Эта женщина будет моей - Александр Звягинцев

Пока Ледников приходил в себя, Немец смотался на машине за своим знакомым врачом. Осмотрев Ледникова, тот не нашел ничего страшного – ушибы, легкая контузия, отсюда и амимия – маскообразное лицо, растерянность, некоторое нарушение речи и движений. Должно быстро пройти. Надо отдыхать и не напрягаться.

– Не напрягаться! – скривил губы Немец, когда они остались вдвоем. – Нельзя, но придется. Завтра с утра такое начнется! Газеты и телевидение просто сбесятся. Такая клубничка! Да еще на воздушном шаре! Чего-чего, а вот этого я от тебя не ожидал. Ты теперь будешь у нас звездой, знаменитостью. Не знаю только, на кой тебе это нужно? Когда за тебя примутся и полиция, и журналисты, ты проклянешь все на свете! В Москву тебе надо, в Москву! И как можно скорее – укрыться на просторах родины от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей. Но не бежать, не прятаться! Это вызовет подозрения и ненужный ажиотаж. Надо, чтобы они тебя сами проводили.

– Сами? – преодолевая тошноту, которая время от времени подкатывала к горлу, удивился Ледников. – Чего вдруг?

– Надо их в этом заинтересовать!

– Кого их?

– Вот это хороший вопрос, – задумался Немец. – Полиция нам не подходит. Там народ приземленный и ответственность на себя не берущий. Будут только тупо составлять протоколы. Есть служба охраны Елисейского дворца… Но рассчитывать на них? Глупо. А если тамошние люди твою Николь не любят? Если они считают, что она не достойна быть первой леди? А они там так и считают. Для них скандал с ее участием – радость, подарок небес. Значит, можно подтолкнуть президента на развод. Ведь там народ живет жизнью специфической, что-то вроде коммунальной квартиры со всеми ее прелестями.

– Да, Баттистон рассказывал, – согласно кивнул Ледников. На большее он был, пожалуй, не способен.

– А-а, беспутный Мишель! Кстати, с ним бы надо при случае хорошенько потолковать. Что-то мне его участие в этих полетах не нравится…

Немец походил по комнате, искоса поглядывая на Ледникова оценивающе.

– Ладно, с нашим другом Баттистоном потом разберемся.

Он остановился наконец прямо перед Ледниковым и наклонился к нему.

– У нас есть один выход, – медленно, по слогам произнес он. – И этот выход – ДСТ. Во-первых, у этих ребят есть серьезные полномочия и они могут дать настоящие гарантии. А во-вторых, они просто умнее других. Они не заинтересованы в скандале, который ударит по президенту. А значит, заинтересованы в том, чтобы ты был невинным агнцем, которого надо срочно отправить с глаз долой. А в-третьих, они знают меня, а я знаю их. Это дает дополнительные шансы.

Ледников облизнул пересохшие губы. Мысли не складывались в его голове, а больше всего хотелось молчать и ни о чем не думать. Но он в то же время понимал, что Немец прав – надо действовать и играть на опережение.

– И что я им должен буду сказать? – поморщившись, спросил он.

– Правду. Если все то, что ты сказал мне, правда, то можешь ее рассказать им. Эта правда вполне годится.

– Понятно, – пробурчал Ледников, язык у него до сих пор ворочался с трудом. – А о том, что за мной следили? О Зондере? О том, что он и Гран одно и то же лицо?

– Об этом не надо, – четко отсек его предположения Немец. – Это лишние подробности твоей парижской жизни. Из-за них тебя могут задержать здесь и пытать долго и нудно. Начнут копаться в твоих делах и знакомствах, заинтересуются мной… Нам это не нужно. Пусть сами ищут того, кто устроил взрыв. Тем более что вряд ли найдут.

– Ты уверен, что это был взрыв?

– А что это было, по-твоему? – уставился на него Немец.

– Я не знаю. Мог взорваться запасной баллон с газом. Венсан, этот парнишка, который погиб, как раз с ним возился.

– Ледников, пока ты приходил в себя от воздухоплавательных впечатлений, я навел кое-какие справки у знающих людей. Они считают, что взрыв баллона исключен. Он мог взорваться, только если к нему приделали некое устройство. Так что это было покушение. И ребята из ДСТ это тоже уже прекрасно понимают. А ты – случайная жертва, свидетель, который черт знает почему оказался рядом. Если ты безвинный агнец, им гораздо проще уладить скандал. А это волнует их больше всего, потому что скандал – политический. Он напрямую связан с президентом и французским государством.

– А что же с Граном?

– Я думаю, он уже сделал ноги и его нет во Франции. После покушения оставаться здесь ему слишком рискованно. Все подняты на ноги. Так что с этой стороны нам ничто не угрожает.

– А зачем ему все это? Получается, он охотился на Николь…

– Получается, – не стал возражать Немец.

– Зачем это ему? – тупо повторил Ледников, с трудом ворочая языком и мыслями.

– Ему лично не за чем. У него есть заказчик. А он просто выполнял контракт. А вот кто заказчик?

– Ты сам говорил, что это могут быть спецслужбы.

– Говорил. Но я не думаю, что это может быть ДСТ, для них это перебор. В конце концов, они знают о подвигах Грана в Южной Америке. Так что выбора у нас нет. Я договариваюсь с ребятами – будем сдаваться. Как там у вас говорится? Добровольное признание смягчает наказание. Только не говори с ними об отъезде – они могут напрячься. Решат, что ты новый Луговой, который хочет спрятаться от правосудия под сенью российской конституции. Я сам поговорю с ними об этом.

«Ребята» примчались с утра и приступили к делу. Немец оставил Ледникова наедине с ними в кабинете, а сам удалился на кухню.

– Итак, мсье Ледников, давайте начнем с самого начала, – напористо сказал «регбист».

– Хорошо, – не стал спорить Ледников. – Мадам Николь, с которой я познакомился у моего хорошего знакомого…

– Его имя?

– Барон Ренн.

«Бизнесмен» задумчиво покивал головой. Видимо, что-то про старого Ренна им было известно.

– Мадам Николь пригласила меня поехать за город на деревенский праздник. Ее в свою очередь пригласил на него господин Баттистон, сотрудник Елисейского дворца и ее друг еще со школьных времен.

«Ребята» быстро переглянулись.

– А мадам Николь говорила вам что-то о полете на шаре, когда приглашала? – спросил «бизнесмен».

– Нет. В машине они с Баттистоном говорили о том, что меня ждет какой-то сюрприз, но не сказали, какой именно.

Ледников старался отвечать максимально подробно. «Ребята» должны были поверить, что он с ними искренен.

– То есть шар к полету готовили люди Баттистона? – уточнил «регбист».

– Очевидно. Ведь мадам Николь была в это время в Париже. Наверное, она попросила его сделать это. Вы можете уточнить это у господина Баттистона.

«Ребята» опять молча переглянулись. Потом «регбист» быстро сказал:

– Мсье Баттистон уже ничего не расскажет. Его нашли утром в его доме повешенным.

Ледников помолчал, а потом автоматически задал вопрос профессионального следователя:

– Самоубийство или…

– Это сейчас выясняют эксперты.

«Бизнесмен» в это время внимательно следил за лицом Ледникова. Но вряд ли он что-нибудь там увидел. Все-таки амимия очень удобная штука для допросов. К тому же это известие не стало для Ледникова сюрпризом – он ожидал чего-то подобного. Но демонстрировать это было ни к чему, и поэтому он сделал вид, что изумлен сообщением. А потом рассудительно сказал:

– Ну, поверить, что такой человек, как Баттистон, сам полез в петлю, мне лично затруднительно. Для этого он был слишком жизнерадостным и слишком нравился сам себе.

– Идет следствие, причина смерти мсье Баттистона устанавливается, – не стал выкладывать все карты «бизнесмен». – Пока мы можем только строить догадки и предположения.

– А причина взрыва тоже еще не известна? – поинтересовался Ледников.

Интересно, тут они тоже будут темнить? Делать вид, что еще ничего не установлено?

«Регбист» набычился и спросил в ответ:

– Вы уверены, что это было покушение?

– Я думаю вы тоже.

– Тогда возникает вопрос – на кого? На вас? На мадам Николь? Других вариантов нет.

– Есть.

«Ребята» уставились на Ледникова с искренним недоумением.

– Взрыв могли организовать, чтобы подставить Баттистона, который был организатором этого милого пикника.

– Но с какой целью?

– Согласитесь, это происшествие ставило крест на его пребывании в Елисейском дворце. А этого там хотели многие. Не мне вам рассказывать, что его очень хотели выгнать из администрации, не хватало лишь конкретного повода.

И вот повод появляется – несчастный случай с его единственной защитницей… Которую, как вам тоже известно, во дворце многие не любили…

– Но зачем же тогда было его потом убивать? – не выдержал «регбист».

– В таких случаях обычно убивают для того, чтобы замести следы. Теперь Баттистон ничего не расскажет. Наверное, он что-то заподозрил, а это не входило в их сценарий.

– Их? Кого вы имеете в виду?

– Понятия не имею. Dans cette affaire, je suis blanc. В этом деле я чист. Я всего лишь жертва. А расследование – уже ваша забота. Я знаю, как это раздражает, когда кто-то лезет в дело, которое ты ведешь, поэтому не хочу вам навязывать свои предположения.