Османы. История великой империи - Азиз Явуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Первый звонок» прозвенел в марте 1601 года, когда военная элита (сипахи) высказала недовольство положением султана, который из правителя превратился в исполнителя чужой воли. Дошло до того, что Мехмеда III сравнили с мютевелли (так назывался управитель вакфа, действовавший в соответствии с установками его учредителя), иначе говоря – назвали правителя исполнителем чужой воли. Сафие-султан не придала значение первому звонку, и уже в начале 1603 года прозвенел второй. На сей раз взбунтовались не только сипахи, но и янычары, и бунт поддержали улемы. На диване султану Мехмеду были высказаны претензии, суть которых сводилась к тому, что валиде-султан и ее окружение наносят вред государству. Пошли слухи, что янычары собираются заменить султана на его сына, шестнадцатилетнего шехзаде Махмуда, матерью которого была то ли Халиме-султан, мать будущего султана Мустафы, то ли какая-то другая наложница… Неизвестно, насколько обоснованными были эти слухи, но они стоили Махмуду жизни – из предосторожности отец приказал казнить его и, как принято считать, Сафие-султан способствовала принятию такого решения. А для успокоения недовольных были казнены оба главных евнуха и еще кое-кто из приближенных валиде-султан, но сама она осталась во дворце и до смерти Мехмеда III, наступившей в декабре 1603 года, сохраняла свое влияние.
Преемником Мехмеда стал его сын Ахмед, рожденный наложницей Хандан-султан, которую в свое время Сафие-султан использовала для того, чтобы отвлечь своего сына от его фаворитки Халиме-султан, имевшей на Мехмеда весьма сильное влияние. К сожалению, мы не можем судить о том, какую из своих наложниц султан Мехмед III ценил больше остальных, поскольку ни одна из них не прошла через никах и не получила титула хасеки. Принято считать, что до казни шехзаде Махмуда фавориткой султана продолжала оставаться Халиме, а затем на первый план ненадолго вышла Хандан (ненадолго, потому что султану оставалось жить считанные месяцы).
На момент прихода к власти шехзаде Ахмеду было четырнадцать лет, и он запросто мог попасть под влияние своей бабки и стать послушной игрушкой в ее руках, потому что Хандан-султан не могла соперничать с Сафие-султан, влияния не хватало. Но великий визирь Явуз Али-паша Малкочоглу, назначенный на эту должность незадолго до смерти Мехмеда, воспользовался случаем и поводом для того, чтобы избавиться от Сафие-султан, удалив ее вместе со всем гаремом покойного султана в Эски-сарай. Так закончилось правление Сафие-султан, прожившей еще год или два.
По свидетельству современников, Сафие-султан считала деньги средством, способным решить любую проблему, и активно использовала подкуп для достижения своих целей, но с Али-пашой ей договориться не удалось. Не удалось договориться, но, возможно, удалось устранить, поскольку уже весной 1604 года Али-паша, исполняя султанское повеление повел османское войско на очередную войну с Габсбургами, по дороге заболел и умер в Белграде (а что? могли и отравить, дело привычное). Однако даже если Сафие-султан и удалось избавиться от неугодного ей великого визиря, то вернуть себе власть она не смогла – теперь на роль теневой правительницы претендовала Хандан-султан.
Султан Ахмед I не был склонен подчиняться матери (не иначе как нагляделся на то, что делала с его отцом бабка), но, тем не менее, при поддержке шейх уль-ислама Мустафы Сунуллах-эфенди, Хандан-султан удавалось контролировать сына до ноября 1605 года, когда эта тридцатилетняя женщина неожиданно скончалась. В данном случае предположить отравление можно с большой долей уверенности, вопрос лишь в том, кто приложил к этому руку – Сафие-султан, Халиме-султан или же наложница Ахмеда I Махпейкер Кёсем, получившая первое имя при обращении в ислам, а второе – от своего повелителя.[142]
Несмотря на напряженные отношения с матерью, султан Ахмед устроил ей пышные похороны, сопровождавшиеся положенным выражением сыновьей скорби. После смерти Хандан-султан влияние Махпейкер Кёсем, ставшей женой султана и получившей титул хасеки, возросло, но и Халиме-султан тоже оставалась при дворе. Дотошные историки, привыкшие трижды перепроверять каждый факт, называют Халиме-султан «матерью султана Мустафы», поскольку имя «Халиме» впервые было упомянуто в рукописи, удостоившейся внимания в 1878 году, спустя два с половиной века после смерти этой выдающейся женщины. Слово «выдающаяся» употреблено не ради красоты, а сугубо по делу, поскольку мать шехзаде Мустафы приложила много усилий для того, чтобы спасти своего сына от казни, ожидавшей его по закону Фатиха после прихода к власти единокровного брата Ахмеда. Разумеется, нужно принимать во внимание и другие факторы, такие, как отсутствие наследников у юного султана Ахмеда I и психическое расстройство Мустафы, которое делало его неопасным в плане захвата власти, но, как известно, лучше трижды соблюсти осторожность, чем не сделать этого хотя бы раз, так что без стараний матери Мустафы тут явно не обошлось.
Есть мнение, что впоследствии, когда у султана Ахмеда появились наследники, о сохранении жизни Мустафе его просила Кёсем-хатун, которой не хотелось, чтобы ее собственные сыновья были казнены одним из своих братьев. Забегая вперед, скажем, что без казней, к сожалению, не обошлось. Старшего сына Кёсем, шехзаде Мехмеда, предал смерти его единокровный брат султан Осман II, правда сделал это не сразу же после прихода к власти, а на третьем году своего правления, перед тем как отправиться на войну с поляками.[143] Второй сын Кёсем, шехзаде Сулейман,[144] и четвертый сын, шехзаде Касым, были казнены по повелению своего младшего единоутробного брата, третьего сына Кёсем, султана Мурада IV. Пятый сын, Ибрагим, стал султаном после Мурада, но правление его было недолгим и закончилось трагично – заговорщики, опиравшиеся на янычар, свергли Ибрагима, а затем предали смерти «на законных основаниях», следуя фетве, изданной шейх уль-исламом Муидом Ахмедом-эфенди (а почему шейх издал такую фетву, будет сказано ниже).
Сохранение жизни султанских сыновей не означало, что они вправе распоряжаться жизнью так, как им вздумается. Шехзаде содержались в строгой изоляции в особых покоях, расположенных в одном из внутренних дворов дворца Топкапы. В этом дворе росли кусты самшита, отчего он получил название Шимширлык.[145] Во двор выходили двенадцать покоев из нескольких роскошно убранных комнат, в которых поселяли шехзаде. Покои, несмотря на
