Попадать, так с музыкой-2! - Михаил Гуткин

– Что вы ищете, больная?

Это ко мне подошла медсестра.

– Да вот, хочу посидеть на солнышке и что-нибудь почитать, а тут только старые журналы.

– Так вы зайдите в библиотеку. У нас на втором этаже в левом крыле библиотека. Может быть там найдете подходящую книжку.

– Ой, большое спасибо.

Как это я не сообразила! В таком солидном госпитале, принадлежащем солидной организации, несомненно, должна быть хорошая библиотека. И я, соблюдая необходимую осторожность при ходьбе, направилась туда. По математике книг там, разумеется, не было. Зато по шахматам нашлось несколько книжек. В том числе «Моя система на практике» Нимцовича – книга, которую мне так и не удалось почитать у ксендза. Вот этого Нимцовича я и ухватила. Довольная, как кот, налопавшийся сметаны, я вышла в парк, нашла уютную скамейку, чтобы и солнышко пригревало, и чтобы не на проходе, и уселась читать. Часик почитала и решила, что теперь можно бы и подремать. Где подремать – а прямо тут, на этой лавочке. Она ровненькая и со спинкой. Значит не свалюсь во сне. Солнце правда будет светить в глаза, так тут мне снова Нимцович поможет. Улеглась, раскрыла Нимцовича и положила на глаза. И кайф! Все, сплю.

43.

– Девушка, вы что, лучшего применения Нимцовичу не нашли? Или вы так его изучаете?

Это кто еще такой будит меня столь бесцеремонно? Оп-па. А ведь это тот пожилой мужик, который вчера выиграл у молодого. Кажется, сейчас появится повод повеселиться. Я ему так просто нарушенный сон не прощу.

– А чем плох Нимцович? Формат подходящий и раскрывается легко. Вот «Избранные партии Ботвинника» маленькие и толстые, а эта книга в самый раз.

– Так вы и про Ботвинника слышали? Может быть, вы и в шахматы играете?

– Играю немного. Мне ходы показали и научили, как читать шахматные книжки. А дальше я уже сама потихоньку.

– Не хотите сыграть со мной?

– Хочу, только сама стеснялась попросить.

– Ничего, я не страшный. Сейчас попрошу кого-нибудь принести нам шахматы.

Он подозвал мужика помоложе и не попросил, а приказал принести шахматы. Я вдогонку попросила принести листик бумажки и карандаш.

– А зачем вам это? – удивился мужик.

– Так меня учили записывать все партии, которые я буду играть. Сказали, что только так я научусь, наконец, играть.

– Ну, ну. Записывай. Потом будешь разбирать свои проигрыши.

Принесли шахматы. Заодно к нашей лавочке подтянулись еще несколько больных. Кто-то из них сказал другому.

– Ну вот, надоело ему нас обыгрывать, теперь еще и эту девицу решил обыграть.

Ладно, посмотрим, как он меня обыграет. Кинули жребий, мне выпали черные. Я решила не мудрить и для начала просто повторять ходы. Но этот фокус не прошел. Видно мужик действительно в шахматах понимает. Пришлось уже на третьем ходу свернуть в сторону. Впрочем, играть было не слишком сложно. Он все время старался вскрывать линии и атаковать. Я от вскрытия линий не отказывалась, а от нападений старалась защищаться минимумом средств. Ходов через пятнадцать создалась довольно запутанная позиция и вдруг я увидела, что он готовит мне ловушку. Подумала, подумала и придумала! Не до конца он все рассчитал! В критический момент я как бы зевнула пешку, но когда он эту пешку взял, то стала шаховать его конем. Получился вечный шах, то есть ничья. Народ загудел, обсуждая партию, а мужик перевернул доску, и мы снова начали играть, только теперь белыми играла я. Снова сложная позиция. Теперь я приготовила ловушку, в которую он попался. Через пару ходов могу дать мат, но так не интересно. Я подумала и в этой позиции тоже нашла вечный шах. Тут нас позвали обедать. Мы разошлись по палатам, а после обеда и мертвого часа тот мужик снова нашел меня и предложил продолжить игру. За неимением ничего лучшего, я согласилась. До ужина мы сыграли три партии. Так как зрителей не было, то решила не хохмить, и игра пошла в одни ворота. Мы попрощались перед ужином, и мне показалось, что партнера я потеряла.

На следующее утро я снова приняла мумие и не знаю. Может это было самовнушение, но показалось, что ребро болит чуть меньше. А может просто время уже прошло достаточно, чтобы оно само начало заживать. Во всяком случае, чувствовала я себя существенно лучше. И оказалось, что очень вовремя пошла на поправку. Потому что приехал Судоплатов. Так как Зои в палате не было, то понятно, что приехал он именно ко мне.

– Ну что, товарищ Северова. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо товарищ старший майор. Чувствую, что поправляюсь.

– Очень хорошо. Вот тебе для улучшения самочувствия записочка. Почитайте.

С этими словами он протянул мне сложенный листок бумаги. Я его развернула и увидела Васин почерк.

– Вчера туда летал самолет и вот вам привет от супруга. К твоему сведению группа майора Ипполитова подчиняется мне. Так что со мной нужно дружить.

– Ой, большое спасибо, товарищ старший майор. Постараюсь дружить.

– А вот об этом сейчас и поговорим. Бери свое удостоверение, Анна Петровна, и пошли.

44.

Мы пришли в какой-то зал, в котором при входе сидел вооруженный сержант НКВД. Судоплатов предъявил свое удостоверение, я – свое. После этого Судоплатов взял у сержанта ключи, и мы, пройдя через зал, подошли к запертой двери. Судоплатов отпер дверь взятым ключом. Оказалось, что эта дверь вела в небольшую комнатку с письменным столом, стульями и сейфом. Второй ключ на связке, взятой Судоплатовым, оказался от этого сейфа.

Судоплатов уселся в кресло, которое я сразу не заметила, а мне показал взглядом на рабочее кресло за столом. Ой, чувствую, что мне снова придется много писать. Судоплатов понял мои мысли и усмехнулся.

– Ты, Анна Петровна, недавно говорила наркому, что можешь потихоньку работать. Так вот нарком решил пойти тебе навстречу и придумал работу. «А то, – как сказал товарищ Берия, – она сама найдет что-нибудь такое, от чего у нас у всех головы кругом пойдут.»

Хм. Не иначе, как товарищ Жуков на меня наркому настучал. Тем временем Судоплатов продолжил.

– Ты рассказала Зое много интересного и, что в какой-то степени удивительно, не только ничего не приврала, но, как нам удалось выяснить, даже немного приуменьшила результаты своей деятельности. Так вот слушай задание. С максимальной подробностью опиши всю свою работу, начиная с 22 июня. Меня не интересуют твои отношения с генералом Жуковым, с другими командирами и бойцами. Мне важны все твои действия, а главное подробнейшее обоснование каждого действия в каждой конкретной ситуации. Твои мысли, если хочешь. Дело в том, что, в конце концов, ты всегда получала положительный результат. Вот мне и нужно знать, что ты при этом думала, какие факты оценивала и почему другие факты, вроде бы тоже относящиеся к делу, не учитывала. Задача понятна?

– Вроде бы понятна. Непонятно только зачем это все нужно? Ведь я по каждому эпизоду писала отчет.

– Да, писала. И все твои отчеты уже просмотрены. Мной и Зоей. Но там приведены только факты и совсем не отражены мысли. Мы с Зоей сейчас отвечаем за подготовку бригады особого назначения – осназа. И нам очень важен опыт человека, который сумел уцелеть в нескольких, мягко говоря, сложных ситуациях. Пойми. Твой опыт может в ближайшем будущем спасти многие жизни. Все. Работать будешь в этой комнате. Ключи при выходе сдавать дежурному сержанту. Рабочее время для начала: два часа в день. Потом, по мере выздоровления, сама будешь его увеличивать. Телефон для связи со мной есть у дежурного. Если сомневаешься в моих полномочиях, можешь позвонить Трофимову. Счастливо работать. Начинай прямо сейчас.

С этими словами Судоплатов исчез, оставив меня одну в комнате. Строго говоря, на первый взгляд ничего сложного в этом задании не было. Ну придумала я подстрелить мотоциклистов и прихватить их мотоцикл, ну опознала диверсантов по биноклям. Что тут мне помогло? Быстрая реакция, хорошая ассоциативная память, нестандартное мышление. Память в разведке умеют тренировать, реакцию тоже. Так что достаточно будет описать последовательность мыслей, приходящих в голову, и образ действий из этих мыслей вытекающий. Я начала писать, и как раз за пару часов кое-что у меня получилось. Но, сдавая ключи дежурному, я вдруг сообразила, что с этим заданием я вляпалась «по самые не балуйся».

Лично я до начала войны имела ровно нулевой опыт в военных делах. Умение стрелять тут, наверное, можно не учитывать. И у всей моей родни, включая прадеда, опыт ведения боевых действий был примерно таким же. Да, вся моя родня по мужской линии либо служила в армии, либо изучала военное дело во время учебы в институтах. Но даже прадед, провоевавший с 1941 по 1943 год, за все время нахождения в действующей армии по немцам ни разу не выстрелил. Как-то не попадались немцы специалисту по ремонту танковых радиостанций. Так что военных знаний, казалось бы у меня нет. НО. Я просмотрела кучу фильмов про войну. Прочитала огромное число книг про войну. Насмотрелась передач про войну. Причем не только про ВОВ, но и про Афган, и про Чечню. А также чуть ли не напрямую сталкивалась с терактами, причем СМИ так расписывали эти теракты, словно старались, чтобы все население получило «бесценный опыт» организации подобных ужасов. Откуда у меня идея с чучелами? И почему я привязала гранату на высоте человеческого роста, а не замаскировала на земле, хотя так было проще? Как молодому лейтенанту ГБ приходят в голову эти, строго говоря, простые идеи, про которые не знают опытные кадровые военные? А старший майор Судоплатов, да и его помощница Зоя Рыбкина – это не те люди, которым можно повесить лапшу на уши. Они эту лапшу немедленно сбросят. Остается только один выход: обратиться за помощью к товарищу Берия. Только он сможет либо что-то присоветовать, либо ограничить Судоплатова в его любопытстве. Значит надо проситься на прием к наркому.