МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ - ДЖЕМС САВРАСОВ

Мне не приходилось больше работать в тайге с бывшими подводниками, но предубеждение к ним осталось. Иногда даже закрадывается мысль: может быть, многочисленные аварии на наших подлодках тоже случались по причине приверженности некоторых членов экипажа к спиртным напиткам?

АХОВАЯ СИТУАЦИЯ

Так в народе называют почти безвыходное положение, в котором оказываешься по собственной ли глупости или по стечению не зависящих от тебя обстоятельств. Такое положение, которое грозит тебе потерей репутации, разорением или даже гибелью.

В подобную гибельную ситуацию занесло меня однажды, по неосторожности и из-за излишней доверчивости, в низовья реки Оленёк. Чуть-чуть было не пошли мы с напарником рыбам на корм, и спасло нас только чудо. Случилось вот что.

Закончив полевые работы, отряд наш вылетел в Мирный. Всех сотрудников одним рейсом самолета мы взять не могли, двоих пришлось оставить на последней стоянке. Базировался отряд на широкой косе, куда свободно мог приземляться Ан-2. Оставались ждать второго рейса два больших любителя рыбалки: Виктор Ильич Сорокин и Толя Коноплев, его закадычный друг. Виктор Ильич звал его «кореш». Это были такие друзья, которые ни минуты не могли пробыть, если оказывались вместе, без ссор и пререканий, но и жить друг без друга не могли. Они по доброй воле согласились ждать второго рейса, поскольку были заядлые рыбаки. А рыбалка в тех местах почти что сказочная. Тем более что по времени это была середина сентября, когда рыба спускается с притоков в большую реку на зимовальные ямы.

Самолёт удалось снарядить за ними не скоро, лишь во второй половине октября. Но за них мы не беспокоились; это были опытные таёжники, и продуктов у них оставалось достаточно.

Когда я летел за ними, стоял ясный солнечный день. Тайга и косы на Оленьке уже были покрыты снегом, река на плесах перехвачена льдом, но на прижимах с быстрым течением льда ещё не было. Палатки, в которых обитали Виктор Ильич с корешем, были видны издалека. Подлетев поближе, мы увидели В.И., который, хромая (одна нога у него была короче другой), обходил территорию без крупных валунов на косе, волоча за собой мешок с камнями. Таким путем он отмечал границы площадки на свежевыпавшем снегу, чтобы пилотам легче было ориентироваться при посадке.

Около палаток был заметен штабель, как нам с пилотами показалось, сложенный из мороженой рыбы. Но когда самолет подрулил к палаткам, мы увидели, что это не рыба, а дрова, заготовленные на случай долгого ожидания самолета. Лес от палаток отстоял далеко, натаскать такое количество дров стоило немалых усилий. Рыбы же у рыбаков не было совсем. Оказалось, что вскоре после ухода первого рейса по реке пошла шуга, потом начался ледостав, и они не могли ставить сети в нужных местах. Да и ленились, предпочитая возне с сетями в ледяной воде картёжную игру в тёплой палатке.

У нашего отряда была своеобразная традиция. Несъеденные за лето продукты, неистраченный бензин и кое-что из полевого снаряжения не вывозить после окончания работ на базу, а оставлять в тайге на месте последнего лагеря. Из того расчета, что в эти места все равно придется рано или поздно возвращаться. Если не на следующий год, то через год, а то и позднее. Продукты заколачивали в ящики, укладывали в железные полубочки или в непромокаемые мешки. Ящики и мешки подвешивали к прочному суку на высоком дереве, полубочки зарывали под мох в мерзлоту. Бочку с бензином прятали в лесу подальше от глаз проезжего люда.

Надо сказать, что такой способ оставлять на потом продукты редко бывал удачным. Ящики, несмотря на толстые доски, прогрызались какими-то хищными зверьками, верёвки подвеса тоже перегрызались, заначки падали на землю и доставались мышам и всякому мелкому зверью. Росомахи, на редкость пакостные существа, добирались до полубочек, переворачивали их и пожирали все содержимое. Несмотря, однако, на неудачный опыт в прошлом, привычка лабазить продукты оставалась.

И на этот раз надо было оставить на сохранение столитровую бочку бензина, не израсходованную незадачливыми рыбаками. На галечной косе залабазить ее было негде, тем более что паводковыми водами коса затоплялась. До леса катить бочку было далеко и несподручно. Решили переправить ее на другой берег, где и припрятать в курумнике на крутом склоне горы. На реке в этом месте был прижим с быстрым течением, русло сужалось до сотни метров, другой берег, казалось, вот он — рукой подать. Вода была совершенно чистой от шуги и льда.

У рыбаков имелись небольшая дюралевая лодка «Янтарь» и лодочный мотор «Вихрь». Последний они расхваливали как исключительно надежный и заводящийся с полуоборота. То есть проблемы переправить бензин на другой берег не было никакой. Бочонок закатили в лодку, я сел на весла, и мы с корешем отчалили.

Мотор действительно завелся с полуоборота. Мы лихо развернулись, я уже сложил весла, как вдруг... В двадцати метрах от берега мотор чихнул и заглох. Как ни дергал кореш за пусковую веревку, мотор не заводился. Я поспешил на веслах обратно к берегу, ибо течение несло нас под сплошной лед на плесе ниже переката. До берега было недалеко, но пристать к нему оказалось делом трудным. Береговая полоса реки была уже ранее покрыта льдом. Вода почти на метр упала, и береговая наледь на уровне груди не давала нам подойти к мелководью. Сильное течение было уже и под этой наледью, и нас несло дальше под сплошной лед на плесе. Если нас затянет туда, то, считай, все пропало: оказаться на кромке сплошного льда, хрупкого и ломкого в конце прижима, — верная гибель.

Лодку тянет под береговой лед. Кореш сидит, растерянный, и уже не пытается заводить мотор. Я изо всех сил цепляюсь за льдину, стараясь затормозить лодку. Руки скользят, обдираю их в кровь, но зацепиться не за что, лед скользкий, да и лодка уходит из-под ног. На помощь нам бегут пилоты и Виктор Ильич, но они явно не успевают, нас несёт быстрее них.

Но тут случилось чудо. То ли в течении около берегового льда образовалось завихрение, то ли течение воды замедлил береговой выступ косы, но лодку мне удалось притормозить и удержать ногами, пока не подбежали пилоты. Кореш бросил им чалку, и мы были спасены. Лодку вытащили на береговой лед, благо, он был прочным, и потащили её к самолету. Только взглянув на прижим реки с самолета, мы осознали, насколько близки были к гибели.

Такая вот невеселая история, но со счастливым концом. Злополучный мотор не заводился по той причине, что в карбюратор попала вода и там замёрзла. Но хорошо уже то, что мотор сдох вблизи берега, а не на середине реки. Иначе я не успел бы догрести обратно, прежде чем нас затянуло под лед.