На изломе - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перебежав дорогу – выстрела не последовало – я начал, петляя, подниматься по склону. Как в Афганистане, в совместном рейде с отделом преследования Царандоя85. Как в Карабахе вместе с краповыми, окружая очередной коровник или кошару. Разница между мной и обычным ментом была в том, что я не вылезал из горячих точек. И кое-чему поневоле научился.
Труп я заметил, только когда почти наткнулся на него. Почти полчаса высиживал… присматривался, прислушивался… только потом решился подойти. На трупе была какая-то накидка из мешковины, выкрашенная в буро-зеленый цвет.
И рядом – лежала снайперская винтовка.
Я не верил своим глазам. Подобную винтовку я видел в Афганистане – ее продавали на базаре совсем задешево, потому что было очень сложно найти к ней патроны. Это был Маузер-98 в снайперском варианте, с полуторакратным прицелом «Цейсс» и глушителем. Конечно, в Афганистане на винтовку был установлен другой прицел, югославский Зрак и сама винтовка была югославской86. А это был оригинальный Маузер из Оберндорфа и прицел тоже был оригинальный, еще с войны…
Я обыскал труп. Одежда и обувь советская, документов нет. Но в кармане – россыпью патроны, девятнадцать штук, судя по клеймам – немецкие. Это что – еще с войны?
Убитому было на вид лет семьдесят. По возрасту он как раз подходил. На его лице было странно-спокойное выражение, как будто он рассчитался с жизнью сам и теперь был спокоен.
Я нашел в кармане чистый листок, как смог, снял с трупа отпечатки пальцев, осторожно свернул бумажку и убрал. Забрал винтовку и патроны, начал спускаться к машине.
…
Лада стояла на том же самом месте – я привел ее в рабочее состояние, завел двигатель. Долго думал, куда положить винтовку – решил, на пол, назад. Будут блокпосты, а там первым делом смотрят багажник. Лучшее из худшего, в общем.
Как вы наверное, уже поняли – Заец был мертв, причем мертв на сто один процент. Когда он потерял сознание – не знаю, был он еще на тот момент жив или нет – я использовал его как «куклу» подставив под выстрел снайпера. Только поэтому – мне и удалось обмануть этих бандитов. А кто считает, что я поступил неправильно – вы сначала на моем месте побывайте, потом и рассуждайте, ага?
Тронулся. Дорога шла вниз, разматываясь виражами, я внимательно смотрел по сторонам, ожидая в любой момент новой неприятности. Глухой, бандитский край…
Чужой. Не знаю, был ли он всегда таким чужим, или только недавно стал таким – но он чужой. Бандитский край.
На развилке дорог – стоял яркий, желто-синий, милицейский УАЗ. Стоящий около него милиционер в длинном плаще – шагнул вперед, повелительно поднимая руку.
Как утопленнику.
Плащ. Плащ не форменный, а какой-то… солдатский, зеленый. И жезла у него – почему то нет.
В последний момент, я понял, кто это – и, уже останавливая машину, ударил пожилого мента бампером, выскочил из-за руля. Сила удара была такова, что мент – ему было на вид лет шестьдесят, если не больше – не удержался на ногах и упал. В левой руке – тускло блестел пистолет, но прицелиться он не успевал – я уже держал его на прицеле Стечкина
– Брось!
Лицо мента исказилось нечеловеческой злобой, он начал наводить пистолет мне на ногу.
– Слава Украине!
Я трижды выстрелил.
В руке у мента был Вальтер ПП 7,65, судя по клеймам, военный выпуск. Но форма была настоящая и рядом – настоящая милицейская машина, УАЗик. Да что тут на самом деле происходит?!
Машин на дороге не было, меня никто не видел. И пока никто не увидел – я схватил убитого мента… или кто он там на самом деле – за ноги и стащил с дороги…
На трупе – я обнаружил документы на имя капитана милиции Панаса Боюла, общегражданский паспорт на то же имя, немного денег, записную книжку. В кармане – коробка с патронами к пистолету. Довольно свежая – восьмидесятый год, польские.
Что-то мне подсказывало, что документы сотрудника милиции – подлинные. Я откатал пальцы, как и первому – чтобы потом можно было пробить по картотеке. Подумал – забирать пистолет, не штатный, а Вальтер – или нет. Решил все-таки забрать – так можно его пробить по базам и возможно, он уже где-то светился. А если его оставить на трупе – сокроют, как пить дать сокроют. Здесь уже не СССР.
Забрав все документы и оставив деньги – я побежал к своей машине. Надо убираться отсюда…
Темнело…
…
Темнело не только в горах – темнело и в Львове. Древний город – готовился ко сну…
Великий, древний город, город Льва – зажигал огни. Ни в первую ни во вторую мировую – он сильно не пострадал, его почти не бомбили и в нем не было уличных боев – потому он сейчас был одним из наиболее хорошо сохранившихся городов той, древней Европы, каких уже почти не осталось. Историческая, австро-венгерская еще застройка тянулась здесь кварталами, полностью сохранился Львовский вокзал, один из самых роскошных во всей Австро-Венгрии, построенный совсем незадолго до ее падения. Столь прекрасен был Львов – что и у пришедших сюда коммунистов не поднялась на него рука – когда надо было строить спальные районы, в самом Львове строить ничего не стали. Решили возвести спальный район Сихов, почти что отдельный город. Вот там – был типичный панельный совок. А Львов – каким был, таким и остался – с его древними храмами, костелами, университетами, городскими сумасшедшими, которые и сейчас одевались как на встречу с эрцгерцогом. В львовском пехотном училище – открыли военный ВУЗ, где готовили политработников для советской армии. По Львовской области – был один из самых высоких процентов членов ЦК КПСС во всем Союзе87.
Но в Львовском УКГБ – сегодня не спалось…
Молодой офицер толкнул старую, беленую дверь, пробежал пустыми, темными коридорами, с разбега толкнул одну дверь, другую…
– Пане Володимир, беда…
Офицер, у которого на столе горела зеленая лампа88 – оторвался от бумаг
– Докладывай, как положено, – сказал он, – не на хуторе…
– Есть, – офицер вытянулся. – Пан полковник, чрезвычайное происшествие. Дид… капитан милиции Боюл обнаружен на лесной дороге, вбитым. Документы забрали. Его напарник, младший лейтенант Тарасюк – бесследно исчез.
– Как это произошло?
– Данных пока мало. Предварительно…
