Не та невеста - Валерия Аристова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она ни за что никогда не извинится! Чертов тиран! Кто дал ему право запирать ее в комнате, кто дал ему право издеваться над ней все это время?
— Ненавижу, ненавижу! — шептала она, сжимая голову руками, — я ненавижу вас, лорд Эдвин!
Само имя его было ей противно и вязло в зубах. Уж лучше она сгниет в своей комнате, чем унизится перед ним! Кэрри плакала, вспоминая, как счастлива была, когда в поместье гостил лорд Оскар, и как весело проводили они время... Лорд Оскар был единственным, кто любил ее! Кэролайн села писать ему письмо, но поняла, что во всей этой истории она выглядит просто ужасно, и сочувствия его не добьется. Как было бы прекрасно, если бы лорд Оскар явился снова в Остхилл...
Через несколько дней Кэрри получила письмо от леди Фелисити. Та подробно описывала, какой скандал получился из всей истории с Роджером Лейсоном, и как несчастная Мэри отреагировала на измену мужа.
Мэри, которая оказалась беременной, сделалось плохо, и доктор приказал ей лежать, не вставая, несколько дней, запретив волноваться ради сохранения малыша. Мать и тетушка ухаживали за ней, но Мэри все равно все время плакала. Роджер явился к ней в первые же часы, бросился к ее ногам, со слезами умоляя простить его и позволить все объяснить. Мэри слушать не захотела, приказав выгнать его из дома тетушки, а мать и тетка не пускали его, боясь, что при виде него Мэри может стать хуже. Роджер целыми днями слонялся вокруг дома, посылал Мэри записки и цветы, но позволения войти ему так и не дали, а все письма были возвращены нераспечатанными.
Кэрри нравилось то, чего ей удалось добиться. Мэри пострадала невинно, но уж такова ее судьба — страдать за грехи других. А вот Роджер... Раз Роджер Лейсон действительно любит свою жену, то Кэролайн радовалась его страданиям. Пусть мучается как можно больше.
В конце письма тетушка Фелисити попыталась узнать у Кэрри, что же на самом деле произошло, но Кэролайн решила на письмо не отвечать. Оправдывать Роджера ценой своей репутации в глазах тетушек ей не хотелось, а врать не казалось необходимым. Да и что она напишет ей? Что муж запер ее в комнате, как провинившегося ребенка? Что она сама вешалась на шею Роджеру, чтобы вызвать ревность лорда Эдвина? Кэрри села в кресло, листая письмо. Пусть разбираются сами. Пусть думают, что хотят. Ей казалось забавным, что в ее порядочность тетушки верили больше, чем в порядочность мистера Лейсона.
День, ночь, ночь, день... Кэрри пыталась читать книгу, но чужие истории не вызывали ее сочувствия. Если бы лорд Оскар явился в Остхилл... Он бы понял ее. Он бы освободил ее от тирании своего племянника...
Лорд Оскар... Кэролайн взяла карандаши и стала вспоминать его лицо. Она долго рисовала, добиваясь сходства, но не добилась. С листа на нее смотрел совсем молодой мужчина, хоть и относительно похожий на лорда Оскара. Кэрри улыбнулась. Вот будь ему на двадцать лет меньше, она бы влюбилась в него. Волосы его были бы золотистыми... Она взяла карандаш и раскрасила волосы. А глаза — темными. А улыбка... Улыбка была бы такая, что Кэролайн теряла бы голову. Она вздохнула. Встала, прижимая лист к груди. Жаль, что она не может выйти за лорда Оскара. Даже и пожилого. Она была бы ему хорошей женой. А он был бы ей хорошим мужем.
Всю ночь Кэролайн думала о лорде Оскаре. Мысль ее петляла, рисуя самые невероятные картины. А наутро... Наутро Кэрри встала уверенная в том, что она должна делать. Сердце ее билось, как сумасшедшее. Она забегала по комнате, складывая нужные в дороге вещи в шляпную картонку. Два платья. Запасные туфли. Белье. Украшения. Деньги... Деньги. Денег у Кэрри было мало, но, пересчитав всю наличность, она решила, что достаточно. Ей вполне хватит на то, что она задумала. Тем более, она возьмет украшения, которые при необходимости можно продать. Руки ее дрожали, когда она завязывала ленты коробки. Осталось дождаться вечера, когда слуги угомонятся, когда стемнеет, и Кэрри сможет незамеченной выбраться из комнаты.
Вот наступил долгожданный вечер. Кэрри сидела на подоконнике, смотря, как солнце заходит за облако, и сжимала кулачки, стараясь не думать о поражении. Она хорошо все продумала. Она сумела вытащить из кармана служанки ключ от комнаты и теперь даже не придется слезать из окна, цепляясь за простыни. Она выйдет в дверь...
Когда окончательно стемнело и дом затих, Кэролайн тихо выбралась в коридор. На ней был черный плащ с капюшоном, делающий ее незаметной в темноте. Прокравшись к черному ходу, Кэрри побежала вдоль стены до конюшни. Собака, подскочившая к ней, завиляла хвостом, и Кэрри погладила животное по голове.
— Тише, — прошептала она.
Двери конюшни заперты не были. Кэролайн вошла, взяла седло, взнуздала самого быстрого коня и вскочила верхом. Сидеть по-мужски было гораздо удобнее, юбка серой амазонки ей почти не мешала. Кэрри взяла повод, ударила коня пятками, и выехала на тропинку. Главное, не ехать по выложенной камнем аллее, тогда цокот копыт разбудит весь дом. А по дорожке никто ничего не услышит. Конь всхрапнул и повел ушами. Кэрри прижалась к его шее.
— Не выдай меня, — зашептала она, — гони же, гони!
Она пустила коня рысью, и вскоре выбралась из парка на темную дорогу. Конь резво нес ее в неизвестность. Добравшись до городка, Кэрри постучала в двери таверны, где ее принял заспанный хозяин. Накинув плотную вуаль, она попросила комнату, и всю ночь ходила из угла в угол, боясь, что проспит дилижанс. Но дилижанс она не проспала. Ей даже удалось продать коня этому самому хозяину, который, оценив породистое животное, выдал ей увесистый кошель денег. Спрятав его в складках юбки, Кэролайн села в дилижанс, и с радостью смотрела, как городок скрывается из виду. Она надеялась, что покидает эти места навсегда.
Лондон встретил Кэрри шумом толпы. С трудом разузнав, как найти пароходную компанию, Кэролайн долго бродила по улицам в поисках нужного адреса. Когда же она оказалась в офисе, то выяснила, что пароход до Филадельфии, столицы Конфедерации, недавно ушел, но Кэрри может взять билет до Нью-Йорка, куда вскоре отправится другой рейс. Не долго думая, Кэрри купила билет
