Арейла (СИ) - Елена Картур

Впрочем, вскоре стало понятно, что ужин лишь предлог, у девушки зудело высказаться, настолько, что она рискнула сунуться в княжеские покои, наскоро придумав повод. А оказалось, как только я ушла, Раш разошелся не на шутку, заявил что если Ашамель немедленно не уберется из княжества он вызовет ее отца на поединок и займет княжеский престол красных по праву победителя, а саму взбалмошную девицу выдаст замуж за самого бедного коровьего пастуха какого сможет найти. Красные почему‑то угрозу приняли всерьез и поспешили убраться.

Но этим дело не кончилось, сообщил всем заинтересованным лицам, что если еще кто его жену на поединок вызовет, он закроет глаза на уменьшение поголовья вздорных баб. А так и будет, потому что накануне свадьбы я собственноручно двух оборотней к предкам, на их вечную охоту отправила. А они, между прочим, были настоящие войны и даже маги.

Репутация у меня теперь просто сказка. Оборотней пачками убиваю, княжну с ног долой с одного прикосновения. Шанай, потрясающе болтливая горничная, делала большие глаза и опасливо восторгалась.

Вообще девчонка оказалась отличным источником информации. Трещала без умолку и бесхитростно отвечала на все вопросы. Можно сказать сама напрашивалась на длительные расспросы. И я решила воспользоваться возможность и кое‑что прояснить. Хотелось все же поподробней узнать здешние правила на счет поединков в приложении к нашей с Рашем ситуации.

У орков имеется множество негласных традиций и даже законов касающихся поединков. Так, например поединки между мужчинами гораздо более жестокие, чем между женщинами. Последние сражаются насмерть лишь в редких случаях и эти случаи четко регламентированы. Ко всему прочему поединки священны, победителям никогда не мстят побежденные или их родственники, это считается пренебрежением воли богов. А в этом мире к богам относятся весьма уважительно, Шанай мне очень серьезно доказывала, что некоторые боги снисходят к смертным лично, а тех, кто идет против их воли, могут и наказать. Я не слишком поверила, но на заметку взяла.

Аккуратно поинтересовалась, почему Раш не попытался как‑то вмешаться, когда Ашамель вызвала меня на поединок? Но тут тоже все были не так просто. Традиции вообще запрещают вмешиваться в чужой поединок, а уж мужчинам в женский и подавно. Это настолько большое оскорбление, что могло спровоцировать войну с красными. Сейчас это было бы особенно нехорошо, в преддверии Войны Стихий все остальные конфликты запрещены, но и проигнорировать такое красным честь не позволила бы. В результате нас троих, Ашамель и меня с Рашем могли объявить чуть ли не врагами народа. А то и вовсе вдруг кому‑то взбрело бы в голову что мы и есть катализатор предстоящей катастрофы, вдруг да из небольшой орочьей заварушки внезапно мировая война выйдет? Прецеденты имеются. Тут сейчас все очень суеверные и осторожные, предпочитают сразу пресекать все подозрительное не сильно разбираясь, выйдет из этого потом мировая катастрофа, или только может выйти. Очень все сурово.

Впрочем, даже без этого, просто война с соседями, без остальных далеко идущих последствий, жизнь проще не сделала бы.

Конечно, все это мне не горничная вот так с ходу выложила. Но сделать правильные выводы из ее болтовни было совсем не сложно.

Кстати вызвать Ашамель на поединок Раш тоже не мог, заодно уже выяснила досконально, хотя и так уже поняла, что зря на мужа обиделась.

На этот счет традиции менее жесткие. Но… в общем очень некрасиво если мужчина бросает вызов женщине. А причина проста, орочьи мужчины поголовно крупней, физически сильней и быстрей женщин. Если у людей гендерные различия не так ярко выражены, и мужчины мелкие бывают, и женщины наоборот, то у орков исключения случаются только у калек или при врожденных болезнях. Потому сильному полу приходится проявлять редкостное терпение, это ж какой стоический характер надо иметь, чтобы игнорировать безнаказанные провокации. Впрочем, у некоторых терпение все‑таки кончалось, так что некоторым особо настойчивым провокаторшам приходится все же выходить в круг. К таким нарушителям общество относится очень неодобрительно, могут даже бойкот устроить, но в то же время с сочувствием, мол, надо же, довели бедного мужика до такого непотребства. К той же что довела, отношение опасливо — уважительное, стерва высшей пробы, с такой лучше никаких дел не иметь.

В любом случае то, что позволено простому орку, для сына князя неприемлемо.

Поболтали еще немного о брачных обычаях. Разводы у орков действительно существуют, только подозреваю, решаются на них очень немногие и лишь когда уже другого выхода не остается. Потому что инициатор развода уходит из дому с минимумом личных вещей и тем, что заработал за последние две декады (если он или она, конечно, вообще работал), все остальное достается второму супругу, дети, дом имущество. Бывает, конечно, развод и по взаимному согласию, там уж правила другие. Но мне в любом случае даже первый вариант не грозит. Та самая богиня, в храм которой притащил меня Раш, считается покровительницей домашнего очага и любви. Любые разводы она очень не одобряет в отличие от остальных своих собратьев и строго наказывает тех, кто рискует пренебречь ее благословением. Понять бы еще что такое взбрело в голову моему непредсказуемому муженьку, что он решился на такое? Сам ведь получается, себе проблем прибавил.

В конце концов, Шанай вспомнила, что у нее вообще‑то работа и убежала. Я решила лечь спать. А что еще делать, не дожидаться же когда муженек объявится?

Разбудило меня осторожное прикосновение.

— Руки убери, — ворчу сквозь сон.

— Я тебе настолько не нравлюсь? — в низком голосе скорее насмешка, чем обида и это успокаивает.

— А что ты сделал, чтобы нравится? — интересуюсь резонно. — Ну кроме бутербродов, — добавляю после некоторого раздумья справедливо.

В ответ рокочущий смешок.

— Могу еще принести. Я хорошо делаю бутерброды. Смотрю, ты уже перестала злиться. Поговорим?

Я вздохнула и наконец, перевернулась, чтобы посмотреть на мужа, не слишком удобно разговаривать с подушкой. Злится и обижаться я и в самом деле перестала, во всяком случае, что касается ситуации с княжной. Но и своей вины за то что высказалась по — прежнему не чувствую, во всем остальном‑то я права.

— А сам? — интересуюсь, разглядывая его спокойное лицо. А что это на скуле такое?

— Да тоже уже успокоился.

— Что напился и подрался?

Раш неопределенно передернул плечами. Что, угадала? А это тогда получается фингал? Впрочем как бы нервы не успокаивал, главное не за мой счет.