Вагнер - Алексей Сидоров

Влияние Бакунина на убеждения, мысли и жизненное поведение Вагнера несомненно. Весною 1849 р, Вагнер весь в охвате новых идей, он готов без оглядки броситься в поток движения, куда бы он ни привел. Событие, которое раньше произвело бы на Вагнера сильнейшее впечатление, успех «Тангейзера в Веймаре в постановке Листа, как-то скользнуло по его сознанию. «Не слишком ли поздно, не слишком ли рано?» — Вагнер пишет, что находился «как во сне»…

Его «разбудил» набат с колокольни св. Анны, призвавший 3 мая 1849 г. Дрезден к вооруженному восстанию. «Вся площадь показалась мне озаренной темно-желтым светом», — несмотря на ясный солнечный день. Мы знаем, что ом был в числе тех, которые готовили саксонское восстание. В марте он вместе с Рекелем ходил заказывать ручные гранаты. В том письме к Рекелю, которое было найдено у последнего при аресте и послужило главным поводом для обвинения Вагнера, Вагнер опасается преждевременной, вспышки еще не подготовленного восстания.

Саксония в 1840 гг. была одной из передовых стран Германии. Экономическое ее развитие стояло уже достаточно высоко, это постоянно приводило к конфликтам с отсталыми феодальными формами государства. Вместе с тем в основе растущей промышленности лежала кустарная форма ее, что, как замечает Меринг, неизбежно замедляло процесс размежевания мелкой буржуазии и пролетариата. В саксонском ландтаге, созванном в 1848 г., была уже фракция. называвшая себя социал-демократической: из 24 саксонских делегатов, посланных во франкфуртский парламент, 20 примкнуло к «левой». Дрезден первым поднялся на защиту выработанной франкфуртским парламентом имперской конституции. В восстании главная роль принадлежала трудящимся.

1 мая новое правительство, созванное королем под давлением реакции, распустило ландтаг. Рекель был его депутатом и занимал место на крайней левой. После роспуска он благоразумно решил бежать; Бакунин дал ему поручение в Прагу. Вагнер берет на себя редакцию «Народных листков». В дни дрезденского восстания ему приходится таким образом стоять во главе революционной печати. День «набата» означал попытку городского пролетариата добыть себе оружие. Король бежал из Дрездена в замок Кенигштейн. В городе стали воздвигаться баррикады, в постройке которых принимал участие приятель Вагнера, архитектор Земпер. Остановить войска, не допустить вооруженного разгрома движения было одной из первых задач. Вагнер по своей инициативе дает 4 мая типографу Ремплеру заказ на прокламации, печатает в типографии «Народных листков» призыв к солдатам саксонской армии присоединиться к восстанию. Он вспоминает, как видел Бакунина с сигарой во рту, проходящим по всему городу. Другие сведения сообщают. что Вагнер уговаривал Бакунина взять руководство восстанием в свои руки, поскольку Вагнер был разочарован медлительностью и нераспорядительностью правительства Доезжена, составленного из либеральничающего чиновника Тодта. фоанкфуртского депутата Гейбнера и Чирнера, одного из дрезденцев, подготовлявших восстание. Тройка сделала ошибку, назначив командующим силами восставших неспособного Гейнце. Правда, удалось отстоять первые баррикады. Но саксонское королевское правительство уже призвало на помощь пруссаков…

Бакунин был всюду, лишь только дошло дело до вооруженного столкновения. Рядом с Гейбнером он организовывал героическую оборону баррикад. Гейнце сдался уже 7 мая, но к Дрездену приходили подкрепления из сельских местностей и рудников. Вагнер говорит о том колоссальном впечатлении, которое произвело на него приближение под звуки марсельезы длинной колонны рудокопов… Во главе вооруженной защиты становится Стефан Борн, наборщик, один из вождей берлинского пролетариата, бывший близким к Марксу. Но дрезденское восстание было предано буржуазией соседних городов, — в частности Лейпцига, — не поддержавших саксонскую столицу.

Вагнер рисует в своих мемуарах себя только в роли наблюдателя. Но он дежурит по поручению адъютанта временного правительства Цихловского на «Крестовой башне», сверху наблюдая за баррикадными боями; спускает на веревочке привязанные к камням записки, информирующие восставших о том, что он видит; прибегает в ратушу с известиями о подкреплениях из Хемница и Фрейберга; его посылают в Фрейберг за тем, чтобы поторопить помощь, побудить к реквизиции деревенских телег для скорейшего прибытия. После того, как Вагнер выполнил это поручение, он, не спавший несколько суток, заснул в экипаже, везшем его обратно. Его разбудили толпы защитников Дрездена, покидавших город. — «Что это значит?» — «Все кончено, задами, в коляске, едет временное правительство». — Вагнер бросился к подъезжающему экипажу и увидел Гейбнера и Бакунина. В Фрейберге Бакунин также свалился от усталости и спал, сидя на диване, навалившись огромной головой на плечо Вагнера… Поздно ночью прибывает Вагнер в Хемниц, в суматохе отделившись от своих друзей, спешивших туда же. Вызов в Хемниц был провокацией со стороны местных организаций: в эту же ночь Бакунин и Гейбнер были арестованы. Чистая случайность, разделившая Вагнера с ними в Фрейберге, и заставившая Вагнера в Хемнице остановиться в другой гостинице, спасла его от ареста.

В Хемнице жил муж сестры Вагнера, Вольфрам. Узнав от него об аресте дрезденцев, Вагнер решает совсем не возвращаться домой. В Веймаре его ждет Лист, «Тангейзер», слава новой оперы, благосклонность правящих сфер… Но вести о кровавом разгроме дрезденского восстания доходят и до Веймара. Лист отсылает Вагнера в имение Альтенбург. Приказ об аресте Вагнера опоздал на один день. С чужим паспортом Вагнеру удалось переехать швейцарскую границу. «Я сам себе казался птицей которой не суждено погибнуть в болоте… Я не могу ни с чем сравнить то ощущение блаженства, которое охватило меня… когда я почувствовал себя свободным… Теперь, когда меня, объявленного вне закона и гонимого, ничто уже не могло заставить солгать… я мог громко и свободно сказать этому миру, что я, художник, презираю всю его ханжескую заботу… Я в первый раз в жизни почувствовал себя свободным насквозь, здоровым и веселым, хотя я и не знал, где мне завтра случится преклонить голову…»

Лист рекомендовал Вагнеру ехать в Париж и там работать для оперы. Через Цюрих, где Вагнер в лице Якова Зульцера, секретаря цюрихского кантона одного из ответственных руководителей местной власти, нашел преданного друга, — Вагнер пробрался с легальным швейцарским паспортом в Париж.

В городе царила холера… Лист, только что опубликовал в «Journal des debats» свой анализ «Тангейзера» — первое авторитетное признание вагнеровского искусства. Но Вагнеру было не до музыки. В музыкальном магазине Шлезингера он встречается с Мейербером. «Чего вы ждете от революции?»— спросил его Мейербер: «или вы собираетесь писать партитуры для баррикад?» Вагнер ответил, что «при нынешнем положении вещей, когда весь мир стоит под гнетом реакции, он в состоянии думать о чем угодно, только не о композициях для сцены».