Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов

В темноте показалось что-то белое, продолговатое. Тот самый камень. Она пришла.

Капкейк осторожно-осторожно высунула мордочку из листвы. Понюхала воздух. Вроде бы никого. Поняша несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с силами, и вышла. Днём бы она сказала, что вышла на свет – но луна снова куда-то скрылась, а другого света не было.

Ничего страшного не произошло. Только бэтмен завозился на холке, стараясь устроиться поудобнее.

Она подошла поближе. Камень тускло белел в темноте. От него пахло мокрым известняком. И на нём что-то лежало.

Близорукая девушка прищурилась – и отдёрнулась.

Это был череп. Сначала перепуганной девушке показалось, что это череп пони. Потом до неё дошло, что он слишком маленький. Такой мог бы принадлежать небольшой пупице. Или жеребёнку.

Заинтригованная, Капкейк склонилась над черепом. Ей показалось, что внутри него что-то мерцает – то ли пердимонокль, то ли какой-то другой артефакт. Она попыталась его перевернуть, чтобы рассмотреть получше.

Но не успела.

– Йййййооооооогогогого! – раздалось у неё над ухом жуткое, исполненное злого торжества ржание. Оно гремело со всех сторон, и спастись от него было негде. Ошеломлённая и перепуганная Капкейк присела и прижала уши.

За деревьями вспыхнули факелы. Тяжёлые оранжевые огни, казалось, оставляли в темноте светящиеся дорожки.

– Ооойёуууу! Ооойёуууу! – кричали из-за деревьев.

Бэтмен прижался к холке хозяйки, мелко-мелко вздрагивая.

Какое-то мгновение Капкейк думала, что сейчас грохнется в обморок – или понесётся сломя голову неизвестно куда. Ни на то, ни на другое её не хватило. Она просто стояла, хватая ртом воздух, и пыталась осмыслить тот факт, что разоблачена, поймана и теперь с ней сделают что-то ужасное. Может быть, даже выгонят из института.

Огни за деревьями перестали ходить ходуном, крики тоже стихли. На полянку вышли пони. Восемь или девять, все в одинаковых чёрных попонах и с чёрными балаклавами на головах. Они были со всех сторон, и Капкейк поняла, что бежать некуда.

Потом появились два высоких лемура с факелами. А между ними – тёмно-серая в их свете поняша без балаклавы.

– Аделаида Аксиньевна, – с облегчением прошептала Капкейк, оседая на попу: у неё подкосились задние ноги. – Аделаида Аксиньевна, ну нельзя же так…

– Капа, – строго сказала поняша без балаклавы. – Вообще-то это должна тебе говорить я.

Девушка не слушала: у неё от облегчения закружилась голова.

– Насколько я понимаю, – тем же строгим голосом сказала Аксиньевна, – ты тут не просто так гуляешь. Что там у тебя в коробочке?

– Рукопись, – легко призналась Капкейк.

– Я так понимаю, архивная?

– Не надо меня допрашивать! Дайте три минуты! – сказала девушка. – Я всё объясню!

– Все слышали? – спросила тёмно-серая пони. – Три минуты. Время пошло.

– Ну в общем так, – зачастила Капкейк. – Я работала в институтском архиве… и Марго попросила меня помочь разобрать одну секцию…

– Марго – это смотрительница? Я ей заднюю мочалку-то накручу, – пообещала Аделаида Аксиньевна.

– Не надо, она тут ни при чём, – затараторила Капкейк ещё быстрее. – Просто я не справилась и решила взять домой… А там были рукописи, мемуары в основном… Я как-то даже увлеклась… И вот среди этого всего я нашла очень старые документы.

– Насколько старые? – перебила преподавательница.

Капкейк зажмурилась, набрала воздуху в лёгкие и сказала:

– Начало второго века.

– Ты хочешь сказать, – повысила голос преподавательница, – что нашла фальшивку, которую ты датировала началом второго века?

– Нуда, конечно, – Капкейк встала, стараясь незаметно отряхнуться. – Фальшивку. Потому что нефальшивых рукописей начала второго века не бывает, так?

– Все сохранившиеся рукописи этого периода ты можешь увидеть в Понивилльском историческом музее, – сказала Аделаида Аксиньевна. – В них нет ничего интересного.

– А в этой рукописи я нашла очень много интересного! Даже чересчур, – расхрабрилась Капкейк. – Я потом две ночи не спала.

– Капа, время вышло, – перебила её преподавательница. – Давай я дорасскажу за тебя. Ты нашла роман в стиле нуар, стилизованный под древнюю рукопись. Поверила, что это действительно древняя рукопись, потому что ты считаешь себя очень умной. Просто отдать её кому следует ты не пожелала, потому что вбила себе в голову, что власти что-то скрывают…

– Но ведь они скрывают! – Капкейк легонько стукнула задним копытцем, как будто она стояла не посреди ночного леса, а у Аделаиды Аксиньевны в аудитории. – Из-за какой-то дурацкой секретности! А это важно для истории! Должна быть свобода паучного ноиска… то есть научного поиска!

– Не ори. Так ты ради свободы научного поиска украла документ из архива?

Капкейк сконфуженно промолчала.

– И договорилась, – продолжала преподша, – с кем-то, кто пообещал переправить рукопись в Директорию. Ради чего ты пошла ночью в опасный тёмный лес. Что делает честь твоей смелости, но не твоему вздорному упрямству. И слепой доверчивости. Вообще: доверять такие вещи педобиру – это очень глупо.

– Отец Анто… – ляпнула поняша и прикусила язычок.

– Да, именно. Отец Антоний Ревматик. Он сразу же известил кого следует. Впрочем, это входит в его обязанности – если ты понимаешь, о чём я. И очень хорошо, что ты не пыталась его няшить, чтобы что-нибудь узнать. Он под защитой ордена Боярышника, и у тебя были бы очень серьёзные неприятности. Ладно, хватит. Давай сюда свои бумажки.

– Это не бумажки, – Капкейк посмотрела в глаза старой преподавательнице. – Это пергамент.

– Вот как? Любопытно. Жора, – её голос изменился на тот, которым говорят с электоратом, – проверь, что у неё в сумочке.

Из-за спины преподавательницы вылез, переваливаясь, большой серый енот. Он бесцеремонно подошёл к Капкейк, снял с неё короб, залез в него ручками и замер.

– Это кожа пони, – сказал он наконец. – Маленькой девочки.

Стало очень тихо.

– Кожу сняли заживо, – добавил енот. – Наверное, чтобы мягче была.

– Совсем интересно, – голос Аделаиды Аксиньевны не изменился. – И когда же это случилось?

– Очень давно, – сказал Жора. – Двести лет как минимум.

– Я же говорила! – крикнула Капкейк.

– Жорик маленький хороший, ты не ошибся? У тебя твои способности в порядке? – тем же специальным голосом для заняшенных спросила Аделаида Аксиньевна.

Енот ещё раз залез ручками в короб.

– Всё так, хозяюшка! – уверенно сказал он. – Я же чувствую… да как я могу… да ежели чего… – принялся он за обычное для заняшенных лепетливое нытьё.

– Заткнись, – приказала преподша эмпату и тяжко вздохнула. – Дай-ка я сама посмотрю. Жора, достань этот пергамент. А вы посветите, – сказала она лемурам.

– Гм, – сказала она минут через пять. – Да, это похоже на подлинник. Я, конечно, так себе палеограф, но это чертовски хорошая подделка.

– Там на последней странице надпись, – сказала Капкейк. – С отпечатком зубов. И подписью Рейнбоу Дэш. Той самой.

– Никакой Рейнбоу Дэш никогда не существовало, – скучным лекционным голосом сообщила преподавательница. – Это миф.

– А в Директории сохранились документы, которые она подписывала! Они могут сравнить! – крикнула Капкейк. – И все узнают! Что Найтмэр Блэкмун правда была! И она правда делала все эти гадости! И никакая она не редкая линия, а самая обычная пин… – у неё кончился воздух.

Несколько секунд было тихо.

– Хорошо, Капа, – сказала наконец Аделаида Аксиньевна с печалью в голосе. –