искусства смысл и сверхзадачаХудожника,Любезный друг,Стерев с лица гримасу плача,Войти с улыбкой в светлый круг.
(Из Рыльского)
Качнулась занавеска на окне,Порозовевшая в лучах заката.И ветерок в вечерней тишинеПо улочке прокрался воровато.
Там, за окном, склонился над столомДевичий тихий озарённый профиль,А снизу, с площади, глядят на домПечальный Фауст, желчный Мефистофель.
На землю от собора тень легла,Под ним коты заводят шуры-муры,Заухал сыч на шпиле, ночи мглаВот-вот укроет странные фигуры.Плащи в пыли, заржавлены клинки,В глазах не увидать былого блеска,Но всё ещё с надеждой старикиГлядят, как пламенеет занавеска.
К Елене
Елена, мой корабль у скал,Весь в белой кипени ветрил.Как долго я тебя искал,По ойкумене колесил.
Елена, вот моя рука,А сердце я потом отдам.Дорога будет нелегкаИ далека – в Пергам.
В пути любовью станет страсть.Прости, Елена, что как татьЯ вынужден тебя украсть —Корабль не может ждать.
«Утром, вечером, и ночью, и средь бела дня…»
Утром, вечером, и ночью, и средь бела дняЯ тебе желаю счастья —в жизни без меняУтром, вечером, и ночью, и средь бела дня.
«Любовь прошла…»
Любовь прошла.Один – иду.Могу успеть в кино на восемь.Забыл часы, как на беду.– Который час?– Примерно осень.
«Сродни шаманству наше ремесло…»
Сродни шаманству наше ремесло:Едва ли не сизифовы усильяМы прилагаем,Но кого спаслоОно,Чьи распрямило крылья?
Лишь миг успокоения дают —Спасение тому, чьи муки тяжки, —Стихи.Но кто считает легким трудСмирительные шить рубашки?
«Рванутся души, словно дети…»
Рванутся души, словно дети,Друг к другу…Всё неймётся им!Но нам знакомы штучки эти,И воли мы им не дадим.
«Угрюмый и робкий, как зимний рассвет…»
Угрюмый и робкий, как зимний рассвет,Явлюсь пред твоими очами.Руками всплеснёшь: – Сколько зим, сколько лет!Какими судьбами?!
Не стану я лгать о любви и судьбе,Скажу: – Хорошо привечаемЯ здесь, потому и нагрянул к тебе.Попотчуешь чаем?
«У тети Серафимы…»
У тети Серафимы,Подруги бабушки моей,Всех сыновей взяла война.Всех. Семерых.На целом свете не осталось никогоУ тети Серафимы.
И если скажут мне,Что я войны не видел,Я вряд ли соглашусь:Я тетю СерафимуВ детстве знал.Она казалась мне добрееДобрейшей бабушки моей.
«Безнравственна поэзия, мой друг…»
Безнравственна поэзия, мой друг,И неотвязна, словно проститутка.Но ты не внемлешь голосу рассудкаИ посвящаешь ей одной досуг.
Очнись, взгляни, как хорошо вокруг!Неужто этот мир – пустая шутка?Ты сам тому не веришь… Станет жутко,Когда, как чашка, выпадет из рук
Всё, что в угоду самоотреченьюТы слепо отвергал, чему значеньяНе придавал. Но впереди – финал.Тогда найдёшь ли ты себе прощенье,Как тот, кто жизнь убив на извращенья,Любви высокой так и не узнал.
На Родину
Я из Москвы приеду в КиевИ без волнений и хлопотКуплю билет не на “ракету”,А на колесный пароход —Он старомоднее калошиИ гонит крупную волну,Но мне спешить как раз не нужно:Я с полпути искать начнуПолузабытые приметыНа том и этом берегу,А после Ржищева волненьеУнять и вовсе не смогу.Когда же из-за поворотаПойдет Батурина гора,Скажу попутчикам случайным:– Счастливо плавать. Мне пора!…Причалит к пристани уютнойТакой домашний пароход —И я по узенькому трапуСбегу в толпящийся народ.Так было прежде, так же будетИ в этот раз:Уверен я,Что кто-нибудь протянет руку:– Надолго в отчие края?
Перелётные птицы
