Дьявол на воде - Анель Ким

– Я понимала, что не люблю Джона и нам нужно расстаться, но никак не могла найти подходящий момент, чтобы сообщить ему, – в ее голосе появилось волнение. На мгновение она замолчала.

– Ты же говорила, что выйдешь за него. Это было всего несколько дней назад, когда ты вошла ко мне в кабинет, счастливая, с кольцом на пальце, – я судорожно сглотнул, вспоминая наш разговор, и спустя несколько секунд добавил: – Зачем нужно было обманываться, если в душе понимала, что не любишь?

– Я вынуждена была лгать. На самом деле ждала возвращения Джона из командировки, чтобы расстаться с ним. Но, когда мы пошли в бар, он был в отчаянии, сокрушался по поводу аварии, клялся в любви, подарил кольцо и рассказал о болезни сестры. Я не знала о Шерли. Джон никогда не говорил о ней, кроме того, что она живет в Англии. Я была ошарашена, и, видя это, он продолжал рассказывать о страданиях мамы, о том, как она ждет нашу свадьбу, каждый раз упоминая о своей бесконечной любви ко мне. Я не смогла в тот момент бросить его, хотя понимала, что нет искренности в отношениях. – Мэгги плотно сжала губы и устремила взгляд в одну точку перед собой, будто вспоминала либо взвешивала, стоит ли продолжать говорить.

– Скажи, если бы Джон не выкрал материал, ты бы вышла за него замуж?

– Нет, я планировала, как только он успокоится, порвать с ним окончательно. Просто нужно было время.

– Вы в журнале познакомились?

– Да, – кивнула она, – полгода назад, тогда все и завертелось. Я долго отбивалась, потому что понимала – чувств нет, но Джон оказался слишком настойчивым: караулил возле работы, приезжал домой, серфил с нами, – губы Мэгги искривились в подобии улыбки. – А когда мама узнала о Джоне, его шансы возросли, ведь появился замечательный союзник. Мама без конца твердила, что он отличная пара и мне нужно думать о замужестве и семье. Ей никогда не нравилось мое надменное, порой насмешливое отношение к мужчинам, не одобряла она и моих уловок, проворачиваемых во имя работы. Считала меня ветреной, а мое поведение безрассудным. На самом деле мама переживала, что из-за ее неудачных отношений с отцом и из-за боязни быть брошенной я не захочу замуж и лишу себя счастья. Я же сомневалась, – сдвинув тонкие брови, Мэгги задумчиво провела пальцами по лбу и с небольшой хрипотцой в голосе продолжила: – Джон слишком самовлюбленный. Я чувствовала, что нужна как красивый аксессуар к его ослепительному образу, и он делал все, лишь бы заполучить меня. Я совершила ошибку, начав встречаться с ним.

Она замолчала, я чувствовал ее потребность выговориться и поэтому не мешал, а молча ждал. Спустя минуту она продолжила:

– Все произошло так быстро! Помню, открыла дверь в красном платье и с лентой на голове, а в дверях Джон, высокий, статный и ужасно встревоженный, в белой рубашке, с охапкой красных цветов. Весь ужин он уверял меня в своих серьезных намерениях и говорил о том, как сильно любит. Мама, растроганная его словами, расплакалась от счастья, и на меня все это произвело глубокое впечатление, как и рассчитывал он, и я согласилась быть его девушкой.

– Джон умеет эффектно подать себя, это у него со студенческих лет. Не удивительно, что ты поверила, он бы и не отстал, пока не добился. Такой уж у него характер.

Я вспомнил о поразительном упорстве Джона в любовных ухаживаниях, о том, с каким пылким стремлением, забывая обо всем на свете и помня только о своей жертве, он завоевывал одно сердце за другим. В такие моменты им овладевало острое желание нравиться. Он начинал сыпать комплиментами, острить, любезничать и словно павлин, распустивший хвост, говорил ужасно красноречиво. Так что даже Мэгги не устояла перед ним! Думая обо всем этом, я внезапно ощутил жгучий прилив зависти к Джону, к его умению влюблять в себя женщин.

– Если бы я раньше расторгла с ним помолвку, ничего бы не произошло и тебе бы не влетело. Я и перед тобой очень виновата, – печально произнесла она. Ее волнистые волосы, красиво лежавшие на плечах, придавали большим зеленым глазам чувственности, даже сейчас, когда она была совсем грустна.

– Не говори глупостей, Мэг! У меня на плечах своя голова, и я сам несу ответственность за свои поступки, – успел проговорить я, когда в комнату постучали и, не дожидаясь ответа, приоткрыли дверь. Это была Джина. Нетерпеливо просунув свою маленькую рыжую голову в дверной проем, она встревоженным взглядом окинула комнату и, удостоверившись, что мы с Мэгги одни, спросила:

– Разрешите мистер Доусон, – а дальше почти на одном дыхании выпалила скороговоркой: – Мне звонил Билл и обвинял в краже, будто я мелкая воришка. С чего вы взяли, что именно я выкрала материал, какие есть доказательства?

– Присаживайтесь, Джина, – с холодной вежливостью ответил я.

Мелкими шагами она направилась к дивану и неуклюже плюхнулась на него. Я уже собирался успокоить ее, что вора нашли, как в кабинете появилась грузная фигура Билла с красным лицом и раздутыми ноздрями, не говоря никому ни слова, он пронесся к столу. Джина нервно вздрогнула, будто и правда была причастна к пропаже материала и боялась встречаться с Биллом, но было поздно. Я поспешно уступил ему место, а сам пересел ближе к Джине, ужасно неспокойной и ерзающей на диване.

– Где папка, Джина? – проорал Билл, завалившись в кресло, и под его тяжестью оно качнулось.

– Мистер Фрэнсис, я не понимаю…

– А-а, – Билл поднял руку вверх и через секунду раздраженно махнул, – оставь для кого-нибудь другого эти глупости. Мне известно, что в папке уже не было материала, когда ты ее крала, но сам факт, – его голос сорвался.

Зайдясь хриплым удушающим кашлем, он весь затрясся. Мэгги подбежала к бару, плеснула в бокал воды и вмиг передала Биллу. Приступ уже проходил, но он все еще покашливал и, взяв бокал из рук Мэгги, сделал несколько больших глотков. Затем вытащил из нагрудного кармана ингалятор и медленно втянул лекарство.

– О-ох, – шумно выдохнул он, качая головой в разные стороны и вытирая рукой потное багровое лицо, – совсем замучила проклятая астма.

Дышал он глубоко и медленно, стараясь успокоиться. В комнате повисла тишина, изредка прерываемая его хрипящим дыханием.

– Ты уволена по статье, – сделав над собой усилие, отрывисто заявил Билл.

– За что? Это несправедливо!

– Даже не пытайся уворачиваться. Кроме тебя, больше никто не заходил к Нику, Джон и так знал, что материала в папке нет.

Неожиданно в глазах Джины вспыхнул недобрый огонек, будто она догадалась о чем-то важном, тонкие губы сжались в упрямую линию, а через мгновение приоткрылись, демонстрируя мелкие острые зубы.

– Джон? О чем вы говорите? Так это его проделки, снова за старое взялся? Вот и разбирайтесь с ним, при чем тут я. Всего лишь перепутала и прихватила папку со стола Ника, но там ведь не было материала, значит, я не виновата.

– За попытку кражи. Если бы не Джон, материал оказался бы у тебя. Разговор окончен. В отделе управления персоналом тебя уже ждут, – тихим осипшим голосом проговорил он.

Джина вспыхнула от злости, ее лицо раскраснелось, и она порывисто выскочила за дверь.

– Вот пиранья, – выругался Билл, и я чуть было не усмехнулся, но вовремя сдержался. В данной ситуации он вряд ли бы понял меня и еще больше разозлился бы. – Радовалась бы, что еще легко отделалась, – добавил он, тяжело вздохнув и посмотрев на растерянную Мэгги, сидящую с поникшей головой и нервно теребящую цепочку.

– Мэгги, – заговорил Билл после недолгой паузы, и она невольно подняла на него потухшие глаза. – Вернешь премию, которую я выписал, также лишаю тебя всех последующих квартальных премий и годовой тоже. Ты нарушила главное правило, которое я прошу соблюдать, – не путать личное с работой, и неважно, Джон твой парень или кто-то другой. Ты не имела права делиться информацией о Пьере Мартине, поскольку она являлась конфиденциальной, как и любая другая в нашем журнале, а тем более выносить материал за пределы офиса. И… – кровь ударила ему в голову, и он еще сильнее покраснел, – в этот раз объявлю строгий выговор и лишу премий, но, если такое повторится, то без лишних слов уволю тебя.

– Да, я этого заслуживаю, – кивнула Мэгги, – сожалею, что так произошло, я очень сильно виновата. Проявила неосторожность и подвела