Украденное счастье - Олег Рой

К ужину она вышла в маленьком черном платье от Диор, с красиво уложенными волосами, свежим макияжем и ниткой жемчуга на шее. Старики и старушки чуть шеи себе не свернули, когда она проходила через столовую, оставляя за собой легкий шлейф духов. Но Анжеле не было никакого дела до них. Она думала только об одном: «Если его не будет, я умру!» Но тревоги оказались напрасны. Анре, тоже слегка принаряженный, восседал на своем месте.

— Вы очаровательны! — шепнул он, приподнимаясь, чтобы поприветствовать ее Сказанные вполголоса, эти невинные слова прозвучали как-то особенно интимно и заставили девушку смутиться.

Первое время она чувствовала себя несколько скованно, но он легко снял напряжение, заговорив на ее любимую тему — о литературе.

— Признаюсь, я не в восторге от современных авторов… На мой взгляд, писатели наших дней сильно уступают тем, чье творчество пришлось на первую половину двадцатого века.

— Ну нет, я с вами не согласна! И сейчас много гениальных авторов, в том числе и у нас в стране. Взять хотя бы Макса Фриша. Кстати, он знаком с моим папой, они даже переписываются.

— Вот как? Интересно. Но, между нами, Фриш мне кажется скучноватым. Ни одной из его книг я так и не сумел дочитать до конца. Да и вообще, мне ближе Дюрренматт, его пьесы…

— Правда? Я тоже его люблю. Особенно «Визит старой дамы», я видела это в театре, так смеялась…

Отправляясь после ужина в комнату Анре, Анжела и мысли не допускала, что с ней может случиться что-то плохое. Он был так любезен, так галантен… И так похож на ее отца.

Их ожидало настоящее пиршество. На журнальном столике стояли бутылки сухого чинзано, русской водки, ямайского рома, французского шампанского, каких-то ликеров, тарелочка с сырами, вазочки с маслинами и икрой, огромное блюдо с нарезанными фруктами…

— Прошу! — Мужчина театральным жестом указал на кресло. Анжела с достоинством уселась, приняв картинную позу.

Анре звенел бокалами, на хрусталь льдинок лились светлые и темные струи напитков, все это расцвечивалось полупрозрачными дольками лимона, зелеными веточками мяты, кроваво-красными вишенками… В опытных руках то и дело рождались вкусные, неимоверно вкусные коктейли, Анжела и хотела было отказаться от второго, третьего, четвертого бокала, но просто не могла этого сделать. Она была совершенно очарована — и всей этой обстановкой, знакомой ей раньше только по кино и книгам, и обаянием сидящего сначала напротив, а потом и совсем рядом мужчины, мужчины, в которого — теперь она знала это наверняка — она была без памяти влюблена.

Разговор становился все более фривольным, с пикантных историй о жизни звезд он перешел на особенности сексуальных отношений у разных народов в Европе, Азии, Африке, Австралии… Откуда-то появились альбомы с картинами и скульптурами, изображающими обнаженных мужчин и женщин в совершенно непристойных позах, и Анжела с любопытством их разглядывала. Играла тихая музыка, голова у нее кружилась, прикосновения рук Анре были такими нежными и одновременно настойчивыми… Она опомнилась только тогда, когда обнаружила, что лежит обнаженной на кровати, а ее новый знакомый Анре, который так похож на ее папу Анрэ, тоже совершенно голый, стоит на коленях между ее широко раскинутых ног.

— Нет! — вскрикнула девушка. — Не надо! Я не хочу! Пустите!

— Тише, тише, не кричи, сейчас тебе будет хорошо, — зашептал он, зажимая ей рот рукой.

Анжела хотела вырваться, но тщетно Мужчина навалился на нее всей тяжестью, елозил по ней, тяжело дышал над ухом, копошился рукой у нее между ног. Пахло от него омерзительно. Анжеле было противно, она пыталась сдвинуть ноги и вытолкнуть эти мерзкие пальцы, но у нее не получалось.

— Пустите, не трогайте меня! Мне больно…

Боль действительно была очень сильной Анжела не выдержала и потеряла сознание.

Очнулась она под утро и еле смогла подняться с подушки. Во рту пересохло, в голове точно перекатывался свинцовый шар, перед глазами плыли какие-то пятна. С трудом девушка поняла, что находится в чужой комнате. События минувшей ночи постепенно всплыли в памяти, и ужас происшедшего дополнял невыносимую головную боль. Вдруг Анжела замерла и даже похолодела, подумав об Анре. Одна мысль о нем вызвала отвращение, перешедшее в тошноту.

Кое-как собравшись с силами, Анжела оглянулась по сторонам. Анре нигде не было видно. Наручные часики показывали начало пятого. Девушка заставила себя встать и чуть не рухнула на пол. Ее шатало, потолок качался, стены то и дело оказывались в опасной близости от лица; кресла, стулья и стол норовили перебежать дорогу и больно ударить по ногам.

На столе еще сохранялись остатки вчерашнего пиршества. От одного вида спиртного и еды девушку замутило, но тут на глаза попалась минеральная вода. Схватив бутылку, Анжела залпом ее осушила. Стало чуть легче, во всяком случае, пол, потолок, стены и окна закрепились на своих местах.

Анре нигде не было. Она обшарила весь номер, даже заглянула под кровать, в платяные шкафы, ванную, туалет. Нет. Ни его, ни его вещей. Удрал… Вот сволочь! Надругался над ней и сбежал. Только сейчас она ощутила, как сильно болит там, где были его руки ночью Испуганно кинулась к кровати, откинула одеяло. Так и есть — темно-красное пятно. Небольшое такое пятнышко, за которым обычно следуют большие жизненные проблемы…

Она торопливо оделась, отыскала свою сумочку, проверила, не забыла ли чего-нибудь из своих вещей. До своего номера добралась благополучно. Никто не заметил. Долго стояла под душем, резко меняла горячую воду на холодную, точно хотела смыть с себя омерзительные воспоминания. К завтраку успела вовремя. На вопрос официантки, не знает ли она, где сосед, только равнодушно пожала плечами. Думала не столько о потере девственности и даже не о возможной беременности, сколько о том, соотнесет ли горничная пятно на простыне с ее визитом в чужой номер. И, хоть убей, никак не могла вспомнить, видел ли кто-нибудь ее входящей в комнату Анре.

Всю оставшуюся неделю она была подавлена, врачи не могли понять, что с ней происходит. По долетевшим до нее обрывкам разговоров Анжела поняла, что ее бывший сосед по столу лечился здесь от импотенции на почве алкоголизма и что его внезапный отъезд стал неожиданностью для всех. К счастью для нее, никто не связал исчезновение Анре Пеера с дочерью банкира Орелли. Разве что старшая медсестра Клементина несколько раз остановила на ней излишне внимательный взгляд. Впрочем, не исключено, что это Анжеле только казалось.

Дома родители просто не могли узнать свою дочь, настолько сломленной и удрученной она выглядела. Софи решила, что лучше будет не лезть к девочке в душу, захочет- сама расскажет. Однако Анрэ был иного мнения. Во второй же вечер он заперся с Анжелой в кабинете, усадил ее в кресло напротив и строго приказал: «Рассказывай, что произошло!» И девушка, крепившаяся столько времени, не выдержала и разрыдалась. Всхлипывая и сморкаясь, она выдавила из себя всего лишь несколько фраз, но этого оказалось достаточно.

— Кто этот ублюдок? — прорычал Анрэ.

Она подняла глаза и ужаснулась. Никогда еще в жизни Анжела не видела своего отца таким. Сказать, что он был страшен, — значит не сказать ничего.

Девушка испугалась и растерялась, не зная, стоит ли ей называть имя своего обидчика. Но отец схватил ее за плечи и стал энергично трясти:

— Его имя, имя? — повторял он.

— Анре… Пеер… — прошептала Анжела. — У него часовой бизнес в Локарно…

— Убью! Убью этого выродка! — бушевал отец, а в запертую дверь уже стучала кулаками Софи, встревоженная доносящимися из комнаты криками.

Ей они так ничего и не сказали. Единственный человек на земле, кто еще узнал постыдную тайну Анжелы Орелли, был психоаналитик. По настоянию отца девушка ездила к нему на сеансы в течение нескольких месяцев. В какой-то степени это помогло. Во всяком случае, настало время, когда Анжела смогла вернуться к событиям той ночи почти без внутренней дрожи И более или менее разобралась с тем, что произошло Скорее всего, из-за импотенции Анре Пеер не сумел овладеть ею в полном смысле этого слова, и, соответственно, ни беременность, ни заражение какой-нибудь венерической болезнью ей не угрожали, но ее девственная плева, как выяснилось после осмотра гинеколога, была нарушена.

После сеансов у дорогостоящего психоаналитика Анжела стала почти прежней. Она вновь научилась смеяться, но смех ее уже не был таким беззаботным, как раньше. Болтовня с подружками и походы по магазинам ее уже не привлекали, модные журналы были забыты. Теперь девушка в основном проводила время в библиотеке или в лиловой гостиной, где стояло недавнее приобретение отца — японский видеомагнитофон.

Но это были не все последствия той истории. В душе Анжелы появилось отвращение к мужчинам, ощущение физической брезгливости, которое распространилось на всех представителей сильного пола, знакомых и незнакомых, и в первую очередь на отца. Возможно, это случилось потому, что все-таки они чем-то были похожи друг на друга: Анрэ и Анре И оттого всякий раз при взгляде на руки отца, особенно когда он пытался ее приласкать, обнять или просто потрепать по щеке, она вспоминала руки Анре, и ее начинало мутить…