На изломе - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лучше не на бумаге.
– Не на бумаге, так не на бумаге. Но объяснять все равно придется.
…
Когда я закончил говорить, Белецкий долго сидел молча. Потом встал, подошел к окну, постоял у него. Развернул куртку, в которой я нес винтовку, и которую перехватили изолентой, чтобы не выпала, полюбовался на снайперский Маузер времен ВОВ.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны… – констатировал он. – Кстати, ты хорошо сделал, что украинские посты обошел. Как ты думаешь, кто там стоит?
– ВВ украинские?
– Какие нахрен ВВ? Национальная Гвардия. Не догадываешься, почему? Контрабанда – она ведь не в одну сторону идет, правильно? Киев стал круче Ленинграда, и если ты не заметил: если в Москве в ходу одни доллары, и продают, и покупают доллары, то в Киеве в ходу дойчмарки. И у менял одни дойчмарки, и на автобазаре цены в дойчмарках. Во Львове еще в ходу польские злотые, но это понятно, граница рядом. А в Киеве – дойчмарки, и их там – не перечесть. Как думаешь, почему?
– Отсюда?
– Отсюда, отсюда. А эти уроды контролируют административную границу вместо ВВ и погранцов – погранцы внутреннюю границу контролировать не имеют права, а ВВ тупо отпихнули. Потому что доля идет напрямую людям из Верховного совета Украины! И приносят ее как раз Нацгвардейцы, прямо подчиненные Раде.
– Раде?
– Ну, это так они себя называют. Коротко и просто – Рада. Тут все и обо всем давно договорились. Фуры через любую границу только так шпарят, со свистом – попробуй, останови. Раньше гоняли через Одессу, но теперь дешевле стал сухопутный путь. Молдавия границу с Румынией теперь контролирует сама – типа не пустим палачей 37 года на свою землю, никогда снова и так далее. Как только они добились того, что призывники из республики служат исключительно в самой республике – погранцы теперь у них свои, хотя формально и подчиняются КГБ – просто набирают их исключительно из молдаван. А молдаван с молдаваном завсегда договорится. Пограничный, таможенный офицер – на Волгу зарабатывает за два месяца, через год строит дом. А про Кишинев я не говорю. Ставчены, Чеканы… Там виллы по четыре, по пять этажей уже стоят. Депутаты местного Верховного совета, бандюки, торгаши разные. Директора заводов. Румыны понаехавшие – там у них своя мафия и свой кусок. И здесь уже разобрались… с какой стороны у бутерброда масло. А мы – стоим тут, как дураки, и смотрим, что за речкой.
– За речкой?
– Днестр. Тут так говорят.
– А на той стороне – кто воюет?
– На той стороне… – сказал Белецкий, закурив и выпуская клуб дыма к потолку, – кого только, б…, нет. И местные нацики… потомственные дебилы, твою мать… жертвы пьяного зачатья. И местные менты, включая созданный руководством республики ОПОН91. Унионисты. И гости оттуда… Румынские жандармы. Бывшая сигуранца. Румынские унионисты. Но знаешь что? Все они лохи. И они и мы. Но они больше. Они-то думают, что будет Великая Румыния. Кто-то тупо выполняет приказ. Кто-то верит. А на самом деле – смысл тут в том, чтобы нужные люди купили себе Мерс и выстроили виллу…
Белецкий снова затянулся и вдруг спросил.
– Ты пионером был?
– Был, – ответил я
– И я – был. А комсомольцем?
– Был. Немного.
– А я и сейчас… И вот я думаю – если мы все были пионерами… комсомольцами… то откуда же взялось все это дерьмо? Вот все это, б… дерьмо?
У меня не нашлось ответа на этот вопрос.
…
Утро застало заместителя председателя Львовского УКГБ в храме…
Он стоял на молитве. А храм был – знаменитый «Святоюр», главный храм униатства – религии, существующей только в Галичине, когда обряды православные, а подчинение – Папе Римскому. Самым главным униатом был митрополит Андрей Шептицкий, тот самый, который по легенде сказал Сталину, что может решить проблему бандеровщины за три дня. Сталин его не послушал. И зря. Впрочем, Сталин вообще сильно ошибся, когда присоединил Львов, Станислав и некоторые другие города к советской Украине. Не надо было этого делать.
Закончив с молитвой, заместитель председателя Львовского УКГБ прошел в исповедальню: тут она была католической, в виде двух кабинок.
Но исповедоваться он и не думал.
– Слава Исусу Христу.
– Вовеки слава.
– Боюл мертв.
– Мы знаем. Люди нашли и второго. Добрый был вуйко.
– Это еще не все. Кацапу удалось бежать, он перебрался в Приднестровье. Там его задержало местное МГБ.
– Это точно?
– Да.
– Что вы намерены делать?
– Потребовать выдачи.
– Москва его никогда не выдаст.
– Он не так много и знает.
– Это неважно. Он приехал сюда, чтобы узнать, – и он узнает. Рано или поздно – он все узнает.
– И что же тогда делать?
– Убейте его.
– Прямо там, в Приднестровье?!
– Да, прямо там.
– Это нелегко будет сделать. Там у нас мало своих людей… это наши конкуренты.
– Это ваши проблемы. Москаль должен замолчать. И чем быстрее, тем лучше. К вящей славе божьей…
– Я все понял, отец.
– Тогда иди на службу, сын мой. И помни, Матфей был мытарем, его ненавидели все, но он стал одним из апостолов и, уверовав, спасся. То же самое, ждет и тебя, сын мой.
– Я понял, святой отец.
– Аминь.
…
Дождавшись, пока заместитель председателя Львовского УКГБ покинет храм, из исповедальни выше невысокий, худенький священник с острым, крысьим лицом. Исповедник, отец Причепа, – уже давно был связан с польскими антиправительственными структурами, ставшими теперь демократическим правительством Польши. А после того, как он совершил в прошлом году паломничество в Польщу, к Святой Деве Ченстоховской – он стал еще и осведомителем ЦРУ США…
…
Ближе к вечеру вернулся Белецкий (я так и сидел у него в кабинете, иначе могли бы задержать, а то и грохнуть). Без церемоний опрокинул в себя сотку, зажевал остатками бутерброда – по-простому здесь у них. У нас никто не осмеливается вот так вот, прямо в кабинетах – хотя бы выходят. На этом много кто в свое время погорел92.
– Короче, есть две новости – сказал он.
– Начинай с хорошей.
– А нету, – развел руками он, – обе плохие.
– Тогда с той, которая не такая плохая
– Наше руководство не желает иметь с тобой ничего общего. И на него уже давят – позвонили из Киева.
– Позвонили из Киева?!
– А ты как думал? Приднестровье – не может существовать в полной блокаде. С
